Удар шаровой молнии

– Тебе не о чем беспокоиться, – усмехнулась Аида.

– Почему?

– Потому что из твоего тела извлекут пулю того же калибра, а умные дяди-милиционеры любят сравнивать…

Она не успела договорить. Водолаз сделал резкое движение. В руке у него оказался массивный гаечный ключ, и он запустил им в девушку. Аида метнулась в сторону, однако ключ все-таки задел ее голову. Ей показалось, что череп раскололся пополам. Парень бросился к ней, но она больше ничего не видела и не слышала. Вокруг все стало белым, будто ее окунули в цистерну с молоком…

Очнулась Аида в полной темноте. Потом окружающий мир начал постепенно проясняться. В гараже по-прежнему горела тусклая лампочка, но почему-то слева все время была тьма. Она вдруг поняла, что ослепла на один глаз. Именно с левой стороны ее ударили гаечным ключом. Она вспомнила, что сидела на табурете, а очнулась на полу. В правой руке зажат пистолет, левая – вся в крови. Неужели она потеряла столько крови? Кровь была повсюду. Нет, это чужая кровь! В метре от нее, уткнувшись лицом в пол, лежал парень. Значит, она успела нажать на спусковой крючок.

Аида прислушалась. Парень дышал. Наверняка попала в живот. Это никуда не годится! Нечисто сработано! Она попробовала встать, но голова так кружилась, что пришлось воспользоваться опрокинутой табуреткой.

Сидение на табуретке не принесло никакого облегчения. «Необходимо встать и прикончить этого говнюка!» – приказала она себе.

Она поднялась и сделала три неуверенных шажка.

Целилась в затылок. Целилась долго. Ей казалось, что единственный видящий глаз ее обманывает. Наконец выстрелила.

Посмотрела на часы. Всего десять минут она находилась в бессознательном состоянии, а кажется, прошла целая жизнь.

Спрятала в сумочку пистолет, достала перчатки. В таком состоянии можно оставить «пальчики». Она всегда помнит о «пальчиках», даже когда получает по голове гаечным ключом!

На стене висела аптечка. Все что ей было необходимо – вата и нашатырный спирт. Натерла виски, сразу стало легче.

Посмотрела в зеркало пудреницы. Над левым надбровьем приличная шишка и покраснение. Глаз немного припух. Слава богу, ничего не рассечено! Она припудрила больное место. Бросила в сумочку пузырек с нашатырем и пошла к выходу.

Дождь не только не прекратился, а, наоборот, усилился. Аида раскрыла зонт, и несмотря на головокружение, прибавила шаг.

Всю длинную дорогу домой, сначала на троллейбусе, потом на метро, она размышляла над признанием Водолаза и не переставала удивляться. Еще вчера она заподозрила, что насчет людей Борзого Соня врет. Они бы нашли другой способ разделаться с ней, более надежный, чем стрельба с катера, качающегося на волнах. Ей это показалось слишком глупо, по-мальчишески и непрофессионально.

Мотивы теперь тоже стали ясны Аиде. Софья решила реабилитироваться в глазах вышедшего на свободу мужа, принеся ему в жертву любовника, который сыграл не последнюю роль в его аресте, а также знаменитую киллершу, которую нотариус всегда побаивался. Решение она приняла не сразу, а как только поняла, что Марк не станет ее опорой в жизни, что с ним она не сможет бежать за границу или хотя бы из города, что, потеряв жену и детей, он впал в меланхолию. А меланхолия – не помощница в больших и серьезных делах. И, конечно, она лишится всего того, что может заполучить, как только Юрий Анатольевич покинет этот бренный мир. Ведь такие люди, как он, всегда ходят под прицелом.

Она все-таки извлекла один положительный момент из разговора с Водолазом. Она напрасно ждала вчера людей Борзого. Их попросту нет в Петербурге. Зато есть милиция, которая рано или поздно выйдет на ее след.

Софья, Костя, Саша убиты из одного пистолета. То, что она вымыла свою чашку и замела следы после чаепития над . Фонтанкой – это полдела. Дураку понятно, что в доме был кто-то третий. Более того, имеется свидетель, старая грымза кухарка.

Ее адрес и телефон тоже есть в записной книжке Сони. И до кухарки надо обязательно добраться и заткнуть ей рот раз и навсегда. В противном случае Аида рискует не доехать до Москвы. Весь вечер ее тошнило, о еде она не думала.

Ночевать Аида отправилась на квартиру Виктора, в район Сенной площади.

Марк на всякий случай сделал для нее дубликаты ключей. Она прихватила с собой компакт-диск с любимыми немецкими бродягами. Магнитофонные записи бывшего хозяина квартиры стояли ей поперек горла.

Уснула с молитвой на устах, перебирая четки, под волынки и барабаны современных вагантов.

– Что это с вами? – вытаращил свои большие черные глаза господин в бархатной жилетке. Сегодня жилетка была бордового цвета.

Опухшее надбровие сразу бросалось в глаза, хоть синяк и был тщательно замазан. Аида с утра ловила на себе вопросительные взгляды, но только цыган осмелился спросить вслух.

– Кирпич с крыши упал, – пошутила она. – Еще бы немного и не видать вам моей квартиры!

– Вы бы поаккуратней с кирпичами! – рассмеялся тот. – Личико-то не казенное!

Они возвращались в агентство от нотариуса, где была окончательно узаконена сделка. И деньги ждали ее в сейфе агента.

Там, у нотариуса, она успела заглянуть в его паспорт, и ей сразу все стало ясно. Георгий Феккете (так звали господина в жилетке) родился в той же деревне на Западной Украине, что и Мадьяр.

Георгий сидел за рулем своего новенького «вольво» и продолжал смеяться, когда она внезапно посерьезнев, сказала по-венгерски:

– Хватит ломать комедию, Дьердь! Иштван думает, что купив мою квартиру, купил и меня? Передай ему, чтобы так не думал. И большое спасибо за покупку!

В зеркале заднего обзора она увидела вылезшие из орбит глаза агента по недвижимости, сидевшего у нее за спиной. Что касается цыгана, то он еще громче захохотал:

– Меня предупреждали, что вы дамочка не промах, но чтобы до такой степени меня раскусить! Не завидую Иштвану! Я бы не хотел иметь такую жену! От нее же ни черта не скроешь! Только подумаешь о какой-нибудь шлюхе, а она уже хвать тебя за яйца! Нет, лучше иметь жену-дурочку! А еще лучше – никакой жены!

Цыган – птица вольная! Сегодня я в Питере, а завтра – в Нью-Йорке! Передам ему ваши слова! Обязательно передам! Иштван – славный парень, но иногда совершает необдуманные поступки…

– И еще передай ему, – продолжала она по-венгерски, хотя Георгий разглагольствовал по-русски, – что за Шандора я отомстила, но, где его закопали, узнать не смогла.

Господин в бордовой жилетке перестал смеяться. Замычал себе под нос какую-то грустную мелодию.

– Пусть попробует поискать в лесу, возле той дачи…

В агентстве ей выдали «дипломат», набитый долларами, а цыган, как это ни парадоксально, выказал себя настоящим джентльменом. – Надежнее всего, если деньги будут спрятаны в моей машине. Ты ведь сегодня уезжаешь? И, по-моему, у тебя проблемы, – он указал на ее опухшее надбровье. – Поэтому я буду охранять тебя до самого отъезда. Иначе Иштван мне не простит. Да и сам я себе не прощу, если что-то случится с такой девчонкой!

– О! Кажется, с появлением Феккете <"Феккете" по-венгерски означает «черный».> кончатся черные дни в моей жизни!

Они обмыли сделку в японском ресторане.

– Я некоторое время поживу в твоей квартире, – заявил Георгий, – но ты не переживай. Там ничего не пропадет. И не смотри, что я цыган! Я выходец из цыганской аристократии, понятно тебе?

– Понятно, – кивала Аида. – Только жить там небезопасно.

– Кого ждать в гости? Говори прямо!

– Во-первых, милицию…

– С этими я всегда договорюсь, – успокоил цыган.

– А еще могут нагрянуть уральские ребята.

– Не хотелось бы, – Георгий задумался, а потом опять повеселел. – Ничего, как-нибудь!..

Он не умел надолго задумываться. Его оптимизм напоминал шампанское, которым они обмывали сделку. Аиде было легко с таким человеком. В ресторане она впервые за последние дни позволила себе расслабиться и ни о чем не думать.

Но праздник был омрачен небольшим инцидентом. По дороге в туалет она случайно задела вазу с икебаной, и та разбилась на множество мелких перламутровых кусочков. Аида ее просто не видела, ведь с левой стороны у нее была тьма. Георгий сделал широкий жест, заплатив за вазу.