Бангкок-8

— «Нефритовый дворец» — это мне нравится, — проговорил Викорн, пока мы поднимались по лестнице и слуги кланялись и открывали перед нами большие стеклянные двери.

В вестибюле взгляд неизменно приковывало огромное окно длиной примерно сто футов, за которым были видны сотни три пластмассовых стульев. Это был день, и большинство стульев оставались пустыми. За стеклом сидело не больше тридцати красивых женщин. Все они прошли тщательный отбор и имели фарфоровую кожу, грудь превосходной формы и завлекающие улыбки. Викорн повернул мне голову, чтобы убедиться, что я на них смотрю.

— Фантастика! Благодаря заоблачным ценам и непомерным чаевым они хотят тебя не меньше, чем ты их. Какую ты выбираешь?

Я бросил на него дикий взгляд и помотал головой. Сувит крепко стиснул мне руку, а Викорн, наоборот, отпустил и отправился переброситься несколькими фразами с одним из мужчин в вечернем костюме. Охранники подошли ближе. Я заметил, как полковник достал кредитную карточку.

Затем он вернулся, и мы оказались в лифте. Табличка на пятом этаже предупреждала, что там находится VIР-клуб, куда допускаются только его члены. Нас встретили три девушки в изящных шелковых купальных халатах. Их фигурки явно были знакомы со специально разработанной диетой. Они были примерно одного со мной роста и явно соперничали за звание «Мисс Таиланд». Четвертая женщина выглядела лет на сорок. Ниже других, она была в зеленом вечернем платье.

— Это Нит-Нит, Ной и Нат, — объяснила она, низко поклонившись Сувиту и Викорну. Сторожа охраняли лифт.

— Где кабинет? — спросил мой начальник.

Она показала на обитую зеленой кожей дверь в глубине приемной. Викорн повернулся ко мне:

— Выбор за тобой. Что предпочитаешь? Чтобы тебя раздели они или мы? — Он не стал дожидаться ответа и обратился к мамасан: — Заприте за ним дверь и не выпускайте, пока его время не кончится. За сколько я заплатил внизу?

— За три часа. — Мамасан сделала реверанс и поклонилась.

Девушки хихикнули, и меня втолкнули в гигантскую ванную с джакузи, с впечатляющей батареей флаконов с ароматическими маслами, с плазменным телевизором «Сони» в ярд шириной и два фута высотой, подвешенным на кронштейнах, и необъятных размеров кроватью с прорезиненными простынями. Дверь захлопнулась и отворилась снова, и внутрь вошли улыбающиеся Нит-Нит, Ной и Нат. Щелкнул замок, Нит-Нит включила воду в джакузи, а Ной и Нат умело стащили с меня рубашку, брюки, ботинки, носки и трусы и уложили на кровать. Мне не добавило самоуважения и то, что мое сопротивление было сломлено щедрым применением американской продукции. Масло «Джонсонз бэби» — лучший помощник наших девушек. Я отбивался не в полную силу. То есть я вообще не сопротивлялся. И, заняв последний оборонительный рубеж, стал петь на пали ^[35] все, что мог вспомнить из священного писания. А помнил я то же самое, что все молодые послушники:

Соблазнительный пример Прекраснейшего, по стопам которого я собирался последовать.

Нит-Нит, отойдя от джакузи, разделась донага, провела пальцами по моим швам и сочувственно заохала. Этого хватило, чтобы я разразился слезами.

— Ты хочешь, чтобы телевизор выключили? — нежно спросила Нат, раздеваясь.

— Мне все равно.

— Тогда, если не возражаешь, переключим на футбол.

— «Манчестер юнайтед»?

— Мюнхенский «Байерн».

Покачивая грудями, она потянулась за пультом дистанционного управления.

Глава 39

Полковник оказался новичком в киберпространстве. Неужто еще бывают такие, кто не представляет, что значит «мышь», «двойной клик» или «удар по клавише»? Он поразил и покорил мать тем, что за изрядную сумму купил у бандита из Атланты обновляемый каждые полчаса тематический список адресов рассылок по электронной почте, который был автоматически переправлен бандиту в Пномпене (где никого нельзя ни за что прищучить). А тот за ерундовые деньги согласился отправлять рекламу «Клуба пожилых мужчин» любому пользователю, кто имел неосторожность хоть на секунду засветиться на сайтах с ключевыми словами: «виагра», «секс», «стрип-бар», «порно», «Бангкок», «импотенция» и «простата». Таким образом, мало кто из активных в сексуальном отношении мужчин за пятьдесят, пользующихся Сетью, не получил материнский киберэквивалент призывного возгласа: «Привет, матросик!»

Утром я ехал на работу на заднем сиденье мототакси, а в наушниках вещал Пайсит:

— «Тай Рат» сообщает о новой уловке автомобильных воров. Они брали напрокат машину, пересекали границу и, оказавшись на территории беззакония, в Камбодже, продавали ее какому-нибудь кхмерскому головорезу. Затем заявляли о пропаже в камбоджийскую полицию, и прокатная компания требовала возмещения страхового случая. «Тай Рат» добавляла, что все мошенники были тайскими копами.

Последовал обычный поток звонков с жалобами на коррупцию в полиции, затем Пайсит представил своего гостя — эксперта в области страхования.

— Надо отдать копам должное, — рассмеялся ведущий. — Они, кажется, изобрели преступление без жертвы. Я хочу спросить: в этом случае кто-нибудь что-нибудь теряет?

— Все, поскольку возрастают страховые премии.

— Скажите, рядовой тайский водитель покупает страховку?

Эксперт расхохотался:

— Ни в коем случае. Если он попадает в аварию, то платит мзду полицейскому.

— Означает ли это, что деньги, которые при иных обстоятельствах шли бы страховым компаниям, теперь перепадают полиции? — Вопрос слушателя.

— Похоже на то, — рассмеялся Пайсит.

— Так это правда или нет? Я хочу сказать: если бы полицейские не брали взяток, им пришлось бы увеличить зарплату, и в результате выросли бы налоги. — Вопрос слушателя.

— Замечание, характерное для тайца, — восхитился ведущий.

Когда я прибыл в полицейский участок, Джонс уже ждала в рабочем зале. Я решил начать с нападения, подумал, что в этом будет что-то от американской агрессивности и моя коллега оценит.

— Кимберли, должно быть, Уоррен совершил что-то еще. Почему вы от меня скрываете?

Я занял место подле нее за грубым деревянным столом. Мы работали уже третий день, между нами в деревянной коробке лежала стопка кассет. У нас не было возможности прослушивать записи на бобинах, которыми пользуются в Квонтико, и Джонс переписала телефонные разговоры Элайджи с братом на кассеты. У нее даже хватило проницательности понять, что и кассеты слушать не на чем, и по дороге она купила пару простеньких портативных магнитофонов. И вот теперь устроила перерыв и отдыхала, сдвинув наушники на шею. На столе возле нас, кроме этих магнитофонов и кассет, больше ничего не было — ни ручек, ни бумаги, ни компьютеров, ни папок. На другом конце стола располагалась кем-то сваленная груда старых обложек от дел, рядом стоял пустой стул.

— Что вас навело на мысль, что, кроме махинаций с произведениями искусства, он занимался чем-то еще? — Задавая вопрос, Джонс не смотрела на меня.

— Главным образом то, что, по-моему, он не занимается такими махинациями. Вы хотите, чтобы так оно и было, потому что мстите ему. Я задал себе вопрос: почему вы мстите ему? И ответил: во всем виновата половая принадлежность. Вы не можете простить мужчинам, что они богаты, обладают властью и у них больше сокровищ, чем у женщин. И еще у них есть члены.

— Сончай, — раздраженно повернулась ко мне Джонс, — миф о зависти к тем, у кого есть пенисы, был похоронен в нашей стране до того, как я родилась, и у меня нет настроения возрождать исторические споры. Я вчера сделала ошибку — выпила на ночь тайского пива, и теперь у меня раскалывается голова. А от того, что приходится слушать тягучее гарлемское произношение, становится только хуже. Кстати, это не расистское замечание, а социологическое наблюдение. И, кроме всего прочего, по дороге сюда я в третий раз за последние дни подвернула лодыжку из-за крышки люка. Скажите мне, умник, почему в вашем городе крышки люков выступают над мостовой на три четверти дюйма? Признаю, это шовинистское наблюдение, но в нашей стране существует странная привычка заделывать люки заподлицо с тротуаром. В противном случае Нью-Йорк разорился бы, выплачивая компенсации по искам. Но должна же быть какая-то причина? Видимо, карма? Каждый таец в прошлой жизни ставил ближним подножки и теперь вынужден сам кувыркаться на люках.