Чеченская марионетка, или Продажные твари

хочется, и шашлычку хочется, – рассуждал вслух Матвей, – и худеть надо. Что делать, Русланчик? – Он растерянно развел руками и поднял глаза на хозяина. Но тот даже не счел нужным улыбнуться в ответ. Стоял и мрачно ждал.

– Знаешь что, Русланчик, побалую я себя, любимого, в последний раз. Форель будем считать закуской а шашлык – основным блюдом. С завтрашнего дня начну худеть и в твое вкусное заведение – ни ногой. В общем, так. Салатику твоего фирменного, только огурчики-помидорчики пусть покрупнее порежут. Потом форель одну… нет, две. Ну и шашлычку палочку. Да, и пива, конечно, темного, как всегда. Для начала литр.

Казалось, Матвей вовсе не замечает холодности хозяина. В ожидании своего заказа он откинулся на спинку стула и с удовольствием закурил. А Руслан между тем подошел ко второму посетителю, к капитану Головне. Но не для того, чтобы принять заказ.

– Ко мне пройди, – сказал он быстро и тихо, – разговор будет.

Длинная фигура Головни нырнула в незаметную дверь за стойкой бара, между полками, уставленными красивыми бутылками. За дверью находилась маленькая комната без окон, похожая на кладовку. В середине находился пустой круглый стол, покрытый потертой клеенкой. У стола стояла старшая дочь хозяина, пятнадцатилетняя Кристина, полная застенчивая девочка с длинной черной косой. Она молча протянула Головне радиотелефон, через минуту зазвонивший в его руках. Кристина выскользнула из комнаты, и капитан услышал в трубке хорошо знакомый голос:

– Пойдешь к доктору. Напугаешь легонько, не сильно. Предложишь меня продать. Скажи, мол, признайся по-хорошему.

– А если он расколет меня?

– Значит, ты дурак. Мне нужно знать, что он скажет на твое предложение. Я хочу проверить его.

– Почему сразу не убить, если не доверяешь? – спросил капитан, зная вспыльчивый и решительный характер своего собеседника.

– Быстрый ты. И злой. Он хороший доктор, он меня с того света вытащил, ночами не спал. Твое дело – выполнить. Решать буду я, обойдусь без твоих советов. Потом все скажешь Руслану. Я сам звонить не буду.

– Когда идти?

– Сейчас.

– Но ведь поздно уже.

– Ничего, он не спит.

Всего лишь тонкая стенка отделяла комнату без окон от чистенького туалета. Если человек просто справлял нужду и мыл руки, он не слышал, что происходит в комнате. Но стоило прижать ухо к стене, сразу можно было расслышать голоса. А если вместо уха приставить специальный микрофон маленького, не больше сигаретной пачки, диктофона, то потом, прослушав микропленку, удастся разобрать каждое слово.

Именно такой специальный микрофон и держал сейчас у стены сортира журналист Матвей Перцелай. Конечно, речь неизвестного телефонного собеседника на пленку не записалась. Но то, что говорил сам Головня, записалось отлично.

Скрипнула дверь за стойкой, Головня вернулся к своему столу, на котором уже стояли овальная тарелка с шашлыком и кружка светлого пива.

Минуты через три из туалета вышел журналист. На его столе стояли стеклянная миска с салатом, корзинка с горячим