Смерть - понятие относительное

Захватив остатки вина и тарелку с очищенными от кожуры и косточек яблоками, Алена отправилась на свой диванчик, выключила верхний свет, устроилась поудобнее, и весь мир для нее сосредоточился в небольшой книжке с блеклым шрифтом. На протяжении последующих двадцати страниц красавец брюнет тащил нашу героиню вверх по лестнице скромного дома, в котором честная девушка снимала небольшую квартирку прямо под крышей. Примерно каждые три ступеньки влюбленные останавливались, и брюнет начинал осыпать девушку горячими поцелуями и клясться в вечной любви. На пороге своей квартиры эта идиотка вырвалась из страстных объятий и захлопнула дверь прямо перед носом красавца. Потом, Габриэлла улеглась на свою кровать и начала усердно переживать по поводу минувшей молодости и проходящей мимо жизни. Эта двадцатичетырехлетняя корова рыдала о своей загубленной молодости! А что должна ощущать Алена, которая старше этой дуры почти на пятнадцать лет? Алене сделалось себя очень жалко, и она начала плакать. Плакала долго, наверное, не меньше часа. Потом дошла до ванны, с ненавистью взглянула в зеркало на свой покрасневший нос и припухшие глаза, вымыла лицо холодной водой, нетвердой походкой вернулась к своей постели, допила вино, выключила свет над головой и заснула.

Разбудил Алену настойчивый звонок в дверь. Часы показывали шесть утра. Кого это там принесло, интересно? Девушка накинула халат и двинулась к двери. По дороге подумала, что вчера следовало ограничиться парой бокалов, и пообещала себе больше никогда так не увлекаться. Поглядев в дверной глазок, она увидела человека в милицейской форме, который, утомившись ожиданием, уже протянул руку, явно собираясь позвонить еще раз. Алена поняла, что будет не в силах вынести сверлящего мозг зуммера звонка и распахнула дверь.

Оказалось, что на площадке, кроме милиционера, присутствовал еще один мужчина. Был он невысокого роста, плотный и с очень черными волосами. Несмотря на жаркое лето, брюнет был одет в короткую кожаную куртку. Молодой милиционер (довольно бесцветная личность — бесцветная, если не принимать во внимание носа, который казался покрасневшим и слегка распухшим) показал Алене развернутое удостоверение, неразборчиво представился, извинился за ранний визит и попросил разрешения войти. Алена провела незваных гостей на кухню, порадовавшись, что с вечера прибралась и вымыла посуду. Гости расположились на табуретках, а хозяйка заняла удобный стул со спинкой. От кожаного отчетливо попахивало потом. Тот, что был в форме, достал из кармана большой, несвежий носовой платок и бережно промокнул свой красный нос. Алена поняла, что у него сильный насморк и посочувствовала бедолаге — в разгар прошлого лета ее саму угораздило подхватить простуду. К стандартному набору неприятных симптомов, как то, насморк, боль в горле и зуд в носу, добавлялась обида на идиотизм ситуации. В самом деле, крайне досадно одновременно страдать от удушливой летней жары и от простуды! Милиционер отправил платок обратно в карман и достал из клеенчатой папки бланк, объявив насморочным голосом, что намерен произвести опрос свидетеля по делу об убийстве неизвестного гражданина.

Допрос? — как во сне переспросила Алена. — Не допрос, а опрос, — строго поправил милиционер, — с процессуальной точки зрения это совсем разные вещи. Начнем с установления личности свидетеля, — продолжил суровым голосом человек в форме. — Вы — Попова Елена Александровна, проживаете в этой квартире, принадлежащей вам на правах частной собственности?

— Да, проживаю, — подтвердила Алена.

— Не могли бы вы представить документ, подтверждающий вашу личность?

— Если бы не мое самочувствие, я бы тебе представила документ, пожалуй. Вломился в квартиру, а я документы должна показывать, — с неожиданным ожесточением подумала Алена, затем встала, принесла паспорт и продемонстрировала допрашивающему. Точнее, опрашивающему. Милиционер внимательно изучил документ, вежливо поблагодарил и вернул хозяйке. Затем начался обещанный опрос.

— Елена Александровна, во сколько вы вчера вернулись домой?

— Часов, примерно, в семь. Работа заканчивается в шесть, по дороге я зашла в универсам. Там была небольшая очередь.

— Скажите, Елена Александровна, вам знаком этот человек? — спросил милиционер, протягивая ей фотографию. На цветной фотографии было изображено лицо довольно интересного пожилого мужчины. Пожилой смотрел в объектив внимательным взглядом поверх затемненных очков, и вид у него был, нужно сказать, довольно дерзкий. Алена догадалась, что это и есть покойный, причем снимок сделан до приобретения неизвестным этого незавидного статуса.

— Нет, не знаком, — с сожалением произнесла девушка, — в первый раз вижу.

— Постарайтесь вспомнить, возможно, этот человек приходил к кому-нибудь из ваших соседей?

Алена хотела сказать милиционеру, что не знает в лицо большинства своих соседей. Иван Сергеевич с третьего этажа не в счет, но уж про него-то милиции знать точно незачем. Можно было бы объяснить, что единственные соседи, которых она уверенно идентифицирует — это молодая пара из соседней квартиры. И то, знакомству с ними Алена обязана тем, что парочка имеет обыкновение бурно и громко заниматься любовью прямо за Алениной стеной, а случайно сталкиваясь с соседкой на лестнице, молодые люди застенчиво осведомляются, не мешали ли они ее ночному отдыху. Впрочем, есть еще одна знакомая, старушка с первого этажа. Как ее зовут, Алена сейчас не упомнит, что-то старообразное, Марфа Илларионовна, кажется. Пока какие-то хулиганы, дай Бог им здоровья, не сломали как-то ночью скамейку у подъезда, бдительная старушка, совместно со своей приятельницей, тоже старой леди, сутками сидели на этой скамейке, следя с непреходящим и напряженным интересом за попытками Алены наладить личную жизнь. Когда Алена заходила в подъезд с одним из своих немногочисленных знакомых мужского пола, старые кошелки прекращали беседу и провожали парочку глазами. Можно предположить, что, как только они с приятелем скрывались в подъезде, бабушки тут же начинали обсуждать стати нового ухажера. А спустя пару недель, ехидная бабушка, на правах старой знакомой, вполне могла поинтересоваться: «Алёнушка, а где ваш друг, представительный такой, с усами? Что-то его давно не видно…»

Пару лет назад компаньонка любопытной старушки отправилась туда, где можно вдоволь шпионить за ангелами, возвращающимися в Рай в неурочное время, и делиться своими наблюдениями и предположениями с другими праведницами. Хотя покойница, похоже, жила совсем одна, поминки (или это были сорок дней?) оказались на удивление многолюдными. На площадке первого этажа целых два дня толпились, куря вонючие сигареты и папиросы, разновозрастные мужчины с простыми несвежими лицами с одинаково мрачным выражением. По случаю торжества на всех были явно непривычные для владельцев пиджаки и застегнутые доверху на все пуговицы белые рубашки без галстуков. К исходу второго дня, правда, настроение у гостей ощутимо улучшилось. Пиджаки зачатую оставались в квартире покойной, верхние пуговицы рубашек оказывались расстегнутыми (иногда до живота, демонстрируя сероватые майки), а в подъезд скорбящие прихватывали баян, утешая себя и соседей веселыми народными песнями.

Алена решила своих мыслей не озвучивать, а просто повторила, что никогда не видела человека с фотографии. На это лейтенант милиции (две маленьких звездочки на погоне — это лейтенант, кажется) строго посмотрел на девушку и обличительным тоном произнес:

— А гражданка Белогрудая М. Э., проживающая в квартире номер два этого дома, утверждает, что вы прошли в подъезд в девятнадцать часов двадцать минут, менее чем через час после того, как туда зашел покойный гражданин. Потом это гражданин покинул подъезд, где-то неподалеку переоделся и вернулся в подъезд снова.

— Какая гражданка, какой покойный зашел, почему переоделся? — заволновалась Алена.

— Гражданка Белогрудая Марфа Эммануиловна, — терпеливо объяснил лейтенант, — старушка, которая живет в вашем подъезде на первом этаже. Очень бдительная бабушка. Всегда с удовольствием помогает правоохранительным органам, — лицо милиционера осветила добрая улыбка. — А что до покойного, разумеется, он не был таковым, заходя к вам в подъезд. Покойным он сделался уже позднее. Когда он заходил в подъезд в первый раз, на нем была спортивная одежда. А спустя два часа он уже был одет в костюм. И зашел он во второй раз в подъезд сразу же после вас.