Врата «Грейвз»

– Не спрашивайте меня как, я просто знала. Я велела ему прекратить, и он прекратил. И я уверена, что с остальными он тоже это делал.

– А что, по-вашему, это было? – спросил я.

– Однажды он при мне проговорил – в какой-то рассеянности, словно меня там не было: «Богом клянусь, Месмер был прав!» Вы знаете о Месмере? – спросила она.

Я кивнул.

– Гипнотизер, работал довольно давно и был скорее артистом, чем врачом.

– Боже мой! «Месмер был прав!» Это фантастика! – Конан Дойл широко улыбался.

– Мне пришлось навести о нем справки, – продолжала она. – Месмер говорил, что гипнотизер овладевает умом того, кого гипнотизирует. Я полагаю, что Бернард это и делал. По крайней мере он так думал. Видимо, он заставлял меня выходить из кабинета и идти в другую часть больницы, чтобы проверить, удастся ли ему это.

– А вы помните, как он с вами работал: что говорил перед тем, как загипнотизировать? – спросил Дойл.

– Обычно это было нечто удручающее. Мы говорили о чем-то, о чем мне обычно не нравилось говорить Просто говорили. Бернард был очень похож на меня. Он пережил в жизни то же, и его огорчали те же вещи. Мы просто разговаривали о них. Несколько раз я вспоминала что-нибудь приятное из детства. Это было все равно что оказаться там на мгновение, – сказала Алиса с улыбкой.

Я обдумал ее слова. Допустим – только допустим, что Гассман экспериментировал с тем, как далеко он может заставить человека зайти по его велению и на какой период времени? Что, если он симулировал свою смерть в 1909 году? Что, если он до сих пор жив и гипнотизирует своих особых пациентов? Где он может жить? Возможно, где-нибудь поблизости от Ричмонд-парка. Не видел ли я его на прошлой неделе? Я вздрогнул, представив Гассмана, теперь совсем дряхлого и помешанного, манипулирующим людьми, которые не в силах противостоять его власти.

– А вы присутствовали при том, когда Гассман впал в кому, Алиса? – спросил Дойл.

Казалось, она снова ушла в себя.

– Нет, – сказала она почти беззвучно, – нет, я обнаружила его лежащим у письменного стола.

– А вы присутствовали при его смерти? – продолжал он.

Прошло много времени, прежде чем она ответила, но на этот раз ответ был четок, и в нем звучало раздражение:

– Нет, это случилось поздно ночью. Я нахожу ваши вопросы странными, если мне позволено высказать свое мнение. Миссис Уоллес задавала те же вопросы в прошлый раз и тем же странным образом. Неужели вы сомневаетесь, что Бернард умер в тысяча девятьсот девятом году? Уверяю вас, он умер. Он скончался более двенадцати лет назад. Когда я увидела его в гробу, я убедилась, что он очень стар и имел проблемы со здоровьем! – Она прервалась на секунду. – Прошу прощения, но я больше не хочу разговаривать. Я бодрствую уже слишком долго. Мне нужны лекарства и отдых. Возможно, мы могли бы поговорить в другой раз. Мне бы этого хотелось. – Она повернулась ко мне. – Если честно, молодой человеку вы и сами сейчас совсем плохо выглядите.

Насчет меня она была права. Я еще больше сгорбился, просидев так долго, и чувствовал каждый миллиметр своей раны. Мы попрощались и договорились вскоре снова ее навестить. Затем я заковылял к машине с помощью Адрианы.

Пока я отдыхал на пассажирском сиденье, сэр Артур и Адриана стояли возле открытой дверцы рядом со мной.

Адриана сказала:

– Давайте выроем его, джентльмены.

– Что, теперь вы согласны, что Гассман наверняка еще жив? – сказал я.

– Конечно нет, Чарли. Это безумие, но мы в любом случае должны его вырыть. Разве вы не обратили внимания?

– Обратил, но она ничего не говорила о могиле Гассмана. Мы не найдем в этой могиле никакого Гассмана, говорю вам.

– Разве? – сказала Адриана.

Я не мог понять ее интонации.

Конан Дойл кивнул с отсутствующим видом.

– Согласен, взглянуть надо, – сказал он, но я понимал, что он уже предвкушает свое торжество в случае, если я ошибаюсь и могила не пуста.

– Тот факт, что она клянется, будто Гассман мертв, отнюдь не значит, что он непременно мертв, – напомнил я им обоим. – Она находилась под его влиянием – и, возможно, находится до сих пор.

Сэр Артур ответил:

– Что ж, тогда договорились. Мы его выкопаем. Начинайте, как только сможете, мой мальчик. А я пока поеду домой.

С этим мы уехали и вернулись в гостиницу. Пока Адриана вела машину, мне было слишком больно, чтобы по-настоящему сосредоточиться на Гассмане. Когда мы вернулись в номер, Адриана сделала мне укол морфия и держала меня за руки, пока он не подействовал. – Может, вы и правы, – сказал я, как только смог разжать зубы. – Вы замечательно умны – замечательны и умны. – Я сжал ее руки, чтобы передать свои чувства.

– Чарльз, раненые всегда влюбляются в медсестер. Уверена, с вами это не раз бывало во Франции.

– А что в этих случаях делают медсестры, Адриана?

– Они учатся не влюбляться в пациентов.

– А вы выучили этот урок?

– Не слишком хорошо, Чарли. Не слишком хорошо.

Глава 20

Адриана с грохотом закрыла дверь, борясь с пакетами в руках. Ее парик заметно перекосился и грозил соскользнуть с головы, но она не могла это предотвратить, пока не поставила свертки на тумбочку. Свет струился в окна, и я обнаружил, что могу сесть почти без болезненных ощущений, даже со смешком.

– Адская штука, – сказала она, срывая парик и бросая его в кресло. – Начал сползать, когда я шла по улице с нагруженными руками, и я ничего не могла поделать. Скажу вам, что попалась бы, если бы кто-нибудь следил за мной. Однако я вошла через черный ход и никого в гостинице не встретила.

– Что ж, действительно, вы выглядите растрепанной, но совсем не похожи на Адриану Уоллес.

– Да, я похожа на проститутку, но я принесла хорошие новости.

– И, надеюсь, молоко, – сказал я, вставая и подходя к тумбочке.

– Да, молоко и хорошие новости. А также плохие новости. Что хотите услышать сначала?

– Давайте сначала плохие, – сказал я, начав рыться в пакете с продуктами в поисках молока.

– Плохие новости – это главный инспектор Уиллис. Сегодня днем он позвонил Фредди и был в ярости. Он говорит, что не намерен больше ждать. Говорит, что знает, что и я пропала. Он весьма открыто предположил, что мы скрылись вместе.

– Это неудивительно. В конце концов, в последнее время наши имена склонялись – так, по крайней мере мне сказали.

– Но это пока не самое плохое. Затем инспектор сказал Фредди, что мы с вами утром прошлого четверга посетили благотворительную больницу «Мортон Грейвз» и я представила вас семейным поверенным.

Я был потрясен:

– Проклятье! Как он до этого докопался?

– Он сказал Фредди, что опасается, что вы сбежали из больницы, чтобы отомстить Лизе Анатоль. В конце концов, она стреляла в вас, а вы знаете, где ее держат. Когда он связался с доктором Доддсом из «Мортон Грейвз», чтобы предупредить его о возможной опасности, он все и услышал.

– А как Доддс узнал меня?

– Доктор Доддс видел статью о нападении на вас. В газете была ваша фотография и вся информация. Поэтому мы оба теперь персоны нон грата в «Грейвз».

– Полагаю, повторная беседа с Таунби теперь невозможна.

– Хуже. Фредди стало ясно, что инспектор Уиллис считает, что мы прячемся вместе. Он попросил Фредди передать нам, что ждет нас для допроса.

– Слишком много плохих новостей, Адриана. А что думает Фредди?

– Он думает, что главному инспектору Уиллису следует тщательно обдумать то, что он говорит о женах членов парламента. Он так и сказал инспектору. И он думает, что нам следует быть очень осторожными.

– А каковы хорошие новости?

– Я нашла гробокопателей.

– Гробокопателей?

– Людей, которые помогут вам откопать доктора Гассмана. Они сделают всю работу. Вы сейчас не в состоянии это сделать. Вы будете только смотреть.