Цзян

Если бы Хигира не пришел к ним сам и не попросил помощи, им бы пришлось организовывать целый ряд мероприятий, которые все равно подтолкнули бы его к этому шагу. А так все получилось само собою и гораздо проще.

— Через несколько лет, — продолжил Кизан, — хроническое заболевание, от которого и теперь страдает Танаба-сан, разовьется настолько, что даже его железная воля не поможет ему находиться на руководящей работе. Время вынудит его уйти на покой.

Кизан широко улыбнулся, ощерив свои белые, мелкие, как у лисицы, зубы. Затем окинув своих гостей довольным взглядом, он прибавил:

— Вот тогда у нас появится повод отпраздновать кое-какое событие, а? — Он засмеялся. — Начальник полиции Хигира! Звучит?

Ответив самому себе на этот вопрос утвердительным кивком, он заключил:

— Мы все рады за вас. Вы теперь член нашей дружной семьи. И мы и впредь будем заботиться о вас.

Все трое одновременно подняли свои чашки. В этот момент, когда они, воздев глаза к потолку, смаковали божественный напиток, раздался осторожный стук в дверь. Ничирен поднялся на ноги и подошел к двери, находившейся за спиной у Кизана. Резким движением руки он отодвинул ее и замер, будто созерцая сложный и несколько озадачивающий образец современного искусства.

Он стоял, вглядываясь в освещенное лицо, будто по волшебству возникшее из полутьмы смежной комнаты. Наконец он произнес:

— Значит, вы все-таки здесь. По правде сказать, я не верил, что это произойдет.

За порогом Дома Паломника дождь монотонно стучал по листьям, печально согнувшимся под тяжестью влаги.

Для людей, сидевших в засаде напротив входа в это заведение, оно казалось обрамленным зарослями сине-зеленых ирисов и аквиллегий. Гардении тех же расцветок застенчиво поднимали головки, чтобы и на них обратили внимание.

— Вот она, волшебная. Зеленая страна!

Джейк Мэрок улыбнулся про себя, услышав, как Мэнди Чой тихо повторил за ним произнесенное шепотом восклицание. Они старались не шуметь, хотя и без того дождь, словно помогая им, заглушал все шорохи.

Но зелень была поистине роскошна! Наступило время летних дождей, по-японски называемых цую,что в буквальном переводе значит «сливовые дожди». Эти дожди, как и масса других больших и малых событий, вызывают у японцев непередаваемое чувство, которые даже получило особое название: одаяка.Оно присуще не только человеку, но и переменчивым стихиям, как море или погода. И сине-зеленые цвета аои,доминирующие в японском пейзаже в период летних дождей, являются, по мнению японцев, самыми что ни на есть одаякасреди всех природных цветов. Джейк взглянул на часы.

— Мэнди, позови остальных, — шепнул он по-японски. — Уже пора.

Маленький китаец кивнул и растворился в сине-зеленой мгле надвигающихся сумерек. Скоро он вернулся с четырьмя юношами. Все они были китайцами. Джейк сам их готовил для работы на Гонконгской базе. Все они прекрасно говорили по-японски, и для них, в отличие от Джейка, это была первая поездка в Японию.

Он наблюдал за тем, как они приближались, с гордостью отца, радуясь точности и легкости их движений. На всех была одинаковая одежда: белые тенниски, брюки цвета хаки, широкие в бедрах, как бриджи. Волосы прижаты лентой, называемой хачимаки,пересекающей лоб. На ногах дзикатаби -мягкие, как индейские мокасины сапожки, облегающие ногу, как варежка — руку, и даже, как варежка, имеющие специальное отделение для большого пальца, чтобы в них было удобно лазать и даже «хватать» ногой. У всех шестерых был вид бригады рабочих, возвращающихся домой после трудового дня. Имен-до такое впечатление они и хотели производить на окружающих.

Джейк смотрел, не отрываясь, на вход в заведение, мысленно отсчитывая секунды и готовясь дать команду к броску. Он всегда полагался на свое внутреннее чувство времени: оно у него было точным, как хронометр.

— Джейк, — шепнул приблизившийся к нему вплотную Мэнди Чой, — а что если его там нет?

— Он там, без сомнения.

Мэнди посмотрел на сосредоточенное до одержимости лицо друга, и у него засосало под ложечкой. Зачем мытолько пришли сюда? -подумал он. — Четвертое число месяца.Это число считалось несчастливым. Плохое предзнаменование.

Да хранят нас боги! -подумал он, а вслух сказал:

— Мы очень рискуем. Ты уверен в своих информаторах?

— Абсолютно, — ответил Джейк. — Он здесь.

Я бы предпочел схватиться с кем угодно, только не с Ничиреном, -подумал Мэнди. — С кем угодно. Хоть с самим дьяволом, в которого верят христиане... Но Ничирен и Джейк... Река ненависти, безбрежная и темная...

Джейк сделал три глубоких вдоха. За своей спиной он почувствовал напряжение и учащенный пульс тех, кого он привел сюда. Они как волны прилива, толкающие его в спину и понуждающие его двигаться вперед. Ничирен! -подумал он. — Теперь ты от меня не уйдешь!Страшные образы копошились в его подсознании. Мысли, которым он никогда не давал ходу, сейчас сорвались с привязи и метались в хаотическом беспорядке. И вместе с ними — эмоции, грозившие потопить всякое логическое мышление.

Кровь все быстрее бежала в жилах и шумела в ушах, как воинственный клич.

— Ладно, — шепнул он. — Пошли!

Быстро темнело. Зажглись огни. Неоновая вывеска над входом в заведение озарила улицу розовым и бледно-зеленым светом. Отбрасываемые Джейком и его людьми тени, когда они двинулись по направлению к входу, казались особенно черными на мокром ночном асфальте. Редкие пешеходы спешили мимо, прикрываясь от косого дождя зонтиками, как средневековые рыцари щитами. Какая-то собака безостановочно лаяла в переулке и эхо отбрасывало ее лай от каменных заборов.

Контуры города были смягчены расстоянием, а его дрожащие огни казались размытыми моросившим дождем.

Джейк прошел сквозь бисерную занавеску на двери, и бусинки, унизывавшие висящие нити зазвенели, когда он отвел их рукой и затем отпустил, входя в обеденную залу. Он ощущал рядом с собой Мэнди, а за спиной — остальных, и напряжение, сковывавшее его члены, схлынуло. Он уже не был отдельным человеком, он был частью дантая,боевой группы. Он вернулся в Японию.

— Тут где-то канализационную трубу прорвало, — объяснил Мэнди, когда к ним подошел управляющий. — Это все из-за дождя. Цую.Надо проверить все здания в этом квартале и в соседних.

Лица, повернувшиеся было в их направлении, когда они зашли, снова отвернулись, и прерванные разговоры возобновились. Руки снова потянулись к сакэ и к пивным кружкам. Джейк незаметно исчез, когда Мэнди заговорил с управляющим, и теперь двигался между столиками. Где-то слышался смех. Аромат жареной рыбы, смешанный с табачным дымом и запахом пота.

Они прошли мимо управляющего и, внезапно изменив направление, быстрым шагом направились к задней двери, занавешенной традиционной бисерной занавеской. Двое охранников в кимоно преградили им путь, но Мэнди и один из ребят врезали им ребром ладони в подвздошную кость, а затем — по шее. Пистолеты выпали из рук охранников, а сами они распластались на полу. Боевики перешагнули через них и двинулись дальше по коридору.

Жестом Джейк направил двух своих ребят в северный игорный зал, двух других — в южный, а сам с Мэнди двинулся в сторону западного зала, где, по его сведениям, мог сейчас находиться Ничирен.

Отодвинув в сторону раздвижную дверь, Джейк оказался в комнате на шесть татами. Несколько темно-красных и серых футонов -матрасиков, используемых японцами вместо кроватей, деревянные сундучки танджу спотускневшими от времени металлическими частями. На стенах — японские мечи катанав роскошных ножнах.

Не успев как следует оглядеться, Джейк замер на месте. Раздвинулась еще одна дверь, и в комнату вошли двое. Голые торсы, украшенные татуировками, у каждого — меч в ножнах.

Какое-то короткое мгновение Джейк и эти двое смотрели друг на друга из противоположных углов комнаты, затем татуированные молодцы обнажили мечи и двинулись на Джейка, играя мускулами. Мэнди в это время схватился в дверях еще с одним охранником.