Охотники за человеческими органами

Кесслер принялся за работу.

Час спустя халат был весь забрызган кровью, а дело сделано. Контейнер наполнился органами: сердце, печень, почки, яички, желудок и пара легких. Глаза он удалил последними — никогда не любил работать под уставившимся на него «взглядом» пустых глазниц.

Запаковав все в чемоданчик, он отнес его в машину, достал из багажника пятигаллонную пластиковую канистру с бензином, которую оставил там Координатор, и вернулся к фургону. Сначала он облил тело, а остатки вылил на утварь. Канистру оставил внутри и закрыл дверцы фургона, чтобы бензин не испарился слишком быстро.

У своей машины он быстро переоделся в городской костюм. Потом вывел машину на более ровную дорогу. Оставив двигатель включенным, подбежал к фургону, захватив с собой сумку с халатом и факсом наводчика. Забросил сумку внутрь, достал из кармана зажигалку, щелкнул, швырнул вспыхнувший огонек в фургон и побежал прочь.

Раздался глухой грохот, и фургон взорвался языками пламени.

Глава 21

Из квартиры Клингер послал доктору Ромеру второе закодированное послание по факсу, стоявшему в хозяйской спальне. Тщательно обыскав здание, он не обнаружил никаких следов чемодана — что бы в нем ни было. Служащие оздоровительного клуба подтвердили, что видели двоих мужчин, они вошли в здание и вскоре вышли.

Здесь начиналась проблема установления их личностей. Один инструктор настаивал на том, что оба были одинакового роста. И молодые — не старше тридцати. Нет, старше, причем существенно старше, говорила другая. У нее наметанный глаз на возраст мужчин. Тем двоим было под пятьдесят. Один — темнокожий, похож на испанца; второй — светловолосый. А чемодан? Из алюминия, вроде того, какие носят торговцы. Нет, сказал первый, чемодан пластиковый, уж он-то знает, потому что у него у самого есть такой. Нет-нет, такая сумка на круглой молнии, какие таскают с собой заядлые путешественники. И парочка отбыла с ФБР, это точно. Нет, с командой из Бомбового подразделения, в их автобусе. Нет, на машине. За руль сел темноволосый парень с отвислыми усами. Нет, никаких усов, но оба носили бакенбарды. Машина? Серая. Нет, голубая. Она как следует их разглядела, когда они садились. На обоих были блайзеры и фланелевые брюки — очень похожи на англичан. Нет, строгие костюмы, как у ребят из ФБР. Машина не голубая, а зеленая — «крайслер» с мэрилендскими номерами. Номера были точно балтиморские. А у тачки — солнцезащитная крыша. Нет, никакой такой крыши и в помине не было. За рулем сидел высокий. В громадных темных очках, совсем как в кино. Никаких темных очков — я бы непременно обратил на них внимание в такой пасмурный денек. Оба стройные, знаете, прямо как танцоры. Да нет, намного плотнее и по виду очень за собой следят. Шатен уехал один. А второй ушел пешком со своим чемоданом. Но это мог быть и ящик для инструментов. В общем, это вполне мог быть Мортон, но возможно, что и не он.

Клингер закончил описанием содержания папки и пристрастием Транга к наркотикам и запросил дальнейших инструкций. Он рассматривал последнюю просьбу как чистую формальность. Когда сотрудник нарушал правила Организации, реакция герра доктора была моментальной и однозначной: виновный приговаривался к смерти.

Озадаченный тем, что до сих пор нет ответа на его запрос, Клингер прошел на кухню, где Координатор возился с ужином. Он был маленький, темный и жилистый, с манерами, наводящими на мысль, что уж кто-кто, а этот парень не стал бы запрашивать ничьего подтверждения. Когда Клингер объяснил ему причины своего недоумения, Координатор уверенным тоном сказал:

— Ты кое-что упустил из виду, приятель. Ромер в небольшом долгу перед Трангом. Тот был одним из членов команды, которая вытащила нашего доктора из самолета в Эквадоре. Как мне говорили, Ромеру не остаться бы в живых, если б не Транг. Когда кто-то сделал для тебя такое, ему можно простить очень многое.

— В личном деле Транга ничего подобного нет. — Клингеру не нравилась американская наглость Координатора, не нравилось, как тот кичился своим кулинарным искусством, а еще — его явное презрение. К тому же в Координаторе было кое-что, уловимое лишь краешком сознания; он никак не мог сформулировать, что именно, и это заставляло его нервничать.

Координатор криво усмехнулся.

— Такие вещи частенько не попадают на бумагу, Клингер. Но я здесь работаю и много чего слышу. Если хочешь знать мое мнение, это вполне может быть расплатой Ромера. В таких делах он всегда непредсказуем. Стоит тебе рассчитать, что сейчас он сделает одно, как он к твоему удивлению делает прямо противоположное.

Он принялся бросать овощи в кастрюльки.

Клингер заметил что-то почти женственное, проскользнувшее в движениях Координатора, но комментировать не стал.

— Откуда ты знаешь герра доктора?

Координатор снова покривился в ухмылке.

— Я много кого знаю. Но не болтаю. Потому-то я все еще здесь. Ромер знает, что я не стану распускать язык, даже если приму пару стаканчиков. — Он взял несколько стаканов и пошел к холодильнику. — Выпить хочешь?

— Нет.

Координатор пожал плечами, вытащил початую бутылку шнапса из морозилки, открыл ее и налил себе стаканчик.

— Здоровье шефа.

— Ты много пьешь?

Координатор вновь наполнил стакан и поставил бутылку на столик.

— Эй, ты говоришь прямо как моя мамаша. Пью, сколько мне надо, приятель.

— Я тебе не приятель.

— Ладно. Ты мне не приятель. Ну и кто мы тогда друг другу? Враги? Очнись, Клингер. В свое время Ромер даст тебе знать, что он намерен сделать с Трангом. Но я уже говорил, если ты обязан кому-то жизнью, то не станешь шлепать его только потому, что он совершил глупую оплошность.

— Ты считаешь, что красть у Организации — всего лишь глупо?

Координатор отхлебнул из стакана.

— Хочешь поспорить об этике? Пойди поищи себе учителя по этике. А я всего лишь повар и сборщик мусора. Но в твоем случае этика вряд ли так уж много значит, Клингер: ты ведь не бежишь после того, как шлепнешь кого-то, в исповедальню — ах, святой отец, я пришил одного парня, но мне бы хотелось объяснить вам это с этической стороны. Не бежишь ведь, правда?

— Полегче, парень, — явно сдерживаясь, произнес Клингер.

— Теперь ты точно повторяешь мою мамашу. — Он сделал глоток, наслаждаясь теплом, привычно разлившимся в желудке. — У каждого свои маленькие удовольствия. Или у тебя их нет, приятель?

Кровь прилила к щекам Клингера. Но злость — это оружие, и сейчас не время пользоваться им.

— Ты хорошо знаешь Транга?

Координатор пожал плечами, подцепил два больших стейка с тарелки и положил их на доску, чтобы отбить.

— Он жил здесь какое-то время. Начал толстеть от мяса. Ел стейки два раза в день.

— Как насчет другой его привычки?

— Какой привычки? — бросил через плечо Координатор.

— Кокаин.

Координатор круто обернулся и уставился на Клингера.

— Я ничего про это не знаю.

Он произнес это слишком быстро, отметил Клингер. С этого момента он будет следить не только за тем, что говорится, но и как говорится.

— Он уже давно нюхает.

— Кто это сказал? — вызывающе осведомился Координатор.

— Я говорю.

— Он тебе сам рассказал?

— Он показал мне.

— Как это — показал? — уже менее вызывающе.

На лице Клингера заиграла безжалостная улыбка.

— Он показал мне свой запас. Кто-то должен его снабжать.

— Да?

— Я думал, ты мне скажешь, кто.

— Извини, приятель. Ты постучал не в ту дверь.

Координатор слишком быстрым движением засунул стейки в гриль. Клингер подошел к нему вплотную и стал за спиной.

— А я полагаю, что стучусь в ту самую дверь. Да, думаю, в ту самую.

Координатор развернулся и уставился на него глубоко посаженными выразительными глазами, в которых вызов теперь боролся с чем-то еще.

— Перестань давить на меня, Клингер.

— Тогда расскажи мне то, что я хочу знать.

Прежде чем ответить, Координатор подхватил соусник и поднес его к грилю.