Танец ангела

Бекман получил домашнее задание: еще раз подумать о «трамвайной линии» и попытаться вспомнить куртку, пока он ведет вагон. Бертиль Рингмар, заместитель начальника отдела, тогда сказал им: «Удачи», — и Винтер с Бекманом посмотрели на него с недоверием.

Винтер поднялся, захватил пальто с крючка у двери и пошел по коридору к лифту. Зимний дождь стучал в окна. «Мало того что противный, — зло думал Винтер, — так еще и бесполезный. Снег уже смыт, нужный уровень воды набран, единственное предназначение этого дождя — забраться за воротник, заморозить и опустить настроение ниже нуля. А как я был рад, как счастлив всего неделю назад».

Самым коротким путем он проехал на улицу Коббарнас и запарковался рядом с местами для инвалидов. Дуглас Свенссон, владелец бара, жил на четвертом этаже, и из окна его гостиной Винтер разглядел здание полиции в центре города.

— Я ведь уже с копом… то есть с полицейским, один раз разговаривал, — сказал Свенссон.

— Один раз не считается, — ответил Винтер.

— Что?

— Иногда нам требуется уточнить детали, — сказал Винтер и подумал, подходящий ли бизнес выбрал себе Свенссон. Он выглядел, как будто его насильно вытолкнули на сцену и заставили говорить, хотя он отрекся от мира и дал обет не вступать в контакты. Впрочем, Винтер никогда не бывал в его баре. Возможно, там он был сгусток энергии.

— Ну проходите… — сказал Свенссон.

Люди Винтера уже поговорили с двумя парнями, которых назвал Болгер, а Болгер слышал их имена от Свенссона. Они были знакомы с убитым Джейми Робертсоном, но ничего определенного выудить из них не удалось. Сами они были, похоже, геями, но не были уверены в ориентации Джейми. Скоро бы это выяснилось, сказали они, и Винтер не совсем понял, что они имели в виду. Складывалось впечатление, что они были напуганы.

Ситуация со всех сторон только запутывалась.

А Дуглас Свенссон молча ждал, что скажет полицейский. Винтер достал из сумки изображение, составленное коллегами.

— Вам кого-нибудь напоминает это лицо?

— Кто это?

— Я бы хотел знать, не кажется ли что-то в этом лице знакомым.

— Что-то? То есть отдельно нос или глаза?

Дуглас Свенссон взял фотографию в руки, повертел немного, отдал обратно и сказал:

— Он напоминает марсианина.

— Компьютер составил этот портрет по показаниям свидетелей.

— Компьютер, говорите?

— Да.

— До чего дошла техника!

— Вам знакомо это лицо?

— Нет.

— Ни одна из черт?

— Даже нос не знаком.

Винтер быстро проиграл в уме возможные варианты продолжения разговора. Это было важно. Свенссон смотрел на него с недоверием, ждал.

— Что за человек был Джейми? — спросил Винтер.

— Чего?

— Джейми Робертсон. Легко ли он сходился с людьми?

— С какими людьми?

— Например, с вами и теми, кто работал с ним в баре.

— Там только я и еще один. И еще один на полставки пришел после… всего этого. Вместо Джейми.

— Да, я знаю.

— А что ж вы спрашиваете?

— Я спрашиваю, как вы ладили.

Свенссон, кажется, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Он помрачнел, взгляд ушел в себя.

Может, до него только сейчас дошло, вот и расстроился, подумал Винтер. Внизу бурлило шоссе, грузовики выносились из туннеля. Наверное, к шуму так привыкаешь, что без него чего-то не хватает. Недалеко отсюда Винтер стоял и разговаривал по телефону с угонщиками машины, и он вспомнил женщину, чей телефон лежал у него в бумажнике, отложенный на черный день. Он собирался позвонить, большей частью из любопытства, но времени так и не нашлось.

— Мы прекрасно ладили, — ответил наконец Свенссон. — Его все любили, и его английский — или шотландский, я бы сказал, — добавлял бару популярности.

— Он ни с кем не ссорился?

— С кем-то из нас? Никогда.

— А с кем-нибудь другим?

— С какой стати мои бармены будут ссориться с посетителями?

— Но это обычное дело.

— У меня в баре?

— Везде.

— Да прям… Это только если кто психопатов вышибалами нанимает. У нас нет вышибал, поэтому нет психопатов. У меня даже гардероба нет.

— Понял, — сказал Винтер. — Давайте я спрошу о другом. Были ли какие-то постоянные посетители, с которыми Джейми разговаривал больше, чем с другими?

— Этого я не знаю.

— А постоянные посетители у вас были?

— Полно. Больше, чем в тюрьме. — Свенссон без тени улыбки кивнул в сторону окна.

Винтер держал в голове слова Болгера о том, что Свенссон упоминал новичка в баре, заходившего несколько раз перед убийством. Вряд ли его можно было отнести к категории завсегдатаев. Выдавать Болгера тоже было нельзя. Винтеру приходилось кружить вокруг да около, и он подбирался к цели так осторожно, как мог.

— А потенциальные завсегдатаи появились при Джейми?

— Это как?

— Новички, которые стали зависать у стойки и болтать с барменом или вроде того.

— Каждый и никто говорит с барменом… — Кажется, Дуглас Свенссон тренировался в придумывании крылатых выражений. — Мы открываем наши горести молчаливому бармену, и нам становится легче.

— Верно сказано.

Свенссон кивнул, как Аристотель ученику: трагедия — путь к очищению, сын мой.

«Мы верим в Главного Бармена там, в небесах», — подумал Винтер, и в голове пронеслись синкопы Джона Колтрейна.

— То есть Джейми был хорошим слушателем?

Свенссон слегка развел руками — мол, ответ был ясен сам собой.

— Говорил ли он с кем-то чаще, чем с другими?

— Трудно сказать, у меня там вообще-то полно работы, по сторонам не засмотришься.

— Но кого-нибудь можете вспомнить?

Свенссон молчал.

— Попытайтесь все-таки.

— Там появился один… Раньше я его не видел, а последние недели перед… перед тем, что случилось, он стал захаживать.

«Наконец-то, — подумал Винтер, — прекрасная работа, всего тридцать попыток — и мяч в лузе».

— То есть вы запомнили его в лицо?

— Я бы так не сказал, по крайней мере сейчас могу уже и не вспомнить. Но кто-то новенький сидел за стойкой несколько раз.

— А вы сами с ним говорили?

— Я не помню.

— Но Джейми говорил?

— Этот малый торчал у стойки в его смену или в те счастливые часы, когда мы работали вдвоем, каждый у своего конца стойки.

— И они разговаривали?

— Заказывать-то он должен был по-любому.

— Вы его узнаете?

— Я же сказал, что не уверен.

— Но он не похож на этого? — Винтер показал на фоторобот.

— Ни грамма, — ответил Свенссон.

— Значит, будем делать фото получше, — сказал Винтер.

Бертиль Рингмар вместе с Винтером координировал действия группы, всех подгонял, хотя сам ходил простуженный и захлебывался кашлем по утрам. Он бы с радостью поговорил с Биргерсоном, но не хотел искать встречи сам. Однажды они встретились на лестнице между четвертым и пятым этажами. В отличие от молчаливых встреч в лифте тут они пожали друг другу руки.

— Я слышал, дела идут хорошо, — сказал Биргерсон.

— Вполне, — ответил Рингмар.

— Благодаря тебе, Бертиль.

Рингмар склонил голову, показывая, как много эта похвала для него значит.

— Смотри, чтобы Винтер не бежал впереди паровоза, — сказал Биргерсон. — Этот молокосос наваляет дел, а нам, опытным, мудрым совам, потом расчищать завалы.

«Пара друзей, как ты, и врагов не надо, — подумал Рингмар. — С тобой не расслабишься».

— Так и есть, — сказал он после паузы.

— Что?

— Работа полиции — разгребать дымящиеся руины шведского общества всеобщего благосостояния.

У Биргерсона округлились глаза.

— И только такие старые опытные совы, как мы, понимают это в полной мере, — договорил Рингмар.

— Нам придется продолжить. Мне надо выслушать твой взгляд на дело — чем быстрее, тем лучше.

— Сегодня после обеда?

— Э-э… у меня сегодня встреча… Хотя я должен уточнить. Я позвоню.