Пророчество

– Душные арабские ночи?

Он замолчал, ощетинившись, считая, что отвечать ниже его достоинства, и сделал вид, что погрузился в работу.

– Собственно говоря, нет, – внезапно произнес он, и Фрэнни поняла, что его воспоминания об их отношениях менее радужны, чем у Фиби. Она вдруг из чистого любопытства задумалась, что же это были за отношения. Судя по одному его замечанию, он жил с матерью, но на все вопросы Фрэнни он всегда отвечал уклончиво. Никто из их коллег тоже больше ничего не знал. За год работы в одной комнате ей так и не удалось найти щелочку в броне, которую он воздвиг вокруг окружающей его личной жизни.

– Какое совпадение! – сказала Фрэнни.

Он не ответил.

Фрэнни проглотила в буфете сандвич с яйцом и помидором, запила яблочным соком, купила еще один «твикс» и, бросив его в сумочку, направилась прямо в подвал. Там ее ожидали два последних шкафа, содержимое которых следовало внести в каталог, и с этим хранилищем будет, наконец, покончено. Если работать быстро, можно успеть за сегодняшний день, как просил Деклан О'Хейр. Хотя опись коллекции индийского оружия на этом не закончится, Джулиану Эгону будет ясно, с чего начать, когда он приступит к делу.

Она торопливо прошла по длинному, тускло освещенному коридору, который тянулся глубоко под землей, с горящими под потолком лампами дневного света, огнетушителями на стенах и пронумерованными дверями хранилищ, где лежали сокровища. Здесь были древности, спрятанные для большей безопасности еще во время германского «блица», да так и оставшиеся в подвалах. Другие экспонаты находились здесь просто потому, что для них не хватало места, и они ждали специальных выставок. Остальные были просто объектами хранения, записи о которых отсутствовали.

Она открыла дверь с номером 2(f), включила свет и вошла в душную комнату без окон. Трехфутовая горгулья из красного мрамора усмехалась в нескольких дюймах от ее лица. Она сидела на крышке каменного гроба, будто охраняя его. У Фрэнни от этого страшилища по коже побежали мурашки. Деклан О'Хейр однажды сообщил ей с дьявольским блеском в глазах, что гроб никогда не открывали и что на нем лежит проклятие страшнее, чем на гробнице Тутанхамона.

Остатки материальной культуры человечества заполняли все помещения до высокого сводчатого потолка: полки со статуэтками, посмертными масками, тотемами, забралами, шлемами. Стул для пыток с торчащими из него гвоздями примостился в дальнем темном углу. Фрэнни протиснулась мимо него, чтобы открыть дверь одного из шкафов кедрового дерева, к которому еще не притрагивалась. К ее удивлению, шкаф был пуст, в нем находилась одна-единственная поврежденная, в зазубринах, бронзовая фигурка тигра, спину которого украшали знаки необычной формы. Чтобы убедиться, что в шкафу больше ничего нет, она вытащила лесенку и поднялась наверх. Все десять полок были пусты.

Фрэнни спустилась и дотронулась до статуэтки. Но, сжав фигурку крепче, она почувствовала острую боль в пальце. На мгновение Фрэнни показалось, что ее снова укусила оса, но, увидев кровь, сочащуюся из царапинки, она успокоилась, пососала ранку и плотно обмотала палец носовым платком.

Повернув фигурку, Фрэнни увидела, что ее укололо: торчащий обломок чего-то похожего на меч. Она подвинула тигра к краю полки, удивляясь, насколько он тяжел, и взглянула на пожелтевший от времени привязанный ярлычок. Открыв блокнот и сняв колпачок с ручки, Фрэнни приступила к обычной процедуре.

Надпись на ярлычке была очень старой, чернила выцвели до бледно-коричневого цвета, но все же ее легко можно было разобрать:

Тень улыбки скользнула по губам Фрэнни. Девушка попыталась убедить себя, что в совпадении нет ничего зловещего, что это ничего не значит, постаралась отогнать тревогу, одолевавшую ее после похорон Меридит. Но внезапно на нее нашло пугающее ощущение, что в комнате есть кто-то еще и этот кто-то наблюдает за ней. Она оглянулась вокруг. Никого. Вновь посмотрела на тигра, прочитала этикетку. И вдруг до нее донесся отчетливый скрип, который ни с чем нельзя было спутать. Он шел из дальнего конца шкафа, возле двери.

– Эй? – позвала она.

Никакого ответа.

– Эй? – громче крикнула Фрэнни.

Тишина. Но потолок наблюдал за ней. Стены, казалось, немного придвинулись; она чувствовала, как невидимые пальцы трогают ее кожу, стягивая ее в складки. Фрэнни старалась справиться с ужасом. Здесь внизу нет никого, кто бы мог услышать ее крик. Она осторожно сделала шаг между полками, ища что-нибудь потяжелее, – шкафы были полны всякого оружия. Фрэнни повернулась к двери и вдруг замерла в оцепенении. Красная мраморная горгулья больше не сидела на крышке. Она стояла на полу возле двери, преграждая ей путь.

Низкий, урчащий голос из-за двери произнес:

– Я собираюсь пройтись. Можешь выйти из гроба, пока меня нет, если обещаешь хорошо себя вести.

В дверях с идиотской улыбкой на лице возник ее босс.

– Деклан О'Хейр! Вы негодяй! – воскликнула Фрэнни.

Он покачал головой и засунул руки в карманы своей куртки.

– Я всегда говорил, что эта комнатка страшновата, ведь так?

Она прижала руку к сердцу.

– Господи, как вы меня напугали! – Облегчение сменилось злостью. – Я и правда поверила!

Он снова улыбнулся:

– Страх – одна из тех вещей, которые придают жизни остроту, Фрэнни. Как можно уважать прошлое, не боясь его? В жизни невозможно любить что-нибудь, не опасаясь его. Ты не знала об этом?

Ей показалось, что он безумен.

– Нет, я этого не знала; есть много вещей, которые я люблю, но не боюсь их.

Он погладил горгулью по голове, как кошку.

– Да? Например?

– Мои родители.

Он покачал головой:

– Ты любишь их только потому, что первое, чему ты научилась, – это бояться их. Любить и нравиться – разные вещи, Фрэнни. Нравиться может все, что угодно: прекрасный вид, красивая ваза, – но любить можно только то, что уважаешь. А уважая, в какой-то степени всегда боишься. – Он наклонился и, с некоторым усилием подняв горгулью, водрузил ее на место. – Чезаре Ломброзо сказал, что невежественный человек всегда поклоняется непонятному. А ты поклоняешься?

– Это что? Экзамен?

– Ну, скажи.

– Поклоняюсь ли я непонятному? Не знаю. К чему вы клоните? – Она внезапно подумала, не существует ли между Оливером Халкином и Декланом О'Хейром какой-то связи, о которой она не знала. Надпись на ярлычке тигра наводила на размышления. Может, Халкины покровительствовали музею или что-то в этом роде. Деклан старался предупредить ее? Отвратить от Оливера? Но это же смешно!..

Расхаживая по комнате, он держался с обычным самодовольством. В свои сорок с небольшим лет Деклан О'Хейр, страстно влюбленный в работу, имел внешность телевизионного ведущего. Он остановился и постучал пальцем по устрашающей маске:

– Знаешь, для чего воины надевали ее во время битвы?

– Чтобы напугать врагов.

Он одарил ее голливудской улыбкой:

– Нет, Фрэнни. Чтобы скрыть свой страх от врагов.

– Сегодня не самый подходящий день рассказывать мне о страхе, Деклан.

– Да? – Он вопросительно взглянул на нее. – Ты в порядке? Что у тебя с пальцем?

– Ничего, просто укололась.

– Ты выглядишь уставшей. Ах да, конечно. Я забыл. Похороны. Ужасно?

– Да.

– Западный способ смерти всегда такой. Но это отдельный разговор. Значит, сегодня мы жаждем свободы от страха?

Она кивнула.

Он уставился на посмертную маску.

– Ты хорошая девушка, Фрэнни. Настоящий исследователь; у тебя впереди большое будущее. Главное – это не пресытиться прошлым.

– Я и не собираюсь.

Он слегка встряхнул головой:

– Нет, нет. Я не имел в виду тебя.

Он провел рукой по щиту из крокодиловой кожи: