Во имя справедливости

— Это он сказал, что Фергюсона нужно пристрелить как собаку? — спросил фотограф.

— Ага.

— Тогда он вряд ли обрадуется такому вниманию, — заметил фотограф, кивнув на толпы телевизионщиков и журналистов.

— Думаю, он не станет возражать. В этом году его должны переизбирать, и он наверняка не прочь попасть на экран телевизора.

— Если при этом он восстановит справедливость.

— Если он понравится своим избирателям.

— Не уверен в том, что это одно и то же.

— Согласен, — кивнул Кауэрт. — Однако все это непредсказуемо. Думаю, сейчас он терзает местных политиков, пытаясь понять, чего они от него ждут.

— А те наверняка еще кому-то названивают, пытаясь понять, что же сказать этому судье. Как ты думаешь, Мэтти, Фергюсона все-таки выпустят?

— Понятия не имею.

Увидев в конце коридора группу молодежи, обступившей солидного пожилого негра, Кауэрт попросил фотографа их снять:

— Это противники смертной казни. Они не могли не воспользоваться таким моментом, чтобы напомнить о своем существовании.

— А где же куклуксклановцы?

— Тоже, наверное, где-то неподалеку. Они теперь не так хорошо организованы, как раньше. Могут даже опоздать к началу заседания. А может, они перепутали его место и время.

— Наверное, время. Держу пари, они явились сюда еще вчера. Потом им стало скучно, и они разъехались по домам.

— Здесь и без них будет весело.

— Не сомневаюсь, — согласился фотограф. — Смотри, твои лучшие друзья!

Тэнни Браун и Брюс Уилкокс забились в угол, стараясь не попасться на глаза журналистам.

Пробормотав себе под нос: «Интересно, что у них на уме», Кауэрт решительно направился к полицейским.

Заметив репортера, Уилкокс демонстративно отвернулся, а Браун сделал шаг навстречу и хмуро кивнул.

— Вы вызвали настоящую сенсацию, мистер Кауэрт, — буркнул полицейский.

— Это бывает, лейтенант.

— Теперь вы довольны?

— Я просто выполнял свой долг. Точно так же, как это делаете вы. Как это делает Уилкокс.

— Эй, вы! — Лейтенант Браун заметил прятавшегося за спину Кауэрта фотографа. — Когда вы в следующий раз меня подкараулите, сфотографируйте меня в профиль. — Он повернулся боком и добавил: — Видите? Так я выгляжу намного моложе. Детям будет приятно видеть меня таким. А ваш предыдущий снимок — ну когда вы подло щелкнули нас из-за угла — нужно отправить в мусорную корзину.

— Извините, — смущенно пробормотал фотограф.

— А почему вы так и не позвонили? — спросил Кауэрт. — Я звонил вам раз сто.

— Нам не о чем говорить.

— А о Блэре Салливане?

— Он не убивал Джоанну Шрайвер, — заявил Браун.

— Почему вы так в этом уверены?

— Я не могу этого доказать, но интуиция подсказывает мне, что он ее не убивал.

— По-моему, вы ошибаетесь, — спокойно проговорил Кауэрт. — Подумайте как следует о Салливане. О его склонностях. О том, на что он способен. О маршруте его следования. Вспомните о ноже.

— Я знаю, что Салливан был способен ее убить и у него могла быть такая возможность, — пожал плечами полицейский. — Но это меня не убеждает.

— Значит, вы решили полностью полагаться только на свою интуицию?

— Знаете, я больше не буду обсуждать с вами существенные моменты, касающиеся пересматриваемого сегодня дела, — заявил Браун спокойным тоном человека, дающего показания в суде. — Посмотрим, как там все обернется. — Он кивнул на высокую коричневую дверь. — А потом, может, и поговорим.

Стремительно развернувшись, Уилкокс воскликнул:

— И ты будешь с ним говорить? С этим гадом, выставившим нас на посмешище?!

— Хватит уже об этом, Брюс! — Лейтенант Браун вновь обратился к журналисту: — Когда этот цирк закончится, свяжитесь со мной, и мы поговорим. Но не забывайте об одной вещи.

— О какой?

— Вы помните, что я вам сказал в последнем телефонном разговоре?

— Конечно, — ответил Кауэрт, — вы послали меня куда подальше.

— Вот именно, — улыбнулся лейтенант. — Имейте в виду, что тогда я послал вас в первый, но, возможно, не в последний раз.

Уилкокс расхохотался и хлопнул своего огромного начальника по плечу. Потом он изобразил пистолет, прицелился в Кауэрта, сделал вид, что нажимает на спусковой крючок, и сказал: «Пиф-паф!»

Полицейские направились в сторону зала для заседаний, а Кауэрт и фотограф остались в коридоре.

Роберт Эрл Фергюсон вошел в зал под конвоем двух охранников. На нем был новый синий костюм в тонкую полоску, а в руках — желтый блокнот.

— Кажется, он решил стать адвокатом! — пробормотал какой-то журналист.

Фергюсон пожал руку Рою Блэку и его молодому помощнику, злобно покосился на Брауна и Уилкокса, кивнул Кауэрту, а потом отвернулся и стал ждать появления судьи.

Не прошло и нескольких минут, как прозвучала фраза: «Встать! Суд идет!»

Судья Харли Тренч, невысокий тучный седовласый человечек с напоминающей монашескую тонзуру круглой лысиной, выглядел очень деловитым. Он быстро и аккуратно разложил на столе бумаги, взглянул на адвокатов, извлек из складок мантии очки в золотой оправе и водрузил на нос. Теперь он напоминал упитанную ученую ворону, гордо восседавшую на ветке.

— Начинайте, — кивнул он Рою Блэку.

Адвокат Фергюсона был худым и высоким. Длинные вьющиеся волосы ниспадали ему на воротник рубашки. Его движения были медлительными, жесты — театральными. Кауэрту показалось, что такой адвокат, как Блэк, может только раздражать судью Тренча, мрачневшего все больше и больше.

— Ваша честь, — проговорил Блэк, — мы требуем повторного суда в связи с появлением новых улик, доказывающих невиновность моего подзащитного. Если бы эти улики были в свое время предложены вниманию присяжных, они не признали бы его виновным в убийстве Джоанны Шрайвер. Мы также считаем неправомерным решение суда принять во внимание признание своей вины, якобы сделанное мистером Фергюсоном.

Подчеркнув слово «якобы», Рой Блэк повернулся к двоим полицейским из Пачулы.

— Разве в таком случае дело не должно рассматриваться апелляционным судом? — буркнул судья Тренч.

— Нет, ваша честь! В соответствии с такими прецедентами, как дело «Ривкинд против штата Флорида», рассматривавшееся в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, и дело «Штат Флорида против Старка», рассматривавшееся в тысяча девятьсот восемьдесят втором году, мы утверждаем, что во время предыдущего судебного заседания в ваше распоряжение были предоставлены не все улики.

— Протестую! — вскочил помощник окружного прокурора. Это был еще совсем молодой человек. Судя по всему, ему не было и тридцати и он совсем недавно окончил университет. Говорил он четко и отрывисто. Его появление на этом заседании всех немало удивило. Дело Фергюсона привлекло к себе такое внимание, что участие в нем самого прокурора округа Эскамбиа для придания большего веса государственному обвинению казалось вполне естественным. Когда вместо него появился его молодой помощник Бойлан, бывалые репортеры с понимающим видом переглянулись. Кауэрт вспомнил, что помощник прокурора отказался сообщить ему время, на которое назначено заседание. — Мистер Блэк утверждает, что государственное обвинение скрыло от вас какие-то улики. Это вопиющая ложь!.. Вы правы, ваша честь, это дело отныне относится к компетенции апелляционного суда.

— Протест отклоняется. Продолжайте, мистер Блэк.

Бойлан уселся на место, а Рой Блэк продолжал:

— Ваша честь, мы считаем, что без так называемого признания мистера Фергюсона исход предыдущего заседания был бы иным, а государственному обвинению не удалось бы добиться его признания виновным. Если бы присяжным в свое время сказали всю правду, защитник мистера Фергюсона на том суде смог бы открыть им глаза на многое.

— Я вас понял, — перебил судья. — Прошу вас, мистер Бойлан!

— Ваша честь, государственное обвинение считает, что это дело находится в компетенции апелляционных судов. Что же до новых улик, статья в газете не может считаться уликой, которую следует рассматривать в суде.