Нечто по Хичкоку (сборник)

— Об охоте? Боже милосердный! Но ведь это уже не охота, это убийство!..

Генерал рассмеялся очень добродушным смехом. Он как-то даже игриво взглянул на озадаченного Ренсдорфа и сказал:

— Я не могу поверить, что современный молодой человек вашего уровня культуры может сохранить такой старинный романтический взгляд на сущность человеческой жизни. Вспомните недавнюю войну…

— Не ждите от меня снисходительности на этом основании, — сухо сказал Ренсдорф.

Генерал продолжал смеяться.

— Нет, вы чрезвычайно интересны! Я не ожидал, что в наши дни даже среди американцев можно встретить образованного человека с такими наивными представлениями. Я бы даже разрешил себе заметить, что нахожу в вас отголоски викторианской эпохи. Нет, это как если бы в современном лимузине была предусмотрена шкатулка для нюхательного табака. У вас, несомненно, были в родне пуритане. Ради бога, не обижайтесь на меня. Для американцев это так свойственно. Но я готов поспорить, что все эти идеи враз улетучатся, как только вы побываете на моей охоте.

— Благодарю вас, но я охотник, не убийца.

— Бог мой! — воскликнул генерал, нисколько не задетый за живое. — Ну зачем этот несправедливый ярлык. Я ручаюсь, что докажу необоснованность вашей щепетильности.

— Вы так думаете?

— В жизни побеждают сильные. Слабые рождены для удовольствия сильных. Я отношусь к сильным. Почему же мне не воспользоваться их привилегиями?

Когда я охочусь, я уничтожаю отбросы общества. Я охочусь на цветных, черных, бывших матросов с грузовых кораблей, беглых арестантов и прочую шваль. Белый человек с чистой кровью и даже породистая собака стоят дороже дюжины этого сброда.

— Однако, это люди, божьи твари, — возразил Ренсдорф.

— Совершенно верно, — согласился генерал. — Именно потому я и охочусь на них. Это меня развлекает. Они более или менее способны рассуждать, а это делает их опасными.

— Откуда же вы их берете?

Генерал хитро прищурился.

— Этот остров называют «Ловушкой для кораблей». Иногда корабли и в самом деле попадают в эту ловушку. Иногда я и сам помогаю року. Вот извольте подойти к этому окну.

Ренсдорф подошел к окну и увидел через него морской простор.

— Присмотритесь внимательнее, смотрите вон там, вдали у горизонта.

Ренсдорф напрягал зрение, но ничего не мог увидеть в темноте. Генерал надавил на кнопку у окна, и в просторах моря вспыхнули огоньки.

— Вот, — сказал добродушно генерал, — эти огни показывают канал, которого в действительности нет. Это верный путь кораблю к гибели. Скалы разбивают его, как я разламываю скорлупу ореха.

Генерал взял со стола орех, бросил его на пол и раздавил, наступив на него.

— Да, естественно, чтобы устроить эту иллюминацию, требуется электричество, — генерал словно бы отвечал на подразумеваемый вопрос, — и оно у нас есть, а как же иначе, мы стремимся сохранить здесь цивилизацию.

— Цивилизацию! При этом стреляете в людей.

Наконец-то в черных глазах генерала промелькнуло гневное выражение, но в его словах сохранилась преувеличенная любезность:

— Я должен отдать честь вашей добропорядочности, мой молодой друг, и тем не менее хочу убедить вас, что в моих поступках нет и доли того, что вы усиленно стараетесь им приписать. Нет, такого варварства я себе никогда бы не позволил. Я принимаю у себя спасшихся от кораблекрушения и стремлюсь создать им максимальные удобства. Они быстро восстанавливают свои физические силы. Да вы и сами убедитесь в этом буквально завтра.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мы заглянем в тренировочный зал, — объяснил генерал, любезно улыбнувшись. — Он находится в подвале. В настоящий момент у меня тренируются около дюжины учеников, назовем их так. Все они с испанского судна «Сан Лукар». Этому судну не повезло, оно разбилось о скалы. Я бы сказал, что эта партия товара не отличается высоким качеством. Сплошь матросы, привычные к палубе и снастям и не приспособленные к условиям джунглей.

Генерал поднял ладонь, и Иван, прислуживающий за столом, подал крепкий кофе по-турецки. Ренсдорф с трудом сдерживал желание выразить негодование, вызванное цинизмом генерала.

Генерал продолжал:

— Поймите же наконец — это игра, все идет по правилам азартной игры. Я предлагаю любому из них партию игры в охоту. Игрок получает провизию и отличный охотничий нож. Я ему даю три часа, прежде чем вступить в игру. По условиям игры я вооружен пистолетом малого калибра, очень малого. Кроме того, этот пистолет эффективен лишь на очень короткой дистанции. Если моя добыча ускользнет в течение трех дней, причем отсчет идет минута в минуту, то игрок считается выигравшим. Если мне удается в эти три дня обнаружить его — он погибает.

Генерал сопроводил это высказывание спокойной, самодовольной улыбкой.

— Если кто-либо не пожелает изображать зверя на охоте?

— Разумеется, я предоставляю свободу выбора. Для меня игра имеет смысл лишь на условиях обоюдного согласия. Если человек не хочет играть со мной, я передаю его Ивану. Во времена царского правления Иван имел честь быть исполнителем барских наказаний. Он хорошо орудует плетью и любит это занятие. Могу сказать вам, господин Ренсдорф, что до сих пор все без исключения предпочитали играть со мной.

— А что же с тем, кому удается у вас выиграть?

— Пока еще я ни разу не проиграл. Впрочем, никто из моих соперников не поставил меня перед трудностями, все их попытки уйти от преследования весьма примитивны. Чтобы сказать точнее, иногда кто-либо из них превышает элементарный уровень. Был даже один, которому я едва не проиграл. Пришлось прибегнуть к преследованию с собаками.

— Собаками?!

— Да, вот извольте взглянуть, — генерал пригласил Ренсдорфа к окну. Двор освещался светом из окон. Ренсдорф увидел несколько огромных черных собак.

— Неплохая свора, — заметил генерал. — Эти псы охраняют мой дом, их спускают с цепи с наступлением темноты. Горе тому, кто попробует в это время войти в мой дом или выйти оттуда. А теперь я хотел бы показать вам мою новую коллекцию трофеев. Вы не желаете пройти в мою библиотеку?

— Прошу извинить меня, генерал, но я неважно себя чувствую.

— Да, да, вы правы! Проплыть столько после случайного падения за борт… Вам необходимо выспаться в нормальной обстановке. Ручаюсь, завтра вы себя почувствуете совершенно другим человеком.

Ренсдорф решительно направился к двери.

— Искренне сожалею, что мне не удалось сильнее заинтересовать вас нынешним вечером, — сказал генерал ему вслед. — Доброй ночи.

Добравшись до постели, Ренсдорф почувствовал неимоверную усталость во всем теле. Несмотря на это он не погрузился немедленно в сон, как следовало бы ожидать. Хотя тело его было налито тяжестью, нервное напряжение продолжалось, и он лежал с открытыми глазами. В один момент ему показалось, что он слышит чьи-то осторожные шаги за дверью спальни. Он вскочил с постели и хотел резко открыть дверь, но она не поддалась. Ренсдорф подбежал к окну. Его спальня находилась в верхней части одной из башен. Огни в замке были погашены. Царила тьма и молчание. В небе плыла луна. Ее слабый свет позволял различать внутренность двора. Иногда из темноты на освещенные участки выбегали огромные черные собаки. Ренсдорф вернулся в постель. В конце концов сон одолел его, и, засыпая, он услышал отдаленный выстрел.

Генерал Заров вышел к завтраку в отличном твидовом костюме. Он справился о самочувствии Ренсдорфа, а затем сказал утомленно:

— Не могу похвалиться бодрым настроением, господин Ренсдорф. Возвращается прежняя болезнь. Снова надвигается на меня скука. Вчера явно ощутил первые симптомы.

Генерал свернул в трубку блин и стал макать его в растопленное масло.

— Сегодня ночью охота плохо удалась. У меня была такая надежда на этого могучего негра. Ничего не получилось. Он не придумал ничего интереснее, чем бежать сломя голову по прямой линии. Беда с этими матросами, они страшатся углубиться в джунгли… Вы не попробуете этого шабли, господин Ренсдорф?