Посейдон

— Ну, тогда спроси самого Рого, — предложила Белль. — Может быть, теперь он тебе откроется.

— О чем вы хотите меня спросить? — тут же поинтересовался Рого. Они с Линдой устроились как раз недалеко от того места, где нашли себе убежище супруги Роузен.

— Давай, действуй, — приободрила мужа Белль.

Роузен подвинулся поближе к Майку и спросил:

— Кого вы выслеживаете на нашем корабле?

— Никого, — тут же, не колеблясь, ответил Рого.

Но Роузен не собирался отступать так быстро.

— Ну, Майк, перестаньте! — И он многозначительно покачал головой. — Как говорит моя Белль, с каких это пор сыщик с Бродвея может позволить себе месячный круиз вокруг Африки и Южной Америки? Ну, какая вам теперь разница? Тем более, вы скажете это мне, а не кому-нибудь. Кто бы ни был ваш таинственный объект, он уже утонул вместе с другими. Если только, конечно, он не один из нас.

Рого подозрительно посмотрел на Роузена и удивленно произнес:

— А вы-то на какого черта мне?

— Не знаю, не знаю, — признался Роузен. — Меня вы хорошо знаете, я — вас. Но мы почти ничего не знаем об остальных членах нашей маленькой группы. Кто такой, например, этот мистер Мюллер? Или мистер Мартин? Шелби, конечно, приятное семейство, но Белль почему-то считает, что это мог быть даже… — Он понизил голос, переходя чуть ли не на шепот, оставляя, правда, вопросительную интонацию: —…наш священник.

Взгляд Рого не изменился:

— Ваша Белль, как я понимаю, начиталась дешевых романов.

— Я сказал ей то же самое, — согласился Мэнни, — но она уперлась. Вы же знаете женщин. У нее удивительное воображение. А тут она еще рассказала мне, что читала в нашей местной газете, будто его уволили из Церкви на Десятой авеню.

Роузен не сводил глаз с детектива, пытаясь по выражению его лица понять, что тот думает. Но ни один мускул не дрогнул на лице Рого.

— Неужели?

— Да, об этом писали в «Ньюс», — подтвердил Роузен. — Правда, они не стали уточнять причины.

— Ничего не слышал об этом.

— Наверное, именно поэтому он и смог позволить себе совершить такое длительное путешествие.

— Не исключено.

— Ну вот, совсем как вы.

— Да, совершенно верно, — кивнул Рого. — Как я. — Он помолчал и добавил: — Мэнни, забудьте обо всем этом, ладно?

Роузен не стал продолжать разговор. Когда он вернулся к Белль, она тут же принялась допрашивать его:

— Ну, ты его спросил? Да? И что он тебе ответил?

— Ничего. Когда такой сыщик, как Рого, не хочет говорить, он может превратиться в сфинкса.

— Но ты намекнул ему насчет нашего священника?

— Да. И тогда он сказал мне, что ты читаешь совсем не то, что должна бы.

— Возможно, я и ошибаюсь. Все-таки мне раньше не приходилось видеть таких вот священников. Он может оказаться и известным бандитом, между прочим.

— Белль! — Мэнни бросил на нее осуждающий взгляд. — Ты рассуждаешь очень глупо. Всем известно, кто такой этот Скотт, по прозвищу «Юркий». Он отличный спортсмен, и его все знают.

— А разве спортсмен и знаменитость не могут встать на скользкий путь или просто попасть в беду? — не сдавалась Белль.

— Рого посоветовал мне забыть об этом.

— Значит, таков все же был его ответ?!

Немного дальше, укрывшись от шляющихся по коридору обезумевших членов команды, в тусклом свете аварийных лампочек, шел разговор на ту же тему. Шелби обратился к Мартину:

— Что вы думаете о нашем друге-священнике?

Похоже, Ричард впервые о чем-то спрашивал этого господина. Хотя и соседи за обеденным столиком, общих интересов у них не было, и мужчины почти не говорили друг с другом. К тому же мистер Мартин был таким тихим и необщительным джентльменом, что никто и не пытался завязать с ним беседу и узнать его мнение о чем-либо. Сейчас, однако, выяснялось, что Мартин вовсе не прочь при случае поболтать.

— Что я о нем думаю? А вот что: это парень что надо! В нем определенно что-то есть. Я уж никак не мог ожидать, что именно священник так ревностно возьмется за наше спасение, да еще и сумеет возглавить наш маленький отряд. А вы не задумывались над этим? Вот, например, священник той церкви, которую я иногда посещаю, так это кошмар какой-то! Куда ему до Скотта. Совершенно никчемное существо этот наш проповедник в Ивэнстоне. Мямля! Он, конечно, может распинаться на библейские темы или читать мораль, а вот когда дело дойдет до реальных поступков… Он даже свою Библию с кафедры не сам уносит. За него это делает церковный сторож. Короче говоря, наш приходской священник и мизинца не стоит преподобного доктора Скотта. Вот так-то! — Он немного подумал, словно что-то вспомнил и добавил: — Вы же помните, как все началось. Он будто передал нас всех в руки Господа, а дальше якобы все уже зависит только от нас. Мне это нравится.

— Ну, дело было не совсем так, — возразил Шелби. — У нас в Мичигане один тренер по футболу рассуждал совсем как наш доктор Скотт. Он говорил нам: «Вы, ребята, должны благодарить Всемогущего Господа нашего за то, что он дал вам возможность выйти на это поле и играть за свой колледж…»

Мартин усмехнулся. У него были тонкие губы, и он так растягивал их, что со стороны казалось, будто он чем-то поперхнулся и теперь давится.

— Ну, какая разница, кто что говорит, если эти слова срабатывают?

— А вы вообще о нем что-нибудь знаете? — поинтересовался Шелби. — Как вы полагаете, что заставило такого известного спортсмена, кумира стольких людей, вдруг все бросить и посвятить себя служению Господу? Не кажется ли вам это странным?

— Конечно, это трудно объяснить, — согласился Мартин и неопределенно пожал плечами. — Кто его знает? Наш-то проповедник вообще ни на что не годится, и то считается неплохим священником. А у этого парня есть свое мнение, какая-то своя теория относительно Господа и его самого.

— А я так и не решила, нравится он мне или нет, — неожиданно вступила в разговор Сьюзен.

— Странно слышать от тебя такие слова, — удивился ее отец. — Как же так? Я, например, открыто восхищаюсь им. Мне кажется, что с тобой он всегда учтив и вежлив. А Робин считает, что он классный священник.

— Меня не очень интересует мнение ребенка, — поморщилась Сьюзен. — Хотя, может, он и прав. Во всяком случае, доктор Скотт — привлекательный парень. Даже чересчур привлекательный.

Мартин сухо усмехнулся:

— Вот уж не думал, что кто-то может быть чересчур привлекательным. Особенно молодой человек для девушки. А какие мужчины вам нравятся, мисс Сьюзен?

Сьюзен задумалась:

— Ну уж, конечно, не американские секс-символы… Но больше всего в Скотте мне нравится совсем не внешность, а то… Как он смотрит на меня. Прямо в глаза.

— Ну, именно так и должен всегда смотреть честный человек, — добавил Шелби. — Ты ведь это имела в виду, да?

Мартин рассмеялся:

— Кстати, наш местный проповедник никогда никому в глаза не заглядывает. Он только и знает, что талдычить без умолку: «Покайтесь, грешники, поскольку близится судный день…»

Тут улыбка с его губ слетела, и Мартин замолчал. Вспомнив слова проповедника о грешниках, он снова вспомнил и о своих прегрешениях. И картинки одна хуже другой замелькали перед его мысленным взором. Больная жена, сексапильная вдова. Роскошное теплое тело. Супружеская измена. И труп, плавающий в затопленной водой каюте. Тайна, которая теперь не раскроется никогда…

Скотт и турок все еще не возвращались, и супруги Рого вновь стали ссориться.

Никому из них не приходило в голову, как нелепо сейчас устраивать семейные разбирательства. Ведь каждая минута могла стать последней. Впрочем, ссориться и оскорблять нравилось Линде. Майк предпочитал ее успокаивать. Видимо, никто из них еще до конца так и не осознал весь ужас их положения. И море, и корабль были для них чужими и непонятными. Линда «Посейдон» считала чем-то вроде гостиницы. Она возненавидела его, лишь только поднялась на его борт.

Они с Майком тоже жили в гостинице, причем довольно дешевой. Она называлась «Вестсайд Палас» и располагалась на Восьмой авеню между 48 и 49 улицами. В здании имелся один-единственный лифт, который грохотал и раскачивался при подъеме, а мальчик-негритенок, обслуживающий его, никогда не застегивал воротник своей рубашки. Он всегда ходил в грязной форме. Дозвониться до коридорных было почти невозможно.