День расплаты

Пока в «Хогартсе» финансовые алхимики предлагали Певзу ограниченный выбор возможных контрмер со стороны «Мартиндейл», в двухстах ярдах от них поражение сэра Теренса было причиной праздничной атмосферы. В департаменте биржевых операций царило карнавальное настроение. Гэри Смит был счастлив. Еще счастливее был клиент Гэри — доктор Криппен из управления финансовым фондом: он чуть не сошел с ума от радости. Неохотно согласившись взвалить на себя тяжкое бремя и разместить в фонде избыток акций «Мартиндейл», он теперь рассчитывал на солидную прибыль.

Как только на бирже было объявлено о заявке корпорации «ГТ» на установление контроля над «Мартиндейл», акции компании подскочили, и ребята в темных очках начали набивать карманы. У них было такое настроение, как у человека, укладывающего чемодан перед летним отпуском. Все хотели купить немного акций «Мартиндейл», хотя бы для того, чтобы поучаствовать в этой операции. Клиенты «Броди Макклин», которые прежде ворчали, если им приходилось против воли оставаться акционерами «Мартиндейл», теперь благословляли тот день, когда согласились приобрести их акции. Некоторые биржевые игроки были рады немедленно продать акции и получить прибыль, пока она сама плывет в руки. Некоторые выжидали, надеясь, что другая компания, возможно, европейская, вступит в игру и перекупит «Мартиндейл», и благодаря последующей конкурентной войне акции взлетят еще выше. Для биржи снова настали счастливые времена.

Для Джеймса Мэлпаса это было утро триумфа; председатель правления лично спустился вниз, к маклерам, чтобы в девять часов наблюдать утренний захват. Затем сэр Энтони поздравил Джеймса с блестящей операцией, и даже враги Мэлпаса вынуждены были признать, что это сделано мастерски. Мэлпасу удалось вытащить себя и свой департамент из неприятной ситуации с «Мартиндейл» и сокрушить своих противников. Те не знали, что сам Джеймс приложил руку к недавнему краху акций компании. Они также не знали, что он использовал свои закодированные счета, «Мальборо» и «Клеопатра», чтобы скупить акции «Мартиндейл» в самые последние дни. Теперь курс акций непомерно вырос, и Джеймс уже предвкушал, как заработает на каждой акции девяносто пенсов. Директор департамента финансирования промышленных корпораций добился в этом году фантастических результатов. А выборы нового председателя правления состоятся на следующей неделе.

Когда Дэвид Стоун узнал о захвате «Мартиндейл» корпорацией «ГТ», он ел на завтрак очень маленькую морковку. Он выращивал на своей ферме «овощи-малютки», потому что на них был больший спрос, чем на обычные, «взрослые» овощи. Больше за меньшее, так сказать. Они не имели никакого вкуса, но выглядели очень привлекательно: одинакового размера и цвета. Дэвид ожидал, что они будут нежными и сладкими, но на самом деле те оказались совершенно безвкусными. Такое впечатление, что ученые, выводящие новые сорта овощей, создавали их по своему образу и подобию.

Дэвид сидел за столом, грызя крохотный корнеплод и думая о том, что это безумие — производить игрушечную еду для пресыщенных желудков. И о том, что это безобразие, когда владельцы супермаркетов отказываются брать тонны моркови только потому, что она на полсантиметра длиннее, в то время как в далеких странах дети умирают от голода.

— Тебе надо это прочитать, Дэвид! — Шейла протянула ему шуршащие скрученные листы факса, отправленного Джеймсом Мэлпасом, и, забирая листы. Дэвид заметил, что у его секретарши очень встревоженный вид.

— Ах ты, дьявол! — воскликнул он, пробежав глазами первый абзац, и посмотрел на Шейлу в надежде, что та разрушит это наваждение, но у нее задрожали губы, и Шейла отвернулась, притворившись, что разглядывает цветок цикламена, стоявший на подоконнике. «Ты была права, Шарлотта, где бы ты теперь ни находилась», — подумал Дэвид, откинувшись в кресле и уставившись в потолок. Его мрачные мысли прервал звонок Ника Дарриджа.

— Этим американцам наплевать на мономеры стирена, — убеждал Ник своего друга. — В любом случае, они сейчас по горло заняты «Мартиндейл» и не заметят, как мы умыкнем «Верди» через черный ход. И не вздумай обращаться к своим инвесторам, мой милый, — предостерег его Ник. — Это банда говнюков. Жадных, недальновидных, маленьких говнюков. Сосредоточься на «Верди».

Но Дэвид не мог так быстро успокоиться. Сколько раз он проклинал себя за то, что рассказал тому аналитику из «Броди Макклин» о «Верди»! Скорее всего, парень забыл обо всем, а может, и нет. Дэвид пытался выбросить из головы эти мысли; у него и так было много причин ненавидеть Пола Робертса. Потом он подумал о том, как сообщить новость отцу… Этого будет вполне достаточно, чтобы у старика случился второй удар.

— Какие индюки! — засмеялся Скотт Бернс, выключив телевизор.

Они сидели с Шарлоттой в офисе Эй-би-си, потягивая пиво и наблюдая, как другие телекомпании пытаются объяснить попытку захвата «Мартиндейл». Американским комментаторам было известно все, что касалось «Глобал Текнолоджис». Но об английской жертве они не знали ничего. По эту сторону Атлантики никто никогда не слышал о «Мартиндейл».

Скотт Бернс был политическим обозревателем, поэтому история с «ГТ» его не касалась, но ему повезло, что, когда в эфир вышла сводка новостей, рядом находился такой «эксперт». Его босс привлек Шарлотту к подготовке всех деловых материалов с самого раннего утра, когда она вернулась из Монлорея, до основного вечернего выпуска новостей.

Разница в пять часовых поясов подвела американские телекомпании. В Сити уже все разошлись к тому времени, когда американские корреспонденты наконец докопались до своих газетных вырезок об иностранных фирмах и начали названивать в британские брокерские конторы, чтобы найти какого-нибудь специалиста в области оборонной промышленности и взять у него интервью. В результате только Эй-би-си сумела разобраться с главной новостью недели. Это был успех, который ничего не значил для зрителей, но для заинтересованных журналистов значил все. Теперь они целыми днями будут поздравлять друг друга, смакуя беспомощность и растерянность других телеканалов.

— Эй, знаешь, ты дьявольски хороший репортер, — сказал Бернс Шарлотте, когда они вышли из здания и направились к Скотту домой, где собирались выпить вместе с его женой, чтобы потом ехать на обед. — Мой босс думает, что ты первоклассный тележурналист. Я повторяю его слова.

Они стояли на пешеходной дорожке рядом со зданием Эй-би-си, наслаждаясь теплым вечерним ветерком и дожидаясь такси.

— Я действительно работала сегодня с удовольствием! — Шарлотта улыбнулась и смолкла, размышляя, стоит ли снова упоминать о возможности получить работу. — Я только что подумала о том, как мне нравится ваша страна.

Скотт ухмыльнулся.

— Я не думаю, что возникнут какие-то проблемы и будет трудно подыскать для тебя что-нибудь. Потерпи немного. — Он повернулся к ней и увидел, что она, прищурившись, внимательно смотрит на него. — Знаешь, Шарлотта, — поддразнил он ее, — проблема может возникнуть из-за твоего акцента.

От удивления у Шарлотты поднялись брови.

— У меня нетникакого акцента, — сказала она надменно.

— Не сходи с ума! Конечно, он у тебя есть, — засмеялся Скотт. — У тебя английский акцент. В этом и заключается проблема, если ты собираешься вести программу на американском телевидении.

— Да это у вас акцент! — настаивала Шарлотта, но приятель оборвал ее.

— У нас у всехакцент — у всех в мире. Все говорят по-разному, разве не так? У каждого свой акцент. Поэтому не факт, что я говорю неправильно, а ты — правильно, — заключил он добродушно.

Всю жизнь Шарлотта верила, что тот оксфордский английский, на котором вещает Би-би-си, это язык, созданный для людей Богом. Она забралась в такси, чувствуя себя довольно глупо.

— Слушай, — продолжал Скотт, — в нашей компании кое-что движется, но я ничего не могу обещать, поскольку не решаю такие вопросы…

— …Пока, — добавила Шарлотта, и он заметил, как ее глаза вновь загорелись.