Узел

Кряхтя, Барни поднялся на ноги, присел рядом с коробкой «по-турецки», поджав под себя ноги, и жадно сунул обе руки внутрь. На ощупь он установил, что там лежала вовсе не куча мягкой, прямо-таки роскошной материи, а пара дюжин готовых колготок. «Видимо, это и есть его изобретение, — решил Барни. — Новое изобретение Ричи!». Зная, что Ричи никогда не был слишком уж организованным и внимательным, Барни прихватил с собой несколько пар. Он был твердо уверен, что Ричи их не хватится. «Я отнесу их к себе домой и там сам проверю, посмотрю, действительно ли они такие крепкие, как утверждает Ричи».

И он и впрямь проверил их. Насколько он мог судить, товар в самом деле оказался именно таким, как о нем рассказывал Ричи.

Колготки действительно оказались нервущимися. К тому же они совершенно не «ехали» и не цеплялись!

Поэтому-то Барни и явился теперь в «Калла-Лили Хоузиери компани». Сюда он пришел потому, что здесь дворником работал его племянник. Это в любом случае была единственная компания, помимо упомянутой обанкротившейся компании «Колготки для священников», у которой был свой офис в Майами. В первый раз Барни заглянул сюда месяц назад. Сегодня был его второй визит. Прошла уже целая вечность, и теперь Барни поджидал некую Рут Креддок, которая должна была сообщить ему результат лабораторных исследований.

— Мистер Фризер, мисс Креддок задерживается еще на какое-то время, — сообщила Барни секретарша, вернув его к действительности. — Могу я предложить вам чашечку кофе?

Слова эти, правда, прозвучали бы совсем иначе, если бы она действительно хотела услужить ему.

«Может, ты еще мне страхование жизни предложишь на случай, если я тут у вас издохну от ожидания?» — подумалось Барни, но вслух он сказал совершенно иное:

— Да, спасибо. Сделайте его некрепким и с сахаром.

Немного дальше по коридору Рут Креддок сидела в конференц-зале во главе сверкающего длинного стола. Время от времени она в отчаянии вскидывала руки. Справа от нее стояла пепельница, полная окурков со следами оранжевой помады. То и дело Рут тыкала рукой с сигаретой в направлении пепельницы, но попадала в цель лишь изредка. Стол был буквально завален смятыми банками из-под содовой. Быстрая, неровная речь Рут прерывалась только на те секунды, которые ей требовались для очередной глубокой затяжки. Затяжки были действительно столь глубокие и мощные, щеки женщины при этом втягивались так сильно, что, казалось, табачный дым и никотиновые элементы способны достигнуть и отложиться даже в мизинцах на ногах курящей. За затяжками неизменно следовала пара-тройка глотков из стакана с содовой.

— Нам может быть причинен существенный ущерб, — вещала Рут своим скрипучим голосом. — Мы просто обязаны выкупить формулу изготовления этих самых колготок. В противном случае нас просто вышвырнут из этого бизнеса. Если еще кто-то, кроме нас, завладеет этой формулой, прежде чем это сделаем мы, то нам ничего не останется, как повесить на входных дверях объявление: «Все ушли на рыбалку».

Восемь членов совета директоров, сидевшие по обе стороны длинного стола, побледнели и закачали головами. Все они были людьми пожилыми, входили в руководство компании с первых дней существования «Калла-Лили» и вот теперь их созвали на это срочное заседание фактически впервые после того неприятного случая, когда в шестидесятых годах джинсы, ставшие особенно модными, вытесняли с рынка юбки. Это, естественно, самым негативным образом сказалось на бизнесе компании. Женщины тогда вдруг страшно захотели стать свободными, и первое, от чего они вдруг возжелали освободиться, были подвязки, что впивались в кожу на внутренней стороне бедер, причиняли постоянную боль и оставляли отвратительные следы, особенно когда женщины сидели. Проблема же для «Калла-Лили» в тот момент состояла в том, что именно на этих подвязках держались чулки, которые и являлись хлебом насущным для компании. Слава Богу, что именно в это время родилась и прижилась идея носить не чулки, а колготки. Только это, вероятно, удержало женщин от окончательного и бесповоротного перехода на джинсы или отвратительные юбки-брюки, заменившие платья и юбки.

Изготовители бюстгальтеров тоже пережили трудные времена, когда их прекрасные шнурованные чашечки стали использоваться не как белье, а больше как материал для растопки каминов. К радости этих предпринимателей, женщины вовремя осознали, что природа имеет свои законы и что закон земного притяжения отменить никогда и никому не удастся. Поэтому и выжил, а не погиб бизнес, занятый производством бюстгальтеров.

— Я вам точно говорю, — продолжила Рут после очередной глубокой затяжки и очередных жадных глотков содовой, — мы должны купить этого самого Блоссома, пока это не сделал кто-нибудь еще. В его «колготки Бёрди», может, поначалу никто и не поверит, но они очень удобны, сексуальны, могут быть разных цветов и они…

Члены совета директоров напряглись в своих креслах.

— Они не рвутся, не едут и не цепляются!

— Однако, мадам, — начал Леонард Уайт, изысканных манер восьмидесятилетний джентльмен, — пять миллионов долларов — это очень большая сумма, а кроме того, мы не хотим, чтобы это изобретение конкурировало с нашими остальными производствами.

Рут с размаху опустила кулак на стол. От удара пепел из пепельницы разлетелся во все стороны. Он был похож на искусственный, сероватый снег, что обычно украшает магазинные рождественские сценки.

— Что?! Вы с ума сошли?! Кто вам говорил о конкуренции? Эти колготки никогда не поступят в продажу. Вот в чем идея! Помните наш лозунг: «В бизнесе нужно повторение!» Мы покупаем формулу, вступаем во владение патентом, а потом запихиваем все в сейф. Только через мой труп кто-нибудь когда-нибудь выпустит на рынок колготки, которые не рвутся. Что же касается пяти миллионов долларов, то, как мы подсчитали, этот парень сможет за свое изобретение получить гораздо больше денег, если выставит его на аукцион. Наша цель — предложить ему сумму, которая заставит его согласиться. Если же это изобретение окажется еще в чьих-либо руках, то такая катастрофа будет нам стоит гораздо больше, чем пять миллионов!

Уайт, единственный достаточно смелый человек из всего состава совета директоров, откашлялся.

— Но можем ли мы быть уверенными, что эти колготки действительно такие уж прочные? Вы проверяли их всего лишь в течение месяца.

Рут зло сощурилась и откинула назад свои длинные каштановые волосы.

— Я носила их не снимая целую неделю, при этом каждый день стирала в стиральной машине «Ландромат». Вы сами знаете, что эти чудовища способны пережевывать даже пляжные полотенца. Так вот, когда на следующее утро я их надевала, они были такими же мягкими, как будто только что куплены и распакованы. Только потом я отдала эти колготки в лабораторию на тестирование. Результаты всех тестов оказались положительными. Ирвинг должен представить нам последний отчет по этим тестам на нашем сегодняшнем заседании. Где он, черт побери?

Дверь в глубине зала отворилась, и появился Ирвинг Френклин — тощий мужчина лет пятидесяти, в очках, в белом лабораторном халате. На его руку была намотана пара колготок. Ирвинг работал инженером в компании «Калла-Лили» с первых дней своей трудовой деятельности. Он вместе с компанией пережил переход от чулок к производству колготок, кризисы помельче, например, тот, что был связан с идеей изготовления сетей для рыбной ловли.

— Привет, Рут. Вот и я!

В манере поведения Ирвинга не было никакого беспокойства или нервозности в присутствии Рут: он был тем единственным сотрудником компании, которого она не могла третировать, и они оба прекрасно знали об этом.

— Расскажи нам все, пожалуйста, — попросила Рут с чувством. — Я как раз пытаюсь хоть что-то объяснить им…

Ирвинг прошествовал в противоположный конец конференц-зала, подошел к краю длинного стола и бережно положил перед собой колготки, которые принес. Он снял очки, достал из кармана тряпочку и принялся протирать стекла. Не торопясь он открыл рот, поднес к губам одно, потом другое стекло очков и смачно подышал на них, затем наконец нацепил очки на нос. Члены совета директоров нетерпеливо ерзали в своих креслах. Первой не выдержала Рут.