Не делись со мной секретами

– Так вот, – неуверенно протянула она, перед тем как продолжить. – Я несу ответственность за все, что происходит в зале суда. Выступаю обвинителем в наиболее важных делах. Решаю, какие дела можно поручить моим подчиненным, обвинителям второго и третьего класса. Я своего рода учитель, или, если хотите, наставник. И я утрясаю дела, если они что-нибудь напутают. Если в моем зале суда что-то пойдет не так, то ответственность за это несу я.

– А сколько в среднем за год у вас проходит дел?

– Примерно двенадцать-двадцать дел. Это с участием присяжных заседателей. Большинство дел решается самими судьями или путем переговоров между сторонами. – Она опять засмеялась. – В это время года у нас обычно возникает лихорадочная активность. Между судьями начинаются гонки, кто из них рассмотрит больше дел до Рождества.

Подали пиццу, горячую, прямо из печки, четыре сорта сыров расплавились и кое-где стекли на алюминиевую жаровню, наверху аппетитно запеклись самые разнообразные овощи и кусочки сосисок.

– Выглядит сказочно, – заметил Адам, отрезая по куску и улыбаясь, видя, как Джесс взяла свой кусок и тут же откусила от него.

– Вы похожи на ребенка, – засмеялся Адам.

– Простите, мне надо было бы вас предупредить. Когда я ем, я настоящий троглодит: не чувствую никакого стыда.

– На вас приятно смотреть.

– Не могу понять, как люди могут есть пиццу с помощью вилки и ножа, – продолжала она, потом смолкла, убирая длинную нитку расплавленного сыра, которая свисала от ее рта до тарелки. – А теперь вы скажете мне, что обычно пользуетесь ножом и вилкой, верно?

– Не посмею сделать этого. – Адам взял своими большими руками кусок пиццы и поднес его ко рту.

– Вкусно, правда?

– Отлично, – согласился он, не отрывая от нее глаз. – Итак, расскажите мне побольше о Джесс Костэр, помощнике прокурора штата.

– Думаю, что я уже рассказала больше, чем следовало бы. Разве в книгах не советуют женщинам, чтобы они позволяли говорить главным образом мужчинам? Знаете ли, чтобы определить, чем они интересуются. Или хотя бы проявить видимость интереса. – Она сделала паузу, кусок пиццы застыл в ее руке на полпути ко рту. – Может быть, это как раз то, что вы сами проделываете в отношении меня?

– Вы не считаете, что можете вызывать интерес у других?

– То, что право целиком захватывает меня, еще не значит, что и другие относятся к нему так же.

– Что же в праве так вас пленяет?

Джесс положила кусок пиццы на тарелку, серьезно подумала над этим вопросом, тщательно подбирая слова.

– Думаю, что это очень сложный вопрос. Я хочу сказать, что большинство людей предпочитают рассматривать систему уголовного правосудия как борьбу между правдой и кривдой, между добром и злом, как истину в последней инстанции. Но все это совершенно не так. Здесь не только белое и черное. Здесь масса серых оттенков. Обе стороны искажают правду, пытаются использовать ее для своей выгоды. Хороший адвокат всегда «заштопорит» дурной акт, с тем чтобы результат не оказывался таким скверным.

– Адвокаты как специалисты по штопору?

Джесс кивнула.

– Горькая правда заключается в том, что истина почти не имеет отношения к правовому судопроизводству. – Она пожала плечами. – Иногда адвокаты легко теряют из виду основные моральные и этические соображения.

– В чем состоит разница между ними?

– Мораль – это внутреннее состояние, – просто объяснила Джесс. – Этику определяет профессиональный кодекс ответственности. Не слишком ли это звучит безнадежно напыщенно, как мне сдается?

– Это звучит очаровательно.

– Очаровательно? То, что я говорю, звучит очаровательно? – Джесс засмеялась.

– Это вас удивляет?

– «Очаровательно» – это такое слово, которое редко используется применительно ко мне, – ответила она чистосердечно.

– Какие же слова вы слышите?

– Ну... въедливая, серьезная, въедливая, преданная своему делу, въедливая. Часто слышу слово «въедливая».

– Что, вероятно, и доказывает, что вы хороший обвинитель.

– Кто вам сказал это?

– Спросите ту, которая заняла четвертое место при окончании колледжа.

Джесс застенчиво улыбнулась.

– Не думаю, что одно как-то связано с другим. Я хочу сказать, что можно зазубрить прецеденты и процедуру, можно вдоль и поперек проштудировать книги по юриспруденции, но все равно не обойтись без ощущения того, что такое закон. Думаю, что это чем-то смахивает на любовь. – Она посмотрела в сторону. – Это – область призраков и теней.

– Интересная аналогия, – откомментировал Адам. – Насколько я понимаю, вы разведены.

Джесс потянулась к стаканчику с вином, поднесла его ко рту, потом опять поставила на стол, не отпив ни глотка.

– Интересное предположение.

– И два любознательных человека, – заметил Адам, опять чокнувшись своим стаканчиком о ее стаканчик. – Долго ли вы были замужем?

– Четыре года.

– Давно ли развелись?

– Четыре года.

– Забавная симметрия.

– А вы?

– Женился шесть лет назад, вот уже три года как развелся.

– Есть ли дети?

Он допил вино в своем стаканчике, вылил в него остатки вина из графина и покачал головой.

– Вы уверены в этом? – спросила Джесс и засмеялась. – Пауза была слишком многозначительной.

– Детей нет, – сказал он, – а у вас?

– Тоже нет.

– Были слишком заняты делами?

– Думаю, что тогда сама еще не совсем повзрослела.

– Сомневаюсь, – заметил он. – Вы похожи на человека с умудренной душой.

Джесс нервно рассмеялась, чтобы скрыть неожиданно охватившее ее чувство неловкости.

– Думаю, что мне надо почаще высыпаться.

– Вам ничего не нужно. Вы великолепны, – произнес он, сосредоточив вдруг все свое внимание на пицце.

То же самое сделала и Джесс. Оба молчали в течение нескольких минут.

– Я не хотел смущать вас, – сказал он, все еще не отрывая взгляд от тарелки.

– Вы меня не смутили, – возразила Джесс, пытаясь понять, что же она испытывает.

– Так, скажите, связан ли как-то ваш развод с тем, что вы работаете обвинителем? – спросил Адам, меняя тему разговора.

– Простите?

– Ну, обвинитель в суде, как я подозреваю, походит на скакуна во время рысистых испытаний. Вы получили безупречную выучку. Вы слышите колокольчик и пускаетесь в карьер. У вас большое честолюбие, которое вам необходимо, потому что вы всегда на виду. И для вас нет хуже, чем проиграть. Когда вы втянулись в судебный процесс, то вы уже не можете отключиться. Думаю, вам это сделать очень трудно. Ведь на все время разбирательства вы всю себя отдаете судебному процессу. Я ошибаюсь?

Джесс покачала головой.

– Вы не ошибаетесь.

– А чем занимался ваш муж? – Адам отрезал для обоих еще по куску пиццы.

Джесс улыбнулась.

– Он адвокат.

– Все понятно.

Джесс засмеялась.

– А ваша бывшая жена?

– Она декоратор интерьеров. Последнее, что я о ней слышал, – она снова вышла замуж. – Адам глубоко вздохнул, поднял руки вверх, как бы показывая, что исчерпал эту тему. – Да и вообще, достаточно о прошлом. Пора двинуться вперед.

– Мы с этим разделались очень быстро.

– Больше не о чем рассказывать.

– Похоже вы не любите много говорить о себе, правда?

– Так же, как и вы.

Джесс не верила своим ушам.

– Как так? Я, не умолкая, рассказываю о себе с тех пор, как мы пришли сюда.

– Вы говорили о судебных и юридических делах. Когда же речь заходила о личных аспектах, то вы замыкались так же крепко, как если бы были свидетелем противной стороны в суде.

– Давайте договоримся, – предложила Джесс, удивленная, что так откровенничает. – Я не буду делиться с вами своими секретами, если вы не расскажете мне о своих.

Адам улыбнулся, но его карие глаза были непроницаемы.

– Не делитесь со мной секретами – я не стану вам лгать.

Наступила продолжительная пауза.

– Звучит неплохо, – прервала молчание Джесс.

– Я тоже так думаю.

Они снова принялись за пиццу.