Улыбка убийцы (в сокращении)

Мэри сглотнула:

— Ваша честь, рисунки находились в бумажнике мистера Брандолини. Как следует из моего письменного, подтвержденного присягой заявления, эти рисунки видела моя коллега Джуди Кэриер. Я получила их от представлявшего интересы мистера Брандолини Фрэнка Кавуто, который был убит на прошлой неделе.

По залу прокатился шумок, который судья Геммилл утихомирила одним взмахом брови.

— Мистер Брандолини подписал виденные вами рисунки или обозначил их принадлежность ему иным способом?

— Нет, ваша честь. Он не умел ни читать, ни писать.

Судья Геммилл сняла очки.

— Не является ли в таком случае равно возможным, что рисунки были выполнены мистером Сараконе?

— Нет. Рисунки изображали крышку палубного люка, которая предназначалась для использования на рыболовецких судах. В то время когда было сделано это изобретение, мистер Сараконе владел разъездным торговым ларьком. Рыбаком он никогда не был. Напротив, мистер Брандолини к этому времени прожил целую жизнь как рыбак. И владел тремя рыболовецкими судами.

— А как суд сможет убедиться в этом, адвокат?

— Да это же все знают! — в отчаянии выпалила Мэри, и circolo разразился бурной овацией.

— К порядку! — Судья Геммилл заколотила молотком.

— Ваша честь, — продолжала Мэри, — если бы Фрэнка Кавуто не убили, у меня имелись бы доказательства того, что Амадео Брандолини был рыбаком. Если бы рисунки не были похищены, я могла бы доказать вам, что они существуют. Если бы Кейше Грейс не перерезали горло, я могла бы доказать, что Джованни Сараконе практически признался на смертном одре в убийстве Амадео!

— Возражение! Возражение! — завопил Рович.

Джастин Сараконе от возмущения вскочил с места.

— К порядку! К порядку! К порядку!

— Мэ-ри! Мэ-ри! Мэ-ри! — скандировал circolo.

Бум-бум-бум!

— Сядьте! Сядьте сию же минуту! — кричала судья Геммилл.

Мэри, не понимая, к кому обращается судья, обернулась. Люди в зале шумели, но при этом все сидели на своих местах.

Кроме одной женщины.

Посреди зала стояла, подняв руку, миссис Найквист. Синие глаза ее сияли, губы изгибались в ласковой улыбке. Она стояла, гордо выпрямив спину. Мэри не верила своим глазам.

— Мэри! — громко позвала миссис Найквист. — Можно вас на минутку?

— Да что же тут такое творится? — крикнула судья Геммилл.

В зале снова поднялся шум, все вытянули шеи, чтобы получше разглядеть происходящее. Мэри вышла в зал и торопливо направилась к миссис Найквист.

— Как вы здесь оказались? — недоумевала она.

— Взгляните вот на это, милочка, — вместо ответа попросила миссис Найквист, протянув ей несколько листков бумаги.

— Мисс Динунцио! К порядку! Помощник! — кричала судья Геммилл, однако Мэри, держа в одной руке бумаги, вцепилась другой в рукав помощника судьи, вознамерившегося вывести миссис Найквист из зала.

— Ваша честь, я вызываю миссис Элен Найквист для дачи свидетельских показаний.

— Возражение! — воскликнул Рович.

Репортеры лихорадочно застрочили в блокнотах.

— Принимается, — объявила судья Геммилл и ударила в подтверждение молотком.

— Ее имя отсутствует в списке свидетелей, — заявил Рович. — Мы не можем выслушать ее. Сторона ответчика не была уведомлена о ней должным порядком.

Мэри, тем временем уже вернувшись за кафедру, снова воззвала к судье:

— Ваша честь, миссис Найквист из Бьютта, и я понятия не имела о том, что она появится здесь сегодня. Я составила список всех своих свидетелей и лично доставила копию его ответчику.

— Доставила? — Джастин Сараконе снова вскочил на ноги. — Да ты же меня избила!

— Мистер Рович, угомоните своего клиента. — Судья Геммилл вновь заколотила молотком по столу: — Я не потерплю больше никаких безобразий в зале суда! К порядку! Все! И немедленно!

Бум-бум-бум!

Тем временем миссис Найквист спокойно прошла к свидетельскому месту и, когда в зале наступила тишина, уже сидела, скрестив ноги под джинсовой юбкой, которая очень гармонировала с ее светло-голубым хлопковым свитером.

Мэри взглянула на судью Геммилл:

— Могу я продолжить, ваша честь? Мы установили, что имя миссис Найквист не могло оказаться в списке свидетелей, который я составила для ускоренного рассмотрения дела. Но ведь, ваша честь, у нас здесь происходит не судебный процесс, а это правило применимо только к нему.

Судья Геммилл перевела взгляд с Мэри на миссис Найквист:

— Приведите ее к присяге. Продолжайте, мисс Динунцио.

— Спасибо. Ваша честь, нельзя ли сделать копии этих документов, чтобы я могла представить их суду и поверенному ответчика?

Мэри протянула документы секретарю суда, судья Геммилл кивнула, и секретарь скрылся за раздвижной дверью. Тем временем миссис Найквист привели к присяге.

— Итак, миссис Найквист, будьте добры, расскажите суду, где вы находились с 1941 по 1943 год?

— Я жила в Мизуле, штат Монтана, со своим покойным ныне мужем, который служил адъютантом в форте Мизула.

— Миссис Найквист…

— Прошу вас, называйте меня Элен.

Мэри улыбнулась:

— Спасибо, Элен. Стало быть, с 1941 по 1943 год вы и ваш муж жили на территории лагеря для интернированных?

— Да, жили.

— Элен, я хочу показать вам вещественное доказательство А — это фотография, сделанная в то время в форте Мизула. — Мэри взяла снимок и, подойдя к свидетельскому месту, вручила его миссис Найквист. — Не могли бы вы назвать имена изображенных на этой фотографии мужчин?

— Я знаю только двоих. Высокий мужчина в фуражке — это Джованни Сараконе, а тот, что пониже, — Амадео Брандолини.

У Мэри перехватило дыхание. Почему же при первой их встрече миссис Найквист солгала ей?

— Где вы познакомились с этими людьми, Элен?

— Я работала в конторе лагеря, там мы и познакомились.

Миссис Найквист чуть покраснела, и Мэри попыталась понять, что это значит. Она назвала Сараконе бабником. Может быть, ему все-таки удалось подобрать ключи к ее сердцу?

— Пожалуйста, Элен, объясните суду, почему мистер Сараконе и мистер Брандолини, заключенные лагеря, могли свободно, без всякой охраны, появляться в конторе?

Миссис Найквист повернулась к судье:

— Итальянцы имели возможность свободно передвигаться по лагерю. Джованни, все звали его Джо, часами торчал в конторе — флиртовал с девушками. — Миссис Найквист не улыбалась и негромкие смешки, прокатившееся по залу, проигнорировала. — Джо очень хорошо говорил по-английски и то и дело забегал к нам, болтал со всеми, сверкал улыбкой.

Новые смешки. Джастин ухмылялся — с таким видом, точно одержал некую победу. Мэри же понемногу начинала понимать, что к чему. Ключи к сердцу миссис Найквист подобрал вовсе не Джо Сараконе. Будь это так, она бы сегодня сюда не пришла.

— Элен, а Амадео Брандолини тоже появлялся в конторе?

— И Амадео заходил иногда.

Амадео.

— Его приводил с собой Джо, с которым Амадео почти не расставался. Он все больше молчал, английский у него был плохой. Однако он был очень умным человеком. Мог починить все, что угодно. — Миссис Найквист помолчала. — Мы пытались разговорить его. Но он был человеком молчаливым, а после того, как умерла его жена, стал еще молчаливее.

Мэри уже начала подозревать, что смерть Терезы не была случайной, однако углубляться в это она сейчас не могла.

Вернулся и отдал Мэри копии документов секретарь суда.

— Элен, сейчас я покажу вам первый из трех принесенных вами документов — я помечаю этот документ как вещественное доказательство Н-1 — и прошу вас просмотреть его, пока мы будем делать то же самое.

Мэри протянула миссис Найквист первую страницу, а затем отдала одну ее копию судье Геммилл, а другую Ровичу.

Миссис Найквист, дочитав документ, подняла на нее взгляд.

— Скажите, Элен, какая дата стоит на документе, обозначенном как вещественное доказательство Н-1?

— Первое июля 1942 года.

— Благодарю вас. Вы не могли бы зачитать вещественное доказательство Н-1 суду?