Люди Домино

— Спасибо, Сильверман. Можете идти.

Придворный направился к двери.

— Да, есть еще один вопрос.

— Да, сэр?

— Что вы думаете об этом типе — Стритере? Он что-то вызывает у меня подозрения.

— Он не из тех людей, каким я бы стал доверяться без оглядки, сэр.

— Вот как? Ну а я в его защиту могу сказать, что он готовит превосходный чай.

— В самом деле, сэр?

— По правде говоря, я встречаюсь с ним сегодня чуть позже. Он рассказывает мне весьма необычную историю. Кое-что о моей прапрапрабабушке. И о контракте.

— Боже мой, сэр.

— Вот уж воистину боже мой. Все это, конечно, полное безумие.

— Воистину, сэр.

— Вы, видимо, ни о чем таком не слышали? Какие-нибудь слухи на эту тему?

— Какие-нибудь слухи всегда есть, сэр. — Сильверман наклонил голову. — Если я вам больше не нужен…

Артур Виндзор махнул рукой, отпуская Сильвермана, и некоторое время просидел молча, наедине с вареным яйцом, подозрениями, черными мыслями.

Час или около того спустя он вышел из своей комнаты, отмел предложения помощи от многочисленных слуг, быстро прошел в старый бальный зал, даже не задумываясь, почему он так спешит встретиться с человеком, чье общество в обычной ситуации счел бы в высшей мере неприятным.

Артур прибыл в назначенное время и обнаружил, что его визави уже ждет его, попивая чай и самодовольно ухмыляясь.

Стритер даже не удосужился встать, когда появился принц, — так, проворчал что-то и шумно отхлебнул чая из чашки.

— Мистер Стритер?

Стритер еще раз громко хлюпнул и только потом поднял свое точеное лицо.

— Сейчас, шеф, я буду с тобой. Допью только свое варево.

— Дело в том, что мне хочется пить.

— Пить?

Артур Виндзор стал до неузнаваемости кроток. Он словно съежился, ушел в себя — королевская улитка убралась в свою величественную раковину.

— Мне бы очень хотелось выпить чайку.

— Не повезло тебе, шеф. — В голосе Стритера не слышалось ни малейшей извинительной нотки. — Я, кажись, сейчас все допил. — Он звучно рыгнул.

У принца сделался совершенно больной вид.

— Сожалею, шеф.

— Вы абсолютно уверены? — сказал Артур дрожащим от разочарования голосом. — Может быть, хоть капелька осталась?

Стритер пожал плечами.

— Вряд ли. Но я проверю. — Он поднял крышку чайника, заглянул внутрь, наморщил нос и сказал: — Тебе повезло, шеф. Пара глотков наберется.

— Пары глотков будет достаточно, — с облегчением произнес Артур.

Стритер налил полчашки и протянул принцу.

— Ну, доволен?

Артур выпил содержимое чашки залпом.

— Да, вполне, мистер Стритер, благодарю.

Светловолосый сверкнул своей акульей улыбкой.

— Тебе нужно поторопиться с твоим образованием. Твоя матушка не хочет, чтобы мы тут канителились. — Как шталмейстер, собирающийся объявить о выходе лучших зверей, он хлопнул в ладоши, и зал мгновенно погрузился в полутьму. — Хватит про чай, шеф. Пришло время смотреть и узнавать.

К этому времени прошлое уже стало почти предсказуемым — мерцая и проявляясь, оно материализовывалось и становилось реальностью перед глазами принца. Он увидел свою прапрапрабабку — она сидела за письменным столом. Увидел мистера Дедлока, основателя того, что (по словам Стритера) должно было стать непримиримым врагом его, принца, семьи. А через дверь, словно авангард какой-то бюрократической армии, шагали англичанин, ирландец и шотландец — триумвират, составлявший фирму Холворма, Квилинана и Килбрета. Вместе с ними шел некто, кого принц видел в первый раз, — угловатый подросток, с лицом, испещренным угрями, с безнадежно всклокоченными волосами. Рот его искривляла бессмысленная ухмылка.

Давно умершая королева обнажила рот в приветственной гримасе.

— Это и есть тот ребенок?

Первым заговорил англичанин, мистер Холворм.

— Да, мадам.

Вперед вышел ирландец.

— Мы нашли его именно в том месте, о котором говорил Левиафан.

Удивительное дело, но мальчишка, казалось, не испытывал страха, хотя и предстал перед очами монархини. Его застывшее лицо не выражало ни малейшего любопытства.

Дедлок, который до этого момента стоял по правую руку королевы, вышел на свет.

— Почему мальчик так спокоен? Почему он не кричит и не хнычет?

— С самого рождения он воспитывался так, чтобы быть сосудом для Левиафана, — сказал англичанин.

Королева нетерпеливо отмахнулась от этого объяснения.

— Подведите его ко мне.

Мальчика подвели к ней.

— Джентльмены, — промурлыкала прапрапрабабка Артура, — я полагаю, мальчик должен преклонить колени перед королевой.

Ирландец положил ладонь на голову мальчика и, надавив на него, опустил на колени.

— Прекрасно, — сказала королева. — А теперь покажите мне его запястья.

Квилинан кивнул. Чуть ли не с нежностью он взял руки мальчика и повернул их ладонями к монархине.

— Джентльмены, то, что я собираюсь сделать, возможно, покажется вам огорчительным, но я хочу, чтобы вы знали: какими бы мои действия ни представлялись вам, они осуществляются к вящей славе империи и для продолжения спокойствия на наших берегах. Возьмите себя в руки, наберитесь решимости, укрепите сердца. Левиафан предупредил меня, что среди вас могут оказаться такие, у кого слабые нервы, кому не хватает духу принять необходимое. Я лишь надеюсь, что всем нам хватит мужества, чтобы не упасть в обморок при виде крови. — С этими словами королева извлекла маленький ножик из клапана в левом рукаве. Сделала она это движением руки, оставшимся незамеченным всеми присутствующими, и поэтому то, что случилось потом, застало их всех врасплох.

Двумя быстрыми хирургическими движениями глава Британской империи полоснула по рукам мальчика. Брызнула кровь.

— Подойди ко мне, мальчик, — сказала королева, бросая нож, хватая мальчика за запястья и с силой сжимая их. — Ну, теки же, — прошипела она. — Теки!

Уже потом, собрав всю свою логику и здравый смысл, которые покинули его перед лицом ужаса, происходившего в бальном зале, Артур понял, что такое интенсивное сжатие запястий мальчика должно было привести к остановке кровотечения. Не усилить его, а напротив — прекратить. Оно явно не должно было вызвать те фонтаны, что он видел, эти ужасные гейзеры сверкающего алого цвета.

К королеве подбежал Дедлок.

— Это чудовищно, ваше величество! — Он попытался вырвать ребенка из ее рук, но против всякой логики хватка женщины оказалась достаточно крепкой.

Холворм, Квилинан и Килбрет молча взирали на происходящее, изредка обмениваясь взволнованными взглядами. В данном случае они ограничились ролью наблюдателей.

— Молчать! — прокричала королева. — Вы все сегодня стали сообщниками.

Лицо Дедлока покраснело от бешенства.

— Я не допущу этого зверства.

Мальчик рухнул на пол, вокруг него образовалась алая лужица.

— Что вы сделали? — сказал Дедлок. — Во что превратились?

Королева, казалось, никак не прореагировала на его слова — она была возбуждена, вся пылала страстью.

— Тихо, — сказала она, и голос ее задрожал от нетерпения. — Он здесь.

Мальчик сел прямо в растекающейся луже крови, словно чертик из коробки в человеческом обличье. Шевельнувшись, он издал звук. Они все слышали его — тяжелый, телесный, трескучий звук вроде того, что слышишь, когда отрывают голову креветке.

Он улыбнулся.

— Доброе утро, — сказал он, хотя его голос ничуть не был похож на голос ребенка. — Приветствую всех вас.

Левая рука королевы повисла около ее губ — движение девичьего изумления.

— Левиафан?

Губы мальчика судорожно открылись.

— Я здесь, ваше величество.

— Значит, все это было правдой?

— Все правда. Абсолютная правда.

Дедлок подошел к мальчику.

— Левиафан?

— Вы, видимо, мистер Дедлок, — сказал мальчик. — Сомневающийся. Циник. Дедлок — это не настоящее ваше имя. Почему бы вам не назвать нам имя, с которым вы родились, сэр? Ведь в этом нет ничего постыдного?