Дочерь Божья

— Так что же особенного в нашем случае? — спросила Зоя. — Мне казалось, что подобные жития сочинялись добрыми отцами церкви без всякой связи с реальностью — так, знаешь, чтоб паству попугивать.

— Обычно — да. — Сет поднял брови и глянул в потолок. Потом произнес: — Первое, что следует понять, если это подлинный документ, — скорее всего, это один из утерянных черновиков Евсевия, биографа императора Константина. История о девушке по имени София, которая, если судить по этим запискам, жила в отдаленной горной деревушке неподалеку от Смирны в Анатолии. Сейчас это турецкий город Измир, но тогда там была колыбель раннего христианства. Этот город упоминается в Новом Завете наряду с более известными Эфесом и Филадельфией…

— Милый, я знаю, — ласково прервала его Зоя. — Я уже не твоя студентка.

— Прости. — Он выдал ей одну из своих кривых улыбок, которые так очаровали ее с первого же дня, когда она увидела его на кафедре. Ту улыбку, что вовлекла ее в авантюру соблазнения, вожделения и любви, улыбку, что превратила ее из студентки сначала в подругу, а потом и в жену.

— Ладно. В любом случае деревенька около Смирны, где жила София, — несколько домиков, прилепившихся друг к другу — была довольно пасторальным селением, скорее — средней величины стоянкой кочевников, где, насколько я могу судить, никогда не жили больше двухсот — трехсот человек. Они вяло торговали с внешним миром, и всё — никаких тебе храмов, церквей, синагог, капищ, ничего. Само по себе это довольно необычно, потому что в то время, которым датируется запись — 325 год нашей эры, всего несколько месяцев спустя после Никейского собора, — о религии говорили повсюду. Люди вели богословские диспуты так же увлеченно, как сегодня обсуждают спортивные матчи или вашингтонские политические скандалы. В ту эпоху существовало великое множество толкователей христианства и христианских сект, причем все они землю рыли и горло рвали, чтобы выяснить, кто же является, — он изобразил пальцами кавычки, — «Единственной Истинной Церковью».

— Не рановато начали? — нахмурилась Зоя. — Поклоняйтесь нашему истинному богу любви и добра, или мы разорвем ваших младенцев на куски. — Она с негодованием встряхнула головой и устроилась поудобнее в дальнем углу дивана, продолжая смотреть на мужа. Сет пожал плечами и слабо улыбнулся:

— Так вот, растет наша девушка средь пастушьих лугов, не зная не ведая никаких религиозных знаний и традиций, как вдруг, через пару дней после первой менструации, к ней приходят видения и она начинает слышать Глас Божий.

— Что ж, этого должно было хватить, чтобы не сходя с места получить все, что причитается великомученику.

Сет насупился:

— Давай не будем сейчас заводиться, если не возражаешь?

Он открыл рот, чтобы добавить еще что-то, но передумал.

Зоя пристально посмотрела в его лицо, и взгляд ее утонул в бездонной глубине его глаз. Ее лицо смягчилось, но когда она заговорила, сталь в голосе не оставила сомнений в жесткости ее позиции.

— Сет, ты сам прекрасно знаешь, что я не разделяю твоих убеждений — по крайней мере, лично. Но точно так же ты не хуже меня знаешь, что в любой организованной религии нет ни грана духовности. — Зоя умолкла. — Религия убивает, разъединяет людей. Она лжет, мошенничает, крадет и тратит уйму времени на то, чтобы скрыть свои грязные дела. Оглянись вокруг: евреи и арабы, ортодоксальные раввины выдают себя за еврейских аятолл и отлучают от церкви остальных евреев, сунниты убивают шиитов с тем же удовольствием, что и католики протестантов, и каждый — не меньший расист и шовинист, чем пикап, набитый ку-клукс-клановцами. И если Бог существует и похож на те карикатуры, что рисуют все эти фанатичные ребята, у нас всех проблем больше, чем мы в силах себе вообразить.

— Кхм, э-э… — прокашлялся Сет. — Это старая песня в… кхм… истории человечества, не говоря уже о тебе и мне. — Он поднялся, прошел к сервировочному столику у двери и вытащил пробку из уже распечатанной бутылки «Шато ла Гаффельер».

Однако Зоя не собиралась так легко менять тему.

— Мне действительнонравится этот чертов псалом про речку в Вавилоне, который Джони Митчелл превратила в приятную песню. — Зоя встала и в волнении принялась мерить шагами номер. — Только никто почему-то не хочет вспоминать, что в конце того же самого псалма сказано: «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!» [2]Это зло. Это геноцид. Если бы я и верила в Бога, то совершенно точно не могла бы поверить тому, кто заставляет меня убить ребенка.

Пока она произносила эту гневную тираду, Сет молча наполнил вином два бокала, подошел к ней и протянул ей один. Весь ее пыл улетучился, стоило ей только взглянуть в его открытое озабоченное лицо.

— Прости, пожалуйста, — сказала она и взяла бокал, — меня занесло. Последнее время я нервничаю от газетных заголовков… все эти самодовольные фарисеи… — Она не закончила фразу, но они поняли друг друга.

— Мир, — сказал ее муж. — По крайней мере, между нами.

Зоя улыбнулась и подняла бокал.

— За тебя, — сказала она.

— За тебя, — откликнулся он и чокнулся с ней. Они отпили по глотку и замерли в тишине на долгое мгновение.

— Мне продолжать? — наконец спросил он.

— Конечно, — ответила Зоя. — Прости, правда — с этими треволнениями нервы у меня совершенно сдали.

Они вернулись к дивану и снова устроились поудобнее. Сет просмотрел листы.

— «Несомненно, в этом селении, где не было церкви или синагоги, — продолжил он чтение, — София взошла на арбу, стоявшую в центре селения, и стала молиться. И было чудо: исцеление…» — Сет подождал реакции Зои, но та лишь молча и виновато смотрела на него. — «София ходила по окрестностям и изгоняла бесов, а однажды, когда у селян закончилось лампадное масло…»

Он отставил бокал, склонился над манускриптом и бережно перебрал страницы. Зоя подсела к нему и положила руку ему на бедро, чувствуя под пальцами его крепкие мускулы. Она посмотрела на его лицо и увидела, как у него все сильнее играют желваки по мере того, как он углублялся в древнегреческий текст.

— Вот! — воскликнул Сет, вытащил из стопки лист и стал читать от руки выведенные строки: — «Селяне пришли в уныние. София же сказала тем, кто ведает освещением, набрать воды и принести ей. Сие было немедленно выполнено; она помолилась над водой и с искренней верой в Господа распорядилась разлить воду по светильникам. Сделали и это; вопреки ожиданиям, чудесной и Божественной силой вода приобрела свойства масла»… Еще здесь говорится, что люди обращались к ней «цадик», что означает «Праведница» либо «Наставница Благочестия». — Сет сделал паузу и указал на текст: — Вот, видишь? Здесь ее имя обведено… и здесь тоже. — Он указал на другое место. — Это слово «она».

Зоя кивнула:

— И что?

— Помнишь, я тебе говорил, что это черновик, не окончательный вариант? — с жаром продолжал он. — Так вот, это — один в один — запись Евсевия, которую я изучал раньше. [3]Но в окончательной версии это история святителя Наркисса [4]— и в той версии стоит «он». Похоже, этот манускрипт — оригинальная версия, в которой позже изменили пол.

— Вот этосюрприз, — произнесла Зоя. Они секунду молча глядели друг на друга, потом Сет продолжил:

— Да. Так вот, вскоре после того, как София стала творить чудеса, вести о ней разнеслись повсюду. Евсевий, тогда уже епископ христианской церкви, признанной Константином, почтил своим визитом ее деревушку. Находилась она не так далеко от Константинополя и дворца в Никомедии. Полагаю, это должно было стать важным событием, заинтересовавшим и самого императора.

— Каким образом? — Зоя сделала еще глоток вина. Для нее Византия ассоциировалась лишь с искусством и архитектурой, которые она изучала, тогда как Сет знакомил ее с людьми, жившими в то время.

— Константин был одержим идеей объединения, — ответил Сет. — Он появился, когда в Римской империи было четыре кесаря, воевавших друг с другом. Большая часть его правления прошла в войнах и сражениях за воссоединение Рима — в этом он видел единственный способ противостоять набегам варваров, которые уже стучались в ворота каждого имперского города, и эффективно бороться с восстаниями внутри страны. Как только он наконец стал бесспорным императором, на его плечи легла обязанность управления объединенной империей, и не важно, кого при этом пришлось устранить.