Избранница богов

Амия вздрогнула, когда он взял ее за руку.

— «Куда движутся руки, туда должны следовать глаза; куда движутся глаза, туда должен следовать разум; куда пришел разум, там создаются эмоции; где создаются эмоции, там появляется настроение»1, — произнес он.

Цитата из «Абхинайя–дар–пана» («Зеркало актерской выразительности») — появившегося в IX веке руководства, где приводятся все движения и правила, которым должен следовать танцор.

Глава 35

Хирал сошла с коня и приблизилась к постаменту со львами. Сосредоточившись, она провела по нему левой рукой. И тут ей в голову пришли слова из «Абхинайя–дар–пана», которые она проговорила вслух:

— «Куда движутся руки, туда должны следовать глаза; куда движутся глаза, туда должен следовать разум; куда пришел разум, там создаются эмоции; где создаются эмоции, там появляется настроение».

Спутники посмотрели на нее удивленно. Слова прозвучали так, словно не она их произнесла. Четыре льва в натуральную величину сидели спина к спине. Пальцы Блистательной замерли на одной из пастей. Рядом с постаментом возвышались гигантские статуи мужчин и женщин, изваянные в незапамятные времена. Дальше виднелась арка, опиравшаяся на трех слонов, а за ней простиралось главное помещение

храма. Сорок две колонны, установленные в два ряда, поддерживали его куполообразную крышу. Боковые проходы за колоннами были очень узкими.

К Хирал внезапно вернулось ощущение опасности, которое настигло ее на подходе к Карли. На этот раз оно было острее. Дхама ощутил то же самое. Он спрыгнул с лошади, взял винтовку и зарядил ее. В храме было окошко, форма которого напоминала подкову. Сквозь него лился свет, освещая статую, — голова буйвола на искалеченном человеческом теле.

Мишель полагался на инстинкты своего друга и верил в то, что магические силы позволяют Хирал предвидеть события. Он взялся за рукоять сабли.

— Ты что–то заметил? — спросил он у Дхамы,

— Пока ничего особенного, — ответил монах.

— Что это за божество?

— Дхармараджа, Яма1, — глухо проговорил Дхама. — Да,

это он.

Сначала Дхама не был уверен, потому что ни в Тибете, ни в Непале ни разу не видел изваяний этого бога. Он прочел о том, как он выглядит, в каком–то пергаменте.

— Да, это Яма, — уверенно сказал он. — Я узнаю его атрибуты.

Аркан, жезл, секира и дигуг2 были изваяны на одном из барельефов, украшающих постамент.

— Меня не радует эта встреча, — сказала Хирал.

— Я тебя понимаю, — отозвался Дхама. — Перед вами — буддийский царь мертвых и владыка преисподней. Верховный судья, который выносит свой приговор, основываясь на сведениях, полученных от Читрагупты, своего писца, учиты-

' Яма — в индуизме бог, владыка преисподней, царь Смерти и Справедливости. «Дхармараджа» означает «Царь справедливости» — одно

из имен Ямы.

2 Изогнутый нож, чье лезвие похоже на полумесяц или имеет волнообразную форму.

вающего добрые и плохие поступки восьми других царей преисподней и их помощников. Надеюсь, они не придут сегодня ночью судить нас.

Сикх разрушил колдовские чары, которыми опутал друзей повелитель преисподней.

— Давайте убедимся, что здесь, кроме нас, никого нет, — сказал он, вынимая кинжал.

Они исследовали храм, обошли окрестности, потом решили разбить лагерь в индуистской части святилища, а именно в маленькой часовне, возле краеугольного камня, где находился лингам Шивы, представленный в своем очистительном аспекте. Это укрытие окружали огромные статуи мужчин, попиравших ногами карликов.

— Место благоприятное, — сказала Хирал, войдя в часовню.

Наличие лингама служило подтверждением ее словам. Шива незримо присутствовал здесь. Неощутимые вибрации исходили от священного фаллоса — источника неизмеримой мощи.

— Хм… Я предпочел бы переночевать в ближайшей деревне, — сказал Дхама. — Этот храм похож на ловушку. Что скажешь, Мишель?

Что до Мишеля, то он не знал, как поступить. Старые каменные стены святилища не казались ему зловещими. Он никогда в жизни не сталкивался с демонами и привидениями. Во время многочисленных путешествий ему, конечно, доводилось быть свидетелем удивительных событий, проявлений сверхъестественных сил, чудесных исцелений, ритуалов черной и белой магии, но он родился не на этой полной чудес земле, он был выходцем с континента, где принят рациональный подход к жизни. Он обернулся к Дуне. Сикх исследовал окрестности, осмотрел самые темные закутки храма на предмет обнаружения тайников, но нашел только крыс да змей.

— Вы видите опасность там, где ее нет, — сказал Мишель. — Для беспокойства нет повода. Дуна всегда выбирал

хорошие места для ночевок. Хайдарабад остался у нас за спиной, до него десять дней пути на лошади. Ни разу никто не пытался на нас напасть. Никто не знает, что мы здесь. Вернуться в деревню, а потом ехать по дороге вместе со всеми не кажется мне удачной идеей. Англичане найдут нас очень быстро. Давайте сначала доедем до Ганга, а там уже смешаемся с путешественниками и паломниками. Сотни иностранцев устремляются по торговым путям в Калькутту и Дели. А на подходе к Варанаси на нас и вовсе никто не обратит внимания. Давайте пока поступим, как обычно — разведем хороший костер, наполним желудки и будем сторожить по очереди, пока остальные спят. Нам всем надо как следует отдохнуть.

Прагматизм взял верх над страхами Хирал и Дхамы. Спустя час они сидели вокруг костра, позабыв о населяющих Карли призраках.

Клубы синеватого дыма поднимались к небу, проплывая меж каменных изваяний, ласкающих взор гармоничными изгибами и округлостями. Умирающие угли трепетали, словно сердца, в унисон со звездами. С неба лился лунный свет, и в этом свете храм казался нереальным. Под взглядами гигантских статуй Мишель слушал дыхание своих спутников, завернувшихся в одеяла. Они спали у входа в маленькое святилище Шивы. Временами Дуна и Дхама всхрапывали, и эти звуки почему–то действовали успокаивающе.

Мишель стал на часы последним, сменив сикха. Он посмотрел на Хирал и улыбнулся. Она попросила, чтобы ей позволили сторожить первой. Его отказ вызвал такую бурю возмущения и упреков, что в конце концов Мишелю пришлось уступить. Она была упрямой, гордой, храброй, мстительной, но именно такой он ее и любил. Он не смог бы привязаться к женщине, которая не была бы ему ровней. Он заметил, что она пошевелилась во сне, но в этом не было ничего необычного — Блистательная всегда спала беспокойно.

В своем сне Хирал танцевала на клумбе в разливах пурпурных и желтых цветов. Музыка доносилась с хрустально-

го неба; многочисленные зрители, сидя на золотых тронах, смотрели на нее. Шива в тысяче восьми своих воплощениях. ..

Но вот настал момент, когда вихрь слепящего света поглотил все тысячу восемь богов, и возник Шива — непобедимый, в шкуре тигра, с месяцем в волосах и трезубцем в руке. Великий бог присоединился к ее танцу. Когда его оружие коснулось земли, из этого места вырвался огненный лингам. Огромный, он вознесся в небо так же, как и в начале времен, когда Шива стал Бхайравой — самой разрушительной и ужасающей своей ипостасью, и отрубил богу Брахме j пятую голову

Да, не кто иной, как Бхайрава — Ужасный — языком движений, исполненных бесконечной грации и неизмеримой силы, говорил с Хирал. Танец все не кончался. Смешались столетия. Время сжалось, поглотив прошлое, настоящее и бу- ]

дущее, и тысячи созданий, населявших потусторонний мир, j затаили дыхание.

Акт разрушения был неотвратим. і j

Тхаг, словно змея, скользил между статуями, прячась в их тени. Он дождался момента, когда небо заволокли облака, !

и поблагодарил Кали за то, что она их послала. Закрыв своей магией звезды, Кали оставила на небе щелочку, пропускавшую света как раз столько, чтобы ее верный служитель мог сориентироваться.

Он был предельно осторожен, он просто растворился между гранитными каменными ногами слона. В двадцати j

шагах от него перед прокаленными остатками костра сидел ]