Завет Макиавелли

— Мигель?

— Да, сэр.

— Вы, наверное, бывали в Монсеррате?

— Много раз, сэр.

— На что он похож?

— На что? На маленький городок, построенный на склоне горы, в полумиле от подножия. Пример поразительного искусства строителей.

Генри Харрис прислушался, понимая, что у Мартена появился ка-кой-то план и ему нужна информация для уточнения деталей.

— Много старинных зданий: базилика, музей, отель с рестораном, библиотека, монастырская трапезная — всего не упомнишь.

Мигель воодушевился, будто настоящий гид, поминутно встречаясь глазами с Мартеном в зеркале заднего вида.

— Можно проехать по горной дороге, а можно воспользоваться фуникулером — нижняя станция на дне долины. При желании вагончик поднимет вас над городом, где сплошные скалы и горные тропы. Тропы ведут по большей части к руинам, но попадаются хорошо сохранившиеся часовни. «Тысяча и одна тропинка на лице горы», как здесь говорят. Вы не пожалеете! Правда, народу хватает, имейте в виду. Здесь всегда толпы туристов. Это больше не уединенный монастырь.

— Да, туристы… Именно сегодня среди них могут оказаться наши друзья, — сказал Мартен. — Вы упомянули ресторан. Там хорошо кормят? Не какая-нибудь закусочная?

— Нет, только не закусочная. Отличный ресторан, все как полагается.

— Выбор прохладительных напитков хороший? Если мы захотим пригласить человека с хроническим заболеванием?.. Он все подряд пить не может.

— Конечно! Хоть кола, хоть минеральная вода; кофе, вино, пиво — чего душа пожелает.

Генри Харрис прислушивался с интересом: у Мартена, похоже, созрел детальный план.

— А с туалетами там как? Больному человеку должно быть удобно.

Харрису стало понятно. Нужно ведь куда-то пригласить Мерримена Фокса — и нужно место, чтобы уединиться с ним вдали от посторонних глаз, хотя бы на несколько минут.

— Думаю, никаких проблем. Нормальный туалет — дверь около служебного выхода.

— Служебный выход, говорите? Оттуда можно попасть на какую-нибудь из тех тропинок? Если возникнет желание прогуляться после обеда?

— Можно, сэр! Без всякого труда.

Мигель Балиус широко улыбнулся, не сдерживая ни австралийского акцента, ни сердечного радушия. Роль гостеприимного хозяина явно была ему по душе.

— Вниз — стоянка грузового транспорта, вверх — те самые тропинки. До ближайшей часовни оттуда, кстати, рукой подать.

— Вы нарисовали соблазнительную картину, Мигель.

— Моя работа, сэр. Но Монсеррат действительно великолепен. Хотя после первых пятидесяти визитов может приесться, что правда, то правда.

Улыбнувшись, Мартен отключил интерком.

— Я уже говорил, мистер президент, откровенность Фокса будет зависеть от обстановки. Кто спрашивает, где спрашивает и как. Надо правильно разыграть нужную комбинацию. Вовремя предложить прогулку, например. Тогда по дороге к часовне он может разговориться — если мы будем одни. Не исключено даже применение мер физического воздействия…

— Продолжайте.

— По прибытии в Монсеррат мы просто ждем, пока Деми сама нас найдет. Потом договариваемся с Фоксом, предлагаем ресторан; если он соглашается, мы с ним заказываем столик где-нибудь в глубине зала. К тому времени вы уже сидите за столиком поближе к служебному выходу, пьете кофе, надвинув шляпу на глаза, может, читаете газету. Фокс вас даже не замечает. А если замечает, не узнает. Посетители, надо надеяться, не узнают тоже. Мы, стало быть, заходим и садимся, изучаем меню, болтаем о том о сем несколько минут… Дальше я говорю, что серьезный разговор при посторонних вести неразумно, на свежем воздухе было бы удобнее. Вот, кстати, и выход — на двери написано. Спрашиваю официанта, куда он ведет; тот, конечно же, объясняет. Интересуюсь, не против ли доктор Фокс прогуляться? Скорее всего, не против, даже если он пришел с кем-нибудь еще. Ему наверняка хочется узнать от меня побольше. Так что встаем, выходим. Вы ждете тридцать секунд, потом следуете за нами в сторону часовни.

— Встаете, значит, и выходите. Как просто! Думаете, пойдет?

— Как я сказал, ему надо со мной поговорить, и нет причин опасаться. В Монсеррат он сам меня пригласил. Если что, предложу личный обыск — мне скрывать нечего.

— Допустим, сработало, — кивнул Генри Харрис, помолчав. — ВЫ вдвоем на тропинке и приближаетесь к часовне. Дальше как?

— Дальше мы замечаем вас на тропинке. Я предлагаю зайти в часовню, чтобы никто не мешал.

— А если не пойдет? Он ведь старый солдат. Самостоятелен и осторожен — его не заставишь.

— Не в этот раз, сэр.

— Почему вы так думаете?

— У него не будет выбора.

Подумав, президент решил не настаивать на деталях.

— Допустим. Что дальше?

— Вы когда-то работали на ферме?

Генри Харрис кивнул.

— Случалось держать свинью или, к примеру, теленка, пока ветеринар делает укол?

— Конечно.

— Давалось легко?

— Да вроде бы…

— Я планирую что-то в этом роде. Будем играть в ассистента и ветеринара. Правда, боюсь, вам придется испачкать руки. Ну, до некоторой степени.

— Физических усилий я не боюсь, мистер Мартен. Тем более в нашем положении. Только не совсем понимаю: ни шприца, ни медикаментов, и нет времени, чтобы…

— Ресторан. Все необходимое найдется либо в меню, либо на столе.

78

10.37

Барселона осталась позади двадцать минут назад. Рослого, широкоплечего водителя белого микроавтобуса с надписью «Обитель ордена Святого Бенедикта Монсеррат» на борту звали Рафаэль; преподобный Бек и Лючиана сидели за его спиной. За ними расположилась Деми Пикар, устроив сумку с фотоаппаратурой на соседнем сиденье. Глядя в окно, она старалась не думать о президенте, Николасе Мартене и своем решении. Вернее, о выборе, сделанном в безвыходной, на ее взгляд, ситуации.

Когда после встречи Мартена с доктором Фоксом на Мальте оба они — Фокс и преподобный Бек — остались не в лучшем настроении, Деми опасалась, что ей больше не удастся пообщаться с капелланом конгресса. На следующий день Руфус Бек неожиданно исчез, покинув Мальту, и опасения превратились в уверенность, но вскоре позвонил портье: оказывается, преподобный Бек просит прощения за внезапный отъезд и приглашает мадмуазель Пикар в Барселону.

Очень скоро, в номере отеля «Регент маджестик», он представил Деми Пикар Лючиане и тут же удивил до крайности. Оказывается, Бек прекрасно понимает, что ее интерес к личности капеллана конгресса — это отнюдь не интерес к трудам его пасторского служения. Ее интересуют люди, объединенные знаком Альдебарана. И книга будет, скорее всего, посвящена не «духовенству, чья паства состоит из известных политиков», а тайному обществу. К европейскому турне Бека она присоединилась, зная, что капеллан направляется на ежегодную встречу членов союза Альдебарана.

Дальше преподобный Бек поразил ее окончательно: вместо того чтобы раз и навсегда указать на дверь, объяснил, что консультировался со старейшинами общества. Старейшины, оказывается, согласны допустить ее на встречу. Даже снимать разрешат. Союз Альдебарана не имеет коварных планов и не преследует недостойных целей; в наши дни нет смысла держать его ритуалы в тайне.

Взамен они лишь попросят о небольшой услуге, касающейся мистера Николаса Мартена.

— Как вы давно догадываетесь, доктор Фокс является членом нашего общества. В настоящее время он занят подготовкой съезда в монастыре Монсеррат. Конфликт с мистером Мартеном по поводу показаний доктора Фокса на слушаниях в Вашингтоне беспокоит моего друга и сейчас. Он хотел бы разрешить все недоразумения прежде, чем нежелательная и недостоверная информация просочится в прессу.

Если бы Николас Мартен нашел время приехать в Монсеррат, он, преподобный Бек, организовал бы для него конфиденциальную беседу с доктором Фоксом. В согласии мистера Мартена он не сомневается:

— Иначе бы Мартен не последовал за вами в Барселону, не пригласил пообедать в «Четырех кошках»; без сомнения, он полагает, что вы могли бы устроить встречу с доктором Фоксом.