В глухих лесах

— Вы только выиграете от того, что уже побеседовали с ними. И к тому же, я, думаю, что вы поступили правильно, позволив им осмотреть ваш дом и машины.

— Разве им не нужно получать разрешение на подобные действия? — Кэрол даже чуть подалась вперед.

— Нужно… по закону, — ответила Майра. — Но если Тому действительно нечего скрывать, то он поступил верно.

И, обернувшись к нему, спросила:

— Можно я буду звать вас Том?

— Конечно.

— Том, вы были в полиции в течение полутора часов. Скажите, что их интересовало более всего?

— В основном, они спрашивали о том, где я был в ту ночь, когда исчезла эта женщина, еще о том, какие в моей компании есть машины. Также спрашивали, где я находился, что делал в другие дни. Я им предложил просмотреть мой настольный календарь и журнал регистрации поездок.

— Вы отдали им этот журнал?

Томми покачал головой.

— Нет. Я уже тогда подумал, что мне нужен адвокат.

Майра опустила голову, казалось, она обдумывает свой следующий вопрос:

— Итак, вы подробно рассказали полиции, что вы делали в прошлый четверг.

Томми вздохнул.

— Да, это было нетрудно. Мне нужно только заглянуть в записи в моем календаре, вот и все. В тот день у меня было пять деловых встреч. Первая в восемь утра, последняя — в четыре часа вечера с администратором больницы в Черри Хилл. Эта встреча проходила не в Филадельфии. Мы закончили в шесть часов, и я поехал по скоростному шоссе.

— Давайте подробнее остановимся на том, что произошло около восьми часов вечера, когда свидетель, по ее словам, видела Кэти Мидлтон в последний раз.

— Что ж, давайте поговорим о том, что было в восемь часов. Когда я выехал на скоростную трассу, был час «пик», а я — с самого утра за рулем, поэтому через час почувствовал себя совершенно утомленным. Тогда я свернул на одну из стоянок, выпил кофе и хотел снова сесть за руль; однако, когда заправлялся, все еще чувствовал себя таким разбитым, что испугался вести машину, так как мог заснуть за рулем.

— Сколько времени вы просидели в ресторане? — спросила адвокат.

— Не помню точно, наверное, около получаса. Я почитал «Таймс», вышел заплатить за бензин, затем, уже в машине, вздремнул немного, минут сорок или час. Потом снова выехал на шоссе.

Майра взмахнула карандашом.

— Таким образом, выходит, что в восемь часов вы еще спали в машине на стоянке. Это можно проверить. Скажите, кто-нибудь может подтвердить, что вы там были?

— Я пил кофе и заправлялся. Думаю, что официантка и служащий на бензозаправочной станции могли запомнить меня.

— Хорошо. А что касается вашего календаря и журнала регистрации выездов, то их отдавать полиции пока не нужно. А когда придет время согласовывать с ними наши действия, взамен мы попросим оказать нам кое-какие услуги.

Она помолчала.

— Позвольте говорить с вами откровенно. Я еще не решила, возьмусь ли я за это дело. Но я хочу, чтобы вы знали мое мнение о вашей жене. Она сегодня не пришла. Я понимаю — ей тяжело. Однако, если полиция не ограничится одними допросами, если вдруг будет сделана попытка выдвинуть против вас обвинение, то тогда Джилл — так ее, кажется, зовут?..

Томми кивнул.

Наблюдая за Майрой Кантрелл, Кэрол подметила, что адвокат помнит мельчайшие подробности, уверенно оперируя именам, и, датами, названиями мест. Она не упускала ничего.

— …Тогда Джилл, вернее, ее присутствие, — продолжала Майра, — будет иметь решающее значение. Я сожалею, ей будет нелегко, но важно, в каком свете вы предстанете, Том. И если она будет с вами на суде, это произведет благоприятное впечатление на присяжных, конечно, если дело вообще дойдет до суда.

Кэрол спокойно отнеслась к хладнокровным рассуждениям адвоката, но упоминание о суде присяжных совершенно вывело ее из равновесия. Значит, дело уже представлено таким образом, что Томми нужно не просто доказывать несостоятельность подозрения, а готовиться предстать перед судом?

Вошла секретарша с серебряным кофейником и тремя чашечками на подносе. Майра поставила чашки для Томми и Кэрол и принялась молча разливать кофе, ожидая, пока выйдет секретарша. Когда за ней закрылась дверь, Томми заговорил:

— Вы сказали, что еще не решили, брать мое дело или нет. Значит, вы… вы мне не доверяете?

— Нет. Моя нерешительность не имеет никакого отношения к доверию или недоверию к вам. Просто я хочу знать как можно больше, прежде чем приступлю к защите.

На столе, за ее спиной, зазвонил телефон.

— Извините, я ждала этого звонка.

Кэрол посмотрела на Томми. Он улыбнулся в ответ и покачал головой, показывая, что Кантрелл ему понравилась.

— Скажите Родригесу, что вся эта волокита мне уже надоела. Если дело передано властям, то мы с ним увидимся на суде. — Майра замолчала на минуту, слушая своего собеседника, затем, видимо, отвечая на вопрос, сказала:

— Никоим образом. Мы не собираемся прикрывать его на суде. Я даю вам двадцать четыре часа на раздумье. В течение этого времени я жду его ответа.

Майра положила трубку и, обернувшись к Томми и Кэрол, сказала:

— Нам больше никто не помешает.

Кэрол сталкивалась в своей жизни с другими женщинами, которые были наделены властью, но такую, как Майра, она видела впервые. Телефонный разговор обнадежил Кэрол. Она подумала, что именно такой сильный и несколько бесцеремонный защитник и нужен Тому.

— Ларри Дженнер сказал мне, что вы знаете одного из следователей, который по заданию федеральной полиции расследует ряд убийств. Вы не могли бы рассказать, как вы с ним познакомились?

Кэрол была поражена. У нее никогда и в мыслях не было, что в этом деле замешан и Эрик. Она заметила недовольное выражение лица Тома.

«Наверное, считает, что я скрыла от него это знакомство, потому что не верю в его невиновность», — подумала Кэрол, и поэтому, отвечая на вопрос, она хотела дать понять, что в ее знакомстве нет ничего предосудительного, и ей нечего скрывать.

Когда она закончила рассказ о том, как она познакомилась с Эриком, адвокат долго и внимательно смотрела на нее, и Кэрол поняла, что Майра догадывается, что с Эриком у Кэрол нечто большее, чем просто дружба.

Но даже эту свою догадку Майра рассматривала лишь как факт, связанный с делом Томми.

— Это хорошо, что вы знаете следователя Гейнса. Вероятно, в скором времени у него будет меньше доступа к информации, но что бы вы от него ни узнали, может нам помочь. И если он вам скажет что-нибудь, хоть самую малость, — сразу звоните прямо мне. Я вам дам мой личный телефон… правда… если я возьмусь за это дело.

— Что же вам мешает? — спросил Томми. — Что я должен сделать?

— Мы вернемся к этой теме через минуту, — ответила адвокат и подошла к круглому столику. Она подняла трубку и нажала кнопку.

— Что-нибудь еще обнаружили?

Пока Майра говорила по телефону, Томми, взглянув на Кэрол, прошептал:

— По-моему, все идет нормально. Она производит впечатление хорошего адвоката.

Кэрол кивнула.

— Томми, ты знаешь, Эрик Гейнс…

— Ладно, Кэрри, поговорим об этом позже.

Майра Кантрелл повесила трубку, вернулась к своему креслу и села.

— Вы знаете, — сказала она, — по долгу службы мне приходится сталкиваться с преступниками. Их обвиняют в таких тяжких злодеяниях, в которые нормальному человеку просто трудно поверить. Такого рода преступления особенно отвратительны, они оскверняют то, что лежит в основе нашей духовной культуры, очерняют все светлое и чистое в человеке.

Хотя в голосе адвоката ничего не изменилось, чувствовалось, что она говорит еще серьезнее, чем прежде.

— Если бы вас обвиняли в том, что где-то на шоссе вы троим прострелили головы, я бы не стала задавать вам этого вопроса — я, вообще, очень редко задаю его моим потенциальным клиентам, но вам я его задам.

Она посмотрела Томми прямо в глаза.

— Скажите, Том Уоррен, вы совершали это преступление?

— Нет. Клянусь вам, нет. Я не совершал, — наконец обретя дар речи, выдавил из себя Томми.