Инкуб, или Демон вожделения

Они приподняли расслабленное лекарством тело девушки и поудобнее уложили ее в кровати.

В коридоре у дверей палаты Дока ожидали Хэнк Валден и Тим. Он первый задал вопрос доктору:

– Ну как она?

– Мы ввели ей успокоительное, – кратко ответил доктор.

– Она сказала что-нибудь? – спросил шериф.

– Нет, – ответил Док, – но она что-то вспомнила, и это вызвало истерику.

– Интересно, кого она вспомнила, – вслух подумал шериф, когда они втроем выходили из больницы.

– Это не был я, шериф. Поверьте, – поспешил сказать Тим.

Лицо Хэнка Валдена было непроницаемым.

– Тебя пока никто и не обвиняет, сынок. Подожди меня здесь минуту.

Шериф пошел проводить Дока Дженкинса до машины, припаркованной на больничной стоянке.

– Бедная девочка ненамного старше моей Дженни, – заметил Док, обращаясь скорее к самому себе, чем к шерифу.

– Что ты об этом думаешь, Док? – спросил Хэнк.

Дженкинс покачал головой.

– Я не хотел говорить об этом при Тиме Галэне, но это очень напоминает случай с девушкой из колледжа.

– Гвен Моррисей?

– Да, то было самое жестокое изнасилование, о котором я слышал или видел его последствия своими глазами. Сегодня все очень похоже.

Гвен Моррисей училась в Галэнском колледже. Кто-то зверски изнасиловал ее в парке и убил. Это случилось в прошлом месяце, как раз в конце семестра. Не обнаружилось ни одной зацепки, которая вывела бы на след преступника.

Док открыл дверцу своего большого бьюика с откидным верхом. Но в машину сразу не сел. Он стоял, качал головой, стараясь подобрать слова, и наконец произнес:

– Это… патология. Это за гранью…

– Это не открытие, Док, – буркнул Хэнк. – Тут любой дурак определит, что мы имеем дело с ненормальным.

Док хотел как-то отреагировать на эту колкость, но передумал.

– Ты имеешь в виду размеры этой штуковины! – продолжал Хэнк.

Помедлив, доктор ответил:

– У меня не было времени для серьезного обследования. Я осмотрю ее тщательно завтра утром и заеду к вам на работу. – Затем сел в машину и захлопнул дверцу.

– Погоди, Док, – наклонился к окну шериф. – Ты что-то скрываешь от меня. Мне это не нравится. Я должен знать все. Только так можно разгадать эту тайну.

– Завтра, Хэнк.

– Черт возьми, Док. Не забывай, что этот сукин сын разгуливает на воле. Любая мелочь для меня важна.

– Но я же еще ничего наверняка не знаю…

– Ладно, – квакнул Хэнк, – но завтра после осмотра Мэлани немедленно зайди ко мне. А пока придется взять под стражу Тима Галэна. Сейчас он единственный реально подозреваемый.

– Не делай этого, – взмолился доктор. – Это не может быть Тим…

– Почему ты так считаешь, почему не Тим? Ведь именно они вдвоем плавали… Кто же тогда?

– Я не знаю, кто это сделал, но Тим не мог сотворить такую пакость…

Явно раздосадованный шериф Валден проводил взглядом машину Дока, выезжавшую со стоянки…

Тем временем вдоль Калифорнийского побережья проворно бежал черный двухместный порше. В салоне работало радио, звучала меланхолическая симфония Малера. День был ясным, солнечным, но водитель явно пребывал в мрачном расположении духа. Музыка соответствовала его настроению. Машину вел мужчина лет сорока, черноволосый, с пробивающейся сединой на висках. Лицо его было приметным – широкий рот, волевой подбородок, взгляд твердый. Он выехал еще утром из дома, расположенного в студенческом городке на территории небольшого колледжа в Сан-Диего. Машина приближалась к Санта-Монике. Водитель проголодался и свернул с шоссе в город. Оставив автомобиль за пол-квартала от пляжа, заплатил за час парковки и пошел вниз к океану. Место для прогулок явно не самое лучшее, но воздух, согретый солнцем, был упоителен. Словно крепкий золотистый бульон, он придавал сил.

Приезжий прошел мимо старой гостиницы. Со стен ее облупилась штукатурка. Но несмотря на это выглядела она вполне привлекательно. И вообще все вокруг было ярким, чистым и светлым, обласканным солнцем, ветром и морем. Песок и вода составляли окружающий мир. В море колыхались яхты. Вдали синели лавандовые горы. По дороге на велосипедах катались босоногие девчонки и патлатые мальчишки. Сморщенные старики, по всему не любившие выпить в пролетевшие годы, привычно переругивались между собой.

Человек приостановился, чтобы понаблюдать за своеобразной жанровой сценкой. Толстый гомик средних лет в облегающем холщовом комбинезоне и большой соломенной шляпе дирижировал молодой парочке, пляшущей на лужайке. Танцоры выделывали пируэты. На партнерше кое-что было – купальник, состоящий из одних бретелей и завязок, – эта одежонка едва прикрывала наготу. Водитель порше полюбовался девушкой и последовал дальше.

Голуби нахально лезли прямо под ноги. Над волнами носились хищные чайки, время от времени камнем падая вниз. Отчаянно чирикая, дрались две ласточки. За длинными столами из обструганных досок сидели старики и лениво передвигали шашки и шахматные фигуры. Внимание путешественника привлекла стайка загоравших на пляже полуобнаженных девушек. Это наверняка были стюардессы, они болтали по-французски, а на песке лежали махровые полотенца с фирменной надписью «Эйр Канада».

«Жизнь продолжается», – подумал он про себя, вспомнив расхожее высказывание Уоррена Д. Хардинга: «Известный мир…»

Голод напомнил о себе спазмами в желудке. Пора было где-то перекусить. Но где? «Пляжные принадлежности» – оповещала одна вывеска. «Мягкое мороженое» – призывала другая. Зато третья была ближе к цели – «Хот догс». Конечно, подарком судьбы это можно назвать с натяжкой. Но голод не тетка, не до выбора. Пришлось купить порцию и съесть ее по дороге к машине. Подкрепившись, незнакомец продолжил путь. Машина понеслась по шоссе, ведущему на север.

Наверное, пора представить путешественника. «Джулиан Траск, сорока с небольшим лет. Разведен. Траск – угрюмый красавец, полный сил и энергии. Манеры его сдержаны и отрезвляюще действуют на любого собеседника, как сухое мартини, разведенное в правильной пропорции Речь Траска до сих пор не утратила особого резкого акцента, который он вывез из Англии, перебравшись лет двадцать назад в США. Он серьезен, улыбается редко, кажется, что его безжалостные глаза могут проникнуть в любую тайну. Возможно, в глубине этих глаз прячется и такая-то собственная тайна». Так описал Траска в небольшой статье, посвященной заметным персонам в науке, один журнал пару лет назад. Сам Траск считал, что, несмотря на некую выспренность, оценки были не далеки от истины.

В Малибу, у одного из светофоров, пришлось затормозить. На обочине Траск увидел молоденькую блондинку с поднятым вверх большим пальцем. На дорожном языке это означало, что она просит подвезти. У блондинки была дорожная сумка, в глазах пламенела надежда, что на такую, как она, не обратить внимания просто невозможно. Загорелся зеленый, Траск, как бы извиняясь, пожал плечами и миновал девушку. Она не могла, конечно, знать, что при других обстоятельствах он почти наверняка гостеприимно распахнул бы дверцу автомобиля. Но только не сегодня. По дороге ему нужно было обдумать ряд очень серьезных проблем. Траск ехал в Галэн.