Заарин

Он посмотрел на гостей. Вызванный его словами эффект превзошел все ожидания. Джина даже тихонько вскрикнула, не удержалась.

— Сколько же ему лет? — почему-то шепотом спросил Есько.

— Он тысяча восемьсот девяностого года, значит, в этом году ему исполнится или уже исполнилось, я не знаю день и месяц его рождения, сто двадцать один год.

— Фантастика, — тоже прошептала Джина. — Люди столько не живут…

— Гомбо, вероятно, самый старый бурят на планете, — сказал шаман, — впрочем, я не интересовался этим вопросом.

— Расскажите его биографию, — попросил Есько.

— Все, что я узнал, в папке.

— Коротко, чтобы определиться.

— Ладно, но тогда я начну с усть-ордынских шаманов. Полярная Сова, фамилию я даже не выяснял, умер сразу после казни в тысяча девятьсот двенадцатом году, детей у него не было. Пятнистый Волк погиб во время казни, а десять лет назад был жив единственный его внук…

Он запнулся и, взяв у следователя папку, принялся листать ее, приговаривая:

— Подзабыл уже… давно не открывал… вот, нашел! — Зачитал: — Николай Петрович Мунхажаев, тысяча девятьсот тридцать первого года рождения, по-прежнему проживает в Усть-Орде.

— Где конкретно?

Беликов достал мобильник и, выяснив адрес, продиктовал его кому следует.

— Узнайте, жив ли он, и, если жив, установите наружное и видеонаблюдение.

Следователь убрал сотовый и повернулся к хозяину:

— Дальше.

— Перейдем к Сороке, — продолжил шаман. — У нее тоже был единственный сын Атан Шамбуев, года рождения… сейчас посмотрю…

Он стал перелистывать свою папку.

— Дядя Вася, почему у шаманов так мало детей? — воспользовавшись паузой, поинтересовалась Джина. — Начало двадцатого века, не наши все-таки дни, а у Волка и Сороки по одному ребенку, у Совы вообще ни одного. Кстати, как и у тебя, дядя Вася. Почему ты не имеешь детей?

— Почему? — Шаман замялся. — Понимаешь, Женька, не встретилась на моем пути такая женщина…

— Встретилась, не лукавьте, — вступил Есько. — Давайте я за вас отвечу. А если что-то не то скажу, вы поправите.

Шаман пожал плечами:

— Говорите, только не забывайте, Женя еще ребенок.

Девушка едва сдержала возглас возмущения, а Есько с улыбкой продолжил:

— У шаманов в процессе обучения появляется мистический супруг. Это обычно дух-предок противоположного пола. Детей от подобного брака появиться не может, а вот с реальными, земными партнерами шаман перестает вступать в половой контакт.

— Почему? — спросила Джина.

— Этот дух обычно ревнив и делает так, что шаман становится бессилен как мужчина.

— А шаманки? — уточнила девушка. — У них другая физиология, а дети все равно не родятся!

— Про шаманок я не подумал… — смутился Есько, но тут же и нашелся: — Мистический муж, например, может внушать им отвращение к соперникам.

— Хватит! — возмутился Василий Шарменев. — Зачем ребенку эти подробности.

— Но я прав? — спросил его Есько.

Шаман молча кивнул.

— Значит, дядя Вася, у тебя есть мистическая жена? — подмигнула ему Джина. — Познакомь нас, пожалуйста!

— Довольно! — почти прокричал шаман, мгновенно поддержанный следователем.

— Действительно, давайте вернемся к сыну Сороки.

— Атан Шамбуев, тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения, — хмуро продолжил шаман. — В тысяча девятьсот тридцать первом призван в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, после демобилизации в Усть-Орду не вернулся. В Иркутске закончил ФЗУ и поступил на Завод тяжелого машиностроения имени Куйбышева фрезеровщиком. Весной сорок первого года женился и, оставив жену беременной, в первой волне мобилизации ушел на фронт. Погиб в январе сорок второго в боях под Москвой, сын родился уже после его смерти.

— Не так уж редко встречающаяся биография, — заметил Есько.

— Кстати, единственный сын Пятнистого Волка погиб там же и тогда же.

— Ничего удивительного, — прокомментировал Есько. — Под Москвой много наших полегло, в том числе и сибиряков…

На некоторое время все смолкли.

— Но перейдем к живым, — продолжил шаман, — По крайней мере десять лет назад внук Сороки Владимир Атанович Шамбуев находился в полном здравии и проживал вместе с семьей в районе Новоленино в Иркутске.

— Адрес, — попросил следователь. После того как он узнал его, снова позвонил и установил наружное и видеонаблюдение за усадьбой Шамбуева.

— Большой участок в конце Новоленино, — продолжал шаман, — большая семья, точнее, две семьи в двух домах…

Глава 29

МЫ ЛЕТИМ В ИРКУТСК…

19.19. Иркутск. Таллин

Первый, еще довоенной постройки добротный одноэтажный дом выходил фасадом на улицу, но почти все его вычурное резное узорочье скрывали разросшиеся кусты сирени, высаженные вдоль невысокой ограды из крашеного штакетника. В доме постоянно проживали Владимир Атанович Шамбуев, шестидесятидевятилетний крепкий старик, и его незамужняя старшая дочь Анна Владимировна, сорока шести лет.

Красотой Анна Владимировна не отличалась, зато обладала многими талантами, а главное, добротой и состраданием. Бурятка лишь на четверть, она унаследовала от бабки Сороки, известной в свое время шаманки, и ее азиатскую внешность, и ее дар. Анна Владимировна занималась целительством, лечила травами и заговорами, а прием вела тут же, в отгороженной половине просторного дома.

Во втором, двухэтажном, фасадом выходящем на параллельную улицу, проживала ее младшая сестра Римма Владимировна с мужем и двадцатитрехлетним сыном с женой и годовалым младенцем.

Двое мужчин в штатском вошли в калитку и постучали в дверь первого дома.

Анна Владимировна, недавно закончившая прием страждущих, отдыхала в своей комнате, и дверь открыл ее отец.

— Владимир Атанович Шамбуев? — поинтересовался старший, лет сорока.

— Он самый.

— Пожарная инспекция, — представился второй, лет тридцати, улыбчивый, предъявив раскрытое удостоверение.

— Что это вы в нерабочее время? — изучив печати и фото и найдя их вполне похожими на настоящие, поинтересовался хозяин.

— У пожарных теперь круглые сутки — рабочее время, — ответил молодой. — Не видели разве по телевизору, у нас тут под боком вчера целая деревня дотла сгорела.

— А все почему? Грубые нарушения пожарной безопасности, — строго добавил первый.

— Все ясно с вами, — проворчал старик. — Пока гром не грянет, пожарного с печи не поднимешь. Полстраны должно выгореть, тогда вы только делом заниматься станете, а не козла забивать!

— Позвольте осмотреть помещения, — хмуро попросил старший.

— А вот не позволю! — заупрямился хозяин. — Может, вы те еще пожарники, ограбить меня пришли?!

— Я вызываю милицию, — предупредил первый, доставая сотовый телефон.

— Это же в ваших интересах, Владимир Атанович, — с укоризной произнес второй. — Инспекция не займет много времени.

На повышенный голос отца выглянула дочь из своей комнаты.

— Папа, да пусти ты их, в конце концов! Они ж не по своей воле на ночь глядя по чужим домам мотаются!

— Ладно, проходите. — Недовольный Владимир Атанович отступил в сторону.

Инспекция действительно много времени не заняла. Спустя четверть часа мужчины уже переходили по заасфальтированной узкой дорожке между грядок, парников и плодовых деревьев во второй дом, оставив в первом четыре скрытые видеокамеры: на крыльце, в прихожей и комнатах хозяев.

Предупрежденная по телефону семья Риммы Владимировны не чинила препятствий инспекторам, и спустя то же примерно время мужчины покинули усадьбу, не забыв сделать то, зачем и пришли. Шесть скрытых видеокамер теперь транслировали с обоих этажей изображение на мониторы одного из кабинетов новоленинского полицейского участка.

Тем временем в поселке Усть-Орда два местных полицейских стучали в дом Николая Петровича Мунхажаева. Знали они старика с детства, не так уж велик поселок, и не очень понимали причину интереса, проявленного вдруг к нему коллегами из областного Следственного комитета. Брать у одинокого старика было нечего, не нажил богатства за долгую жизнь, к криминалу отношения никогда не имел, так кому он нужен?