Cлово президента

– Есть замечания? – спросил президент Соединенных Штатов.

– Сэр, возникнет прецедент, – заметил Клифф Ратледж.

– Это и является моей целью, – сказал Райан. На экране появились снятые кадры военных действий, сырые и неотредактированные. На них был виден весь ужас боя: части тел, разорванных взрывом, высунувшаяся из дымящегося бронетранспортера рука, какой-то бедняга, который почти успел выскочить из танка, но все-таки опоздал. По-видимому, человека с портативной видеокамерой притягивают к себе такие картины. Мертвые остаются мертвыми, и все они жертвы того или иного, подумал Райан. Эти солдаты еще недавно независимых стран погибли от рук вооруженных американцев, но их послал на смерть человек, чьи приказы им пришлось выполнять, который допустил ошибку в своих расчетах. Он без колебаний поставил на карту жизни этих молодых парней, использовал их как фишки в азартной игре, как монеты в огромном игровом автомате, дергая за ручку и наблюдая, что получится. Главы государств не должны так поступать. Власть означает ответственность. Джек знал, что ему придется сесть за стол и от руки написать письма семьям всех погибших американцев, как это сделал в 1991 году Джордж Буш. Письма послужат двум целям. Может быть, они хоть немного утешат семьи погибших. И уж несомненно напомнят человеку, пославшему их на войну, что мертвые были когда-то живыми. Райан попытался представить себе их лица. Наверно, ничем не отличаются от лиц тех национальных гвардейцев, которые стояли в почетном карауле в Индианаполисе во время его первой поездки по стране. Да, они походят друг на друга, но жизнь каждого человека индивидуальна и неповторима, она является самым ценным достоянием ее владельца, а он принял участие в том, чтобы лишить владельцев жизни этого ценного достояния. Сознавая всю необходимость сделанного им, теперь он должен все время, пока находится в этом здании, помнить, что эти люди были чем-то большим, чем просто лица. И в этом, сказал себе Райан, заключается разница между ним и тем человеком. Я знаю, в чем заключается моя ответственность, а он – нет. Он по-прежнему живет в мире иллюзий и считает, что люди ответственны перед ним, а не наоборот.

– Это политический динамит, господин президент, – сказал ван Дамм.

– Ну и что?

– Возникает юридическая проблема, – заметил Пэт Мартин. – Такое решение противоречит президентскому декрету, выпущенному президентом Фордом.

– Мне известно об этом, – ответил Райан. – Но кто принимает решение о президентских декретах?

– Глава исполнительной власти, сэр, – произнес Мартин.

– Составьте мне проект нового декрета.

– Что это за запах? – потянул носом один из водителей. В мотеле, что находился в Индиане, шоферы грузовиков вышли на стоянку и принялись за утренний «танец», перегоняя свои машины с места на место, чтобы сохранить покрышки. Им смертельно надоело жить здесь, и они с нетерпением ждали, когда отменят запрет на поездки. Водитель, задавший этот вопрос, только что перегнал свой «Мак» и поставил его рядом с бетоновозом. Настала весна, потеплело, и под лучами солнца металлические корпуса грузовиков превращались в раскаленные печи. Бетоновоз тоже нагрелся, и произошло то, на что никак не рассчитывали его владельцы.

– У тебя что, утечка горючего? – спросил водитель Холбрука и наклонился, чтобы посмотреть. – Нет, бак в порядке.

– Может, пролили бензин при заправке, – предположил горец.

– Нет, вряд ли. Площадку только что полили из шланга. Давай-ка посмотрим. В восемьдесят пятом я видел, как на шоссе 1-40 сгорел грузовик из-за того, что механик не правильно подсоединил топливопровод. Шофер погиб. На шоссе было черт знает что. – Он продолжал обход бетоновоза. – У тебя где-то точно утечка, приятель. Давай проверим топливный насос, – сказал он и открыл защелки на капоте.

– Эй, послушай, я хочу сказать…

– Не беспокойся, дружище, я знаю, что делать с неисправностями. Экономлю добрых пять косых в год, потому как сам ухаживаю за грузовиком. – Капот поднялся, шофер заглянул внутрь, протянул руку, проверил исправность шлангов и прочность соединений. – О'кей, здесь все в норме. – Он пощупал топливопровод, ведущий к инжекторам. Там разболталась гайка, но это не имело значения, и шофер просто подтянул ее. В двигателе не было ничего необычного. Шофер наклонился и заглянул под бетоновоз. – Ничего не капает. Черт его разберет, – сделал он вывод и отошел от машины. Может быть, это ветер приносит такую вонь… Нет, он чувствовал запах жарящегося бекона в ресторане, куда собирался пойти отсюда. Едкая вонь доносилась откуда-то рядом…, к тому же дизельное топливо так не пахнет, это что-то другое, подумал шофер.

– У тебя что-то случилось, Кутс? – К ним подошел другой шофер.

– Запах какой-то странный, верно? – Оба подняли головы и начали принюхиваться, как сурки.

– У кого-то течет бак?

– Вроде незаметно. – Первый шофер посмотрел на Холбрука. – Послушай, приятель, не хочу обижать тебя, но этот тягач принадлежит мне, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось, понимаешь? Ты не смог бы перегнать грузовик вон туда? А я попрошу кого-нибудь посмотреть на твой двигатель, ладно?

– Ну конечно, никаких проблем. – Холбрук поднялся в кабину бетоновоза, включил двигатель, медленно отъехал, развернулся и поставил машину в дальнем углу площадки. Водители молча смотрели ему вслед.

– Ты заметил, Кутс, вонь исчезла, правда?

– У него неисправный грузовик.

– Ну и хрен с ним. Пошли, сейчас будут передавать новости.

– Смотрите! – услышали они, как только вошли в ресторан. Телевизор был настроен на канал Си-эн-эн. На экране виднелась картина, словно созданная отделом специальных эффектов на киностудии. Ничего подобного не могло существовать в действительности и все-таки существовало.

– Полковник, что произошло прошлой ночью?

– Видишь ли, Барри, они дважды переходили в наступление. Первый раз мы занимали позицию вон на том гребне. – Эддингтон дымящейся сигарой показал назад. – Во второй раз мы продвинулись вперед, они тоже, и встреча произошла вот здесь… – Камера сместилась, и на экране появилось изображение двух танков, ползущих мимо того места, где полковник Национальной гвардии читал лекцию корреспонденту Си-эн-эн.