Дикое правосудие

Аманда и Майк Грин наклонились вперед, когда судья принялась читать последний, четвертый вопрос и ответ присяжных. В большинстве дел только этот вопрос имеет определяющее значение: «Заслуживает ли подсудимый высшей меры наказания?» Он открывает для защиты пути для выдвижения возражений, подтвержденных уликами. Аманда вызывала свидетелей, которые давали показания об ужасном детстве Дулинга, и доказывала, что мать с раннего возраста лепила из него того монстра, каким он стал. Если хотя бы один из присяжных согласится с ее доводами, Дулинг будет жить.

– На четвертый вопрос, – сказала судья Кэмпбелл, – голоса присяжных разделились, девять «за» и три «против».

Дулинг окаменел. Аманда тоже не могла избавиться от напряжения. Только заметив, что прокурор склонил голову, она поняла, что убедила троих присяжных, что Дулинга стоит спасти.

– Мы выиграли? – спросил Тимоти, глядя на нее изумленными глазами.

– Мы выиграли.

– Надо же, – ухмыльнулся Тимоти, – первый раз в жизни я что-то выиграл.

Аманда вернулась домой в свою мансарду в половине одиннадцатого вечера окончательно вымотанная, но удовлетворенная тем, что ей удалось отменить смертный приговор. Мансарда представляла собой тысячу двести квадратных футов верхнего этажа перестроенного складского помещения из красного кирпича в районе Перл Портленда. Полы были деревянные, окна большие, потолок высокий. На нижнем этаже размещались две художественные галереи, рядом были хорошие рестораны и кафе. Из дома она доходила за пятнадцать минут до работы, если, конечно, позволяла погода.

Аманда наполнила свою квартиру любимой мебелью и другими приятными вещицами. Картина – одинокая груша в оловянной посудине – кисти Салли Хейли, за которую она отдала свою месячную зарплату, висела напротив ярких и жизнерадостных абстрактных картин, нарисованных художником, с которым она познакомилась в одной из галерей на первом этаже. Дубовый буфет Аманда приобрела в антикварном магазине в двух кварталах от дома, но обеденный стол был сделан по ее заказу мебельной мастерской на побережье из досок, которые мастер взял с рыболовецкого судна, выброшенного во время шторма на берег в Ньюпорте.

Аманда включила свет и бросила куртку на диван. Она была слишком возбуждена, чтобы заснуть, и слишком погружена в себя, чтобы смотреть телевизор, поэтому она налила себе стакан молока и положила два кусочка хлеба в тостер, прежде чем свалиться в свое любимое кресло.

Защита Тима Дулинга было ее первым делом с тяжким убийством, за которое предусматривается смертная казнь, где она выступала в качестве ведущего адвоката. Последние девять месяцев она работала с большой нагрузкой. Малейшая ошибка в работе могла привести к смертельному приговору клиента. Когда объявили приговор, Аманда не испытала того восторга, который был, когда она впервые выиграла чемпионат по плаванию. Она лишь почувствовала облегчение, как будто кто-то снял тяжесть с ее плеч.

Звякнул тостер, Аманда с трудом встала. Прошла через комнату и внезапно ощутила, как же тихо в мансарде. Аманда любила одиночество, но иногда ей хотелось, чтобы кто-нибудь, с кем она могла бы поделиться своим триумфом, был рядом. После возвращения в Портленд она встречалась с несколькими мужчинами. Был роман с биржевым маклером, который продлился полгода, и более продолжительные отношения с юристом одной из самых крупных юридических фирм Портленда, который даже сделал ей предложение. Аманда сказала, что хочет подумать, но затем поняла: будь он тем единственным, ни о каких раздумьях не было бы и речи.

Аманда не возражала бы против общества отца, но он жил в Калифорнии с Элси Девис, школьной учительницей, бывшей свидетельницей в деле о студенте, которого Франк защищал. Ее муж умер от рака, и она двенадцать лет жила одна, не встретив человека, который мог бы его заменить. Их робкие взаимоотношения расцвели буйным цветом, и сейчас они были в первом их совместном отпуске.

Аманда, стоя у кухонного стола, намазала тосты маслом. Потягивая молоко, думала о своей жизни. В целом она была счастлива. Карьера продвигалась удачно, у нее были деньги в банке и квартира, которая нравилась, но иногда было одиноко. Две ее школьные подруги в прошлом году вышли замуж, и Аманда стала чувствовать себя всеми забытой. Люди встречаются, у них появляются дети, которые заполняют всю их жизнь. Аманда вздохнула. Нет, она не чувствовала себя ущербной без мужчины. Не хватало общения. Ей хотелось, чтобы был кто-то рядом, с кем можно поделиться победами и поплакаться, когда плохо.

33

Эндрю Волков работал уборщиком в больнице Святого Франциска и очень старался. В этот вечер он мыл пол в хирургическом отделении. Он работал медленно, усердно, стараясь охватить каждый уголок. Волков был высокого роста, но это не бросалось в глаза, он сутулился и при ходьбе шаркал ногами. Говорил он редко и никогда не смотрел в глаза собеседнику. У него были темно-зеленые глаза, коротко подстриженные светлые волосы, широкие скулы, толстоватый нос, разрез глаз, характерный для человека славянской крови. Волков редко выражал какие-либо чувства, на его лице нельзя было прочитать какую-либо мысль, что подкрепляло впечатление, что умом он не блистал. Если ему что-либо приказывали, он немедленно повиновался. Начальство старалось давать ему точные инструкции, потому что у Волкова совершенно отсутствовало воображение и он следовал приказам буквально.

В два часа дня офисы отделения хирургии пустовали. Волков подвез свою тележку к стене и медленно выпрямился. Поставил швабру, оглядел коридор и, шаркая ногами, направился к ближайшему офису. Он открыл дверь и зажег свет. Офис был небольшим. По сути, узкая комнатенка, чуть шире кладовки. Письменный стол серого цвета занимал большую часть пространства. На нем лежали медицинские журналы, учебники и всякая всячина. У Волкова были строгие указания ничего не трогать на столах, но он должен был убирать мусор из корзин под столом.

Волков взял с тележки щетку для пыли и прошелся ею по полкам книжного шкафа, который стоял у стены. Закончив с пылью, он взглянул на участок пола, который не был занят мебелью. Он был таким маленьким, что вряд ли стоило с ним возиться, но босс велел мыть везде, где только можно, поэтому Волков вышел из офиса, высыпал мусор из корзины и взял с тележки пылесос. Он воткнул шнур в розетку и принялся пылесосить. Убедившись, что сделал все, Волков вернул пылесос на тележку.

Он вошел в офис еще раз. Закрыл за собой дверь и надел латексные перчатки, которые достал из кармана, из другого он вытащил полиэтиленовый пакет на молнии. Затем он подошел к столу и вытащил нижний ящик. Кофейная кружка была на своем постоянном месте. Он положил кружку в пакет и открыл дверь. Пакет вместе с перчатками он спрятал под стопкой полотенец. Затем взял швабру и стал медленно и прилежно мыть пол, двигаясь к следующему офису.

34

В эту безлунную ночь даже с дальним светом помощник шерифа округа Малтнома Орен Брэдбери мог видеть сквозь залитое дождем лобовое стекло только желтую разделительную полосу двухрядной деревенской дороги и редкие очертания полей.

– Знаешь, это наверняка розыгрыш, как ты думаешь? – сетовал его напарник Брэди Пэггетт. – Это место заброшено с… Черт, я даже не помню, с какого времени.

– Наверное, дети балуются.

– Это в такую ночь?

Брэдбери пожал плечами:

– Мы все равно сидели без дела.

Дальше они ехали молча, пока Пэггетт не показал на ржавый почтовый ящик на столбе, который сильно наклонился к обочине.

Вдоль дороги шел полуразрушенный деревянный забор. Штакетины не крашены с незапамятных времен. Некоторые доски наполовину оторвались и висели на гвоздях. Брэдбери заметил дырку в заборе и повернул к ней. Патрульная машина ехала по грязной дороге, подскакивая на кочках. По обе ее стороны росли высокие деревья. Через четверть мили фары осветили фермерский дом с облупившейся коричневой краской и двором, заросшим сорняками. Когда они подъехали поближе, то разглядели слабый свет в одном из окон на фасаде дома.