Путевой обходчик

И он послушался разума. Ни звонить, ни стучать он больше не стал, а просто навалился на дверь всем телом, и она, хрустнув, вылетела из косяка вместе с петлями.

Он быстро вошел в квартиру и схватил парня и девушку прежде, чем они успели крикнуть. Потом легонько стукнул их головами, чтобы оглушить, и бросил на диван — так, словно они были тряпичными куклами.

В комнате царил полумрак. Он поискал выключатель, но не нашел его и включил торшер. Мягкий свет выхватил лежащих на диване парня и девушку.

Гигант склонился над парнем и внимательно вгляделся в его лицо. Потом раздвинул ему пальцами веки и так же внимательно изучил глаза. Выпрямился и качнул головой. Нет, это были не те глаза. Те бы он узнал и из тысячи.

Монстр повернулся и неторопливо направился к выходу. Он покинул квартиру, так и не поняв, что девушка и парень были мертвы. Столкнув их головами, гигант, сам того не желая, проломил им черепа.

Оставался последний. Гигант разыскал его дом еще утром, но выходить из пышных кустов сирени на солнце не стал. Он уже знал, насколько отталкивающим выглядит его лицо, и не хотел поднимать панику среди случайных прохожих, которым мог попасться на глаза.

День прошел в томительном ожидании. Как дикий зверь, он сидел в кустах, наблюдая за подъездом дома и стараясь определить, кто из них, из этих людишек, постоянно снующих туда-сюда, копошащихся рядом с подъездом в своей муравьиной суете, — кто из них он?

Но для того, чтобы узнать врага, гиганту нужно было увидеть его глаза. И услышать его голос. Голос, который с утра до вечера звенел у него в голове:

ТЫ ЕЩЕ НЕ СДОХ, ШНИЦЕЛЬ?

ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?

Бывали моменты, когда он пытался выцарапать этот голос из головы и драл отросшими ногтями кожу на лице и черепе. Но ничего не получалось. Стоило ему расслабиться, и мерзкий голос снова начинал свою песню:

ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?

ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?

ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?

— Я освежусь, — тихо проревел наконец гигант. — Но сначала освежую тебя!

День никак не хотел подходить к вечеру, но ни один день, даже такой отвратительный, как этот, не может длиться вечно. Солнце стало заваливаться за горизонт, освещая прощальным багровым светом небо и играя рыжими всполохами в оконных стеклах домов.

А еще через полтора часа стемнело настолько, что гигант решился выйти из своего укрытия. Народу во дворе стало значительно меньше. Несколько подростков пили пиво за дощатым столом на окраине двора. Какой-то мужик загонял в гараж потрепанную «копейку». Муравьиная суета людишек подходила к концу. Скоро они попрячутся по своим норам, убегая от пугающей темноты, наполненной блуждающими тенями и невнятным бормотанием призраков.

Наступало его время. Он это чувствовал. Отныне тьма — это его свет. Вечная ночь, в которой никто не видит его лица и в которой он чувствует себя как рыба в воде.

Выбравшись из укрытия, монстр спокойно, без всякой суеты, прошел к подъезду. В железной урне, стоящей возле подъезда, он увидел рваную кепку. Кепка пришлась впору. Гигант пониже надвинул ее на глаза.

Несколько лестничных пролетов он преодолел, даже не заметив их. И вот наконец заветная квартира. Для начала он решил прислушаться и прижал ухо к двери. За дверью слышались женские голоса. Одна из женщин, судя по голосу, пожилая, ругала кого-то, какого-то мужчину, честила на чем свет стоит. Вторая робко пыталась защитить или оправдать бедолагу.

Гигант слушал этот диалог около минуты, затем поднял руку и надавил кнопку звонка. Квартира наполнилась переливчатыми трелями. Тихо зашаркали тапочки по коридору, и вслед за тем женский голос, тот, что помоложе, тихо окликнул:

— Кто там?

— Я, — ответил гигант.

— Простите, кто?

— Мне нужен Марат. Марат Китаев.

Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель выглянуло изможденное женское лицо.

— Вы знаете, Марата сейчас нет, — устало и как-то безотрадно произнесла она.

Чтобы подыскать подходящие слова, гиганту пришлось здорово поворочать мозгами. Наконец он спросил:

— А когда будет?

— Боюсь, что не скоро, — ответила женщина. — Он сейчас… не живет здесь. Временно, — добавила она после секундной заминки.

— Временно! — донесся откуда-то из недр квартиры недовольный пожилой голос. — Не временно, а навсегда! Нет его здесь, не ищите! И дорогу сюда забудьте!

— Мама, ну зачем ты так! — бросила через плечо усталая женщина. Потом повернулась и сказала: — Извините ее. Она не знает, что говорит.

— Это я-то не знаю? Чтоб духу его здесь больше не было, ясно? Увижу — придушу собственными руками!

Гигант нахмурился. Он не хотел, чтобы кто-то придушил его врага. Нет, все, что нужно, он сделает сам, без посторонней помощи. Однако нужно было говорить, и он опять напряг мозги. Мысли двигались в голове тяжело, словно заржавленные шестерни.

— Где… его… искать? — выдавил он наконец.

— Марата?

— Марата Китаева, — уточнил он на всякий случай.

Женщина замялась, потом смущенно и неохотно ответила:

— Точно сказать не могу, но думаю…

— Думает она! Чего там думать! У шлюхи он своей! — снова проинформировал из недр квартиры недовольный голос. — Там и ищи своего собутыльника! Чтоб ему повылазило!

— Мама! — с упреком произнесла усталая женщина. — Ну зачем ты так!

— Так, доченька, и только так! Хватит уже его прощать!

Гигант слушал пререкания женщин, морщась от досады и злости. Пустые разговоры раздражали его, как раздражает назойливый комариный писк над ухом.

— Марат, — сказал он, — Марат Китаев.

— Так вам он срочно нужен? — озабоченно спросила женщина, открывшая дверь.

— Срочно, — пролаял в ответ гигант.

— Я не знаю точного адреса, но это где-то в районе…

— Ищи своего дружка в Жулебино, алкаш! — крикнула из квартиры пожилая женщина. — В старом красном доме на Октябрьском! Со звездой на козырьке! И передай ему, чтобы не возвращался и не трепал нервы моей дочери! Иначе я милицию вызову!

При слове «милиция» лицо гиганта помрачнело.

— Вы уж простите, — снова заговорила женщина, открывшая дверь. — Если он позвонит, я скажу, что вы к нему заходили. Вас как зовут?

Гигант повернулся и, не говоря больше ни слова, побежал по ступенькам вниз. Обе женщины — и молодая и пожилая — его больше не интересовали. Ему нужен был враг! В голове бухало, как колокол:

ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?

ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?

ХОЧЕШЬ ОСВЕЖИТЬСЯ?

— Хочу, — шептал он, до хруста и судорог сжимая челюсти. — Хочу. Хочу. Хочу.

Если бы кто-нибудь в этот миг увидел глаза гиганта, он бы не забыл этого взгляда до конца своих дней. Это больше не были глаза человека, это были зерцала зла — две черные безумные дыры с одной лишь теплившейся в них мыслью — отомстить!

…Через два часа он был на Октябрьском проспекте. Быстро добравшись до частного сектора, он шел по проспекту и бросал по-звериному быстрые, цепкие взгляды на дома в поисках звезды на козырьке. Видно в темноте было неважно, но с каждой минутой зрение его обострялось, глаза, наполненные яростью, постепенно приобретали свойство, присущее ночным хищникам, но не людям, — способность видеть в темноте.

И он видел.

Он шел по проспекту в низко надвинутой на глаза кепке, не обращая внимания на редких прохожих и на то, что почти все они удивленно оглядываются ему вслед. Видеть такого рослого мужчину никому из них еще не приходилось.

Двое парней на автобусной остановке завистливо посмотрели вслед гиганту.

— Баскетболист, — констатировал один.

— К гадалке не ходи, — кивнул второй.

— Метра два, наверное, — предположил первый.

Второй подумал и сказал:

— Не, больше. Два двадцать или около того.

— Точняк, — подтвердил первый.

И вот наконец он остановился возле нужного дома. Доски, выкрашенные в красный цвет. Звезда на козырьке дома — почему-то зеленого цвета. Во дворе, за заборчиком из обветшавшего штакетника, небольшой палисадник.