Утопия

Пруст писал о том, как бывал в гостях у тетушки, делал ей чай из цветков лайма. Водяной Буйвол бывал у собственной бабушки один или два раза, а потом навсегда перестал ходить к ней гости. Интересно, подумал он, каков на вкус чай из цветков лайма?

Когда он только начал читать книгу, она показалась ему бессмысленной. Насколько он мог понять, некий француз просто описывал собственное детство. Кому, черт возьми, интересно, как долго он не мог заснуть? Но потом Водяному Буйволу пришлось участвовать в долгой и утомительной операции на мексиканской границе, и он снова попытался взяться за книгу. Постепенно жизнь Пруста начала обретать для него форму и содержание. А затем ему показалось, что он все понимает. Возможно, священник был прав — книги действительно открывали двери в иные миры.

Рабочий перестал спускаться по куполу и пробирался теперь вдоль другого, расположенного ниже горизонтального мостика, который отделяло от поверхности чуть больше тридцати футов. Снайпер удобно устроился во впадине, широко раскинув ноги и цепляясь носками за каменистую землю. Поставив сошку винтовки на небольшой скальный выступ у края впадины, он удостоверился, что она держится прочно. Одна его рука скользнула вперед, ухватившись за рукоятку, палец другой щелкнул предохранителем и лег на спусковой крючок. Он глубоко вздохнул, потом еще раз.

Человек отстегнул трос и перешел вокруг металлической крышки к следующей панели. Водяной Буйвол точно рассчитал время выстрела, нажав на спуск как раз в тот момент, когда рабочий протянул руку, чтобы снова прицепить трос к мостику.

Голова его дернулась, будто кто-то позвал его по имени. Стрелок наблюдал в прицел, как на белой ткани расплывается красное пятно. Автоматическим движением он передернул затвор, изготовившись ко второму выстрелу. Но этого не понадобилось — пуля вошла в тело в нужном месте, повредив большинство жизненно важных органов. Ремонтник уже соскальзывал головой вниз по темной поверхности купола.

Водяной Буйвол следил за ним в прицел, пока тот не застыл неподвижно в неглубокой впадине у основания купола. Его было там почти не видно, одна рука лежала на камне, словно он прилег отдохнуть. Водяной Буйвол наблюдал за ним минуты две и наконец отодвинулся от окуляра. На фоне темной крыши Каллисто не было видно ничего, что могло бы дать повод для тревоги. Все прошло точно по плану. И теперь он был один.

Убрав винтовку обратно в вещмешок, он сделал большой глоток воды из фляжки, затем достал армейский пистолет сорок пятого калибра и вложил его в наплечную кобуру. Потом он взял рацию и тяжелый рюкзак. Послед — ними он извлек два камуфляжных пояса с туго набитыми карманами и, присев во впадине, застегнул их на пояснице. Снова повернувшись к вещмешку, он мгновение поколебался, положив руку на молнию и с легким сожалением глядя на книгу.

Застегнув молнию, он осторожно поднялся на ноги и начал пробираться по камням к куполу.

13 часов 55 минут

Сара Боутрайт сидела за своим столом, держа в руке диктофон. Рядом стоял Фред Барксдейл. Оба молчали, слушая спокойный приятный голос Джона Доу.

«Внимание, Сара, — говорил он. — Ровно в два пятнадцать вы должны дать указание диспетчеру аттракциона „Галактическое путешествие“ отправить пять вагончиков пустыми. Посылку вы должны положить в средний из них. Когда вагончики окажутся у поворота с Крабовидной туманностью, оператор должен остановить аттракцион на полторы минуты. Девяносто секунд. После этого можно продолжать. В остальном все должно идти как обычно. Как только я проверю содержимое посылки, я снова с вами свяжусь. Если все пройдет по плану, это будет наш с вами последний разговор».

На секунду наступила тишина. Слышался лишь шорох магнитной ленты.

«Сара, вы поняли все, что я только что сказал? Мне очень важно, чтобы все было ясно».

«Да, поняла».

«Пожалуйста, повторите».

«В два пятнадцать отправить пять пустых вагончиков в „Галактическое путешествие“. Оставить диск в среднем. Когда вагончики окажутся у Крабовидной туманности, остановить аттракцион на полторы минуты».

«Очень хорошо. И вряд ли мне стоит напоминать вам, Сара, — никаких трюков. Сейчас не время умничать. Весь исходный код, самая последняя версия. И никаких героических поступков. Понятно?»

«Да».

«Спасибо, Сара. А теперь можете начинать. У вас впереди напряженные полчаса».

Сара выключила диктофон и повернулась, чтобы положить его возле чашки. Ее ноздрей достиг едва заметный запах одеколона Барксдейла, как всегда отчего-то напомнивший ей о твидовых костюмах и охотничьих лошадях. Она повернулась к нему. Он смотрел на диктофон со странным отсутствующим выражением на лице.

— Ты все сделал со своей стороны? — спросила она.

Услышав ее голос, Барксдейл опомнился и кивнул.

— Как только будут введены все три ключа, сработают протоколы безопасности. Мы сможем загрузить дешифрованную копию основной программы на носитель. Затем я скопирую остальные, незашифрованные файлы. Как я понимаю, диск должен быть защищен от копирования?

— Конечно.

— Хорошо. На запись искусственных ошибок чтения потребуется некоторое время, но, думаю, минут десять, не больше.

— Как насчет второго вопроса?

— Прошу прощения? Ах да. — Взгляд его голубых глаз стал еще более озабоченным. — Кто бы за всем этим ни стоял, им досконально знакомы наши системы. И у них есть соответствующий доступ.

— Кто из твоих сотрудников имеет такую возможность?

Барксдейл достал из кармана пиджака сложенный листок бумага. Движения его, как всегда, были изящны и сдержанны.

— Взломать метасеть, обойти датчики сигнализации, перепрограммировать пропуска, получить доступ к протоколам безопасности Горнила могут восемь человек. Со мной — девять. Вот список.

Сара быстро проглядела имена.

— И сколько из них сегодня в парке?

— Шесть. Я нашел всех, кроме Тома Тибболда. С утра никто не видел его.

— Сделай копию для Боба Аллокко, пожалуйста. Попроси его, чтобы объявил розыск Тибболда, но без лишнего шума. И нужно проверить лог-файлы системы безопасности. Но сначала запиши диск. Эмори ждет в Нью-Йорке. Позвони ему, когда закончишь с нашими электронными ключами.

Глава системного отдела кивнул, потирая ладонью щеки. Озабоченное выражение не покидало его лица.

— В чем дело, Фред? — спросила она.

— Да нет, ничего. — Он поколебался. — Я хотел спросить, отправили ли робота из Башни грифонов Эндрю Уорну.

— За этим собирался проследить Боб Аллокко. А что?

— Да нет, ничего. — Он почесал бровь. — Но когда я составлял список, то подумал: а не стоит ли подождать?

— С чем?

— С привлечением Уорна. Мне это кажется несвоевременным. У него тут свои дела, и вовсе не те же самые, что у нас. Вспомни слова Шекспира: «Люби ты всех, но верь немногим» [33].

— Ты же не думаешь, что он может быть в этом как-то замешан? Метасеть — его дитя. Ты видел его лицо на утреннем совещании. — Она искоса посмотрела на него, а затем неожиданно улыбнулась. — Знаешь что, Фредерик К. Барксдейл, эсквайр? Мне кажется, ты просто ревнуешь. Бывший бойфренд и все такое. — Она придвинулась ближе к нему. — Я права? Ревнуешь?

Он посмотрел ей в глаза.

— Нет. По крайней мере, пока.

Сара погладила его по руке.

— Порой у тебя возникают странные мысли.

Англичанин на мгновение отвел взгляд.

— Наверное, мне просто стало интересно, — сказал он. — То, что он взял и вернулся. Если бы меня вдруг тут не оказалось, ты не думаешь, что вы могли бы…

Пальцы ее застыли.

— Как ты можешь даже задавать такие вопросы? Теперь у меня есть ты. И больше мне никто не нужен.

Взяв Барксдейла за другую руку, она привлекла его к себе. Но взгляд его продолжал оставаться слегка озабоченным.

Дверь в кабинет открылась, и вошел Эндрю Уорн.

Саре показалось, будто это призрак, которого неожиданно вызвал из небытия их разговор. Взгляд его упал на нее, на Барксдейла, на их соединенные руки. На мгновение по его лицу пробежала болезненная гримаса, но тут же исчезла.