Утопия

— Да. Джорджия.

— Я не знала, что она с вами. Надо и ей выдать значок.

— Спасибо.

— Не проблема. Она может подождать в детской комнате, пока вы занимаетесь своими делами. Потом можете ее забрать.

— В детской?! — звенящим от возмущения голосом переспросила девочка.

Фримен снова улыбнулась.

— Там есть и отделение для подростков. Думаю, ты будешь приятно удивлена.

Джорджия бросила на отца мрачный взгляд.

— Это мы еще посмотрим, — пробормотала она. — В «Лего» я не играю.

Уорн посмотрел в сторону пандуса. Специалист-пиротехник, Смайт, целеустремленно шагал в глубь Ядра. Норман Пеппер о чем-то оживленно беседовал с мужчиной в белой куртке, потирая руки и широко улыбаясь. Затем оба повернулись и куда-то пошли.

Оставив Джорджию возле одной из информационных стоек, они направились по центральному коридору Ядра.

— У вас прекрасная дочь, — сказала Фримен.

— Спасибо. Только ей этого не говорите. При любом удобном случае она готова броситься в бой.

— Как вам монорельс?

— Потрясающе.

— В первый день мы предпочитаем доставлять приглашенных специалистов монорельсом. Помогает лучше представить, какие ощущения испытывает обычный посетитель. Вам сегодня в числе прочего покажут, где находится служебная парковка. Естественно, выглядит куда менее впечатляюще, но позволяет сэкономить около пятнадцати минут на поездке. Если только вы не будете ночевать прямо здесь.

— Нет, мы остановились в «Луксоре».

В отличие от большинства парков развлечений, Утопия была рассчитана на полное погружение в течение одного дня и ночлег для туристов не предусматривался. Уорну, впрочем, говорили, что здесь все же есть небольшой комфортабельный отель для знаменитостей, звезд и других важных персон, с более скромными номерами для приглашенных консультантов, музыкантов и ночного персонала.

— Что с часами? — спросил Уорн, изо всех сил стараясь не отставать.

Он уже заметил, что, хотя сейчас было четверть девятого, цифровые часы на уходивших ввысь стенах Ядра показывали ноль сорок пять.

— Сорок пять минут до Нулевого часа.

— То есть?

— Утопия открыта триста шестьдесят пять дней в году, с девяти утра до девяти вечера. Когда она закрывается, начинается двенадцатичасовой обратный отсчет. Таким образом, персонал всегда знает, сколько осталось до открытия. Конечно, в самих Мирах часов нет, но…

— То есть на то, чтобы снова подготовить парк, требуется всего двенадцать часов? — недоверчиво спросил ученый.

— Приходится потрудиться, — снова улыбнулась Фримен. — Давайте пройдем напрямик, через Камелот.

Она повела его к массивной двери в ближайшей стене, над которой сверкало выложенное черными готическими буквами слово «Камелот». Необычный шрифт выделялся на общем фоне строгого дизайна Ядра, где даже надписи на дверях туалетов и указателях аварийных выходов были сделаны одинаковыми.

Трое служащих в белых куртках у входа в Камелот улыбнулись и кивнули Фримен. Она провела гостя через лес ограждений в просторный пустой зал ожидания, в дальней стене которого виднелось полдюжины металлических дверей. Словно по сигналу, одни из них раздвинулись, и Фримен вошла в мрачный, похожий на пещеру лифт.

Двери снова закрылись, и тот же бархатный женский голос произнес: «Вы прибываете в Камелот. Приятного посещения». Послышался приглушенный металлический стук, и лифт пришел в движение. Уорн заметил, что он не поднимается и не опускается, а движется горизонтально вперед.

— Далеко до самого парка? — спросил он.

— На самом деле мы не перемещаемся, — ответила Фримен. — Кабина лишь создает иллюзию движения. Исследования показали, что посетителям легче воспринимать Миры, если они считают, что до них нужно проделать определенный путь, пусть и короткий.

Двери в дальней стене открылись, и Уорн во второй раз за последние полчаса удивленно замер.

Перед ним простиралась широкая улица, вымощенная темным булыжником. По обеим ее сторонам уходили вдаль ряды старинных зданий с соломенными крышами и остроконечными башенками. Дорога пересекала большую площадь, а затем разветвлялась, огибая с двух сторон массивный замок песочного оттенка; над высокими зубчатыми стенами развевалась сотня разноцветных флагов. Вдали виднелись еще несколько башен и неровная поверхность горы над поросшим травой холмом. Вокруг ее вершины кружился снежный вихрь. Парящий высоко над головой купол создавал иллюзию бесконечного пространства. В воздухе пахло землей, свежескошенной травой и летом.

Уорн медленно шагнул вперед, чувствуя себя словно Дороти, вышедшая из своего бедного сельского домика прямо в страну Оз. «Посмотрим, что скажет Джорджия, когда все это увидит», — подумал он. В ярком солнечном свете спешили во всех направлениях служащие парка, но на этот раз не в вездесущих форменных куртках. Мужчины были в разноцветных трико, женщины — в развевающихся платьях и вуалях, рыцари — в доспехах. Иллюзию разрушала лишь небольшая группа сотрудников в белых куртках с компьютерами-наладонниками и портативными рациями, а также служитель, который поливал булыжники водой из шланга.

— Как вам? — спросила Фримен.

— Изумительно.

— Да.

Повернувшись, он увидел, что она улыбается.

— Мне нравится смотреть, как люди впервые оказываются в одном из Миров. Поскольку сама я повторить этого уже не могу, остается лишь наблюдать за другими.

Они двинулись по широкой улице. По пути Фримен показывала местные достопримечательности. Когда они проходили мимо пекарни, открылось окно, и оттуда донесся восхитительный аромат. Где-то настраивал свою лютню трубадур, напевая старинную балладу.

— В основе четырех Миров лежит одна и та же идея, — сказала Фримен. — Сначала посетители проходят через декорации — в случае Камелота через то самое селение, где мы находимся, — которые помогают им сориентироваться, настроиться на определенный лад. Расслабиться, так сказать. Конечно, здесь есть рестораны, магазины и так далее, но в основном гости здесь просто осматриваются и акклиматизируются. Затем, по мере углубления в Мир, появляются развлечения — аттракционы, шоу, голографические представления и так далее. Все происходит незаметно, как бы само собой.

— Понятно.

Уорн заметил, что, за исключением вывесок магазинов и закусочных, нигде не было современных обозначений — туалеты и хитроумно встроенные в окружающую обстановку информационные киоски отмечались лишь высокореалистичными голографическими символами.

— Сюда приезжают ученые, поскольку улица, по которой мы идем, представляет собой детальную реконструкцию Ньюболд-Соуси, английского селения, обезлюдевшего в четырнадцатом веке, — сказала женщина. — Посетители же приходят сюда потому, что «Шпиль дракона» — это, пожалуй, самые захватывающие русские горки в парке после «Машины криков» в Дощатых Тротуарах.

Когда они подошли к площади, над ними нависли стены замка.

— Точная реконструкция Карнарвона [2]в Уэльсе, — продолжала Фримен. — Естественно, с искусственной перспективой.

— Искусственной перспективой?

— Верхние уровни — не в натуральную величину, на самом деле они меньше. Они создают иллюзию правильных пропорций, но при этом выглядят не столь угрожающе. В разной степени подобная технология используется во всей Утопии. Например, та гора уменьшена в размерах, чтобы создавать иллюзию расстояния. — Она кивнула в сторону поднятой решетки на воротах. — Так или иначе, именно внутри этого замка показывают шоу «Зачарованный принц».

Песня трубадура давно стихла позади, но ушей Уорна достигли другие звуки — пение птиц, плеск фонтанов и тот же негромкий шум, который он слышал в Ядре.

— Что это за звук? — спросил он.

Фримен быстро посмотрела на него.

— Вы весьма наблюдательны. Наши специалисты проделали немалую работу. Когда Камелот заполнят посетители, звук не будет слышен. Но он никуда не денется.

Уорн бросил на нее озадаченный взгляд.