Сольная партия

Микали еще раз внимательно посмотрел на фотографию Моргана и в задумчивости откинулся на спинку кресла.

Не то чтобы он испытывал беспокойство. Морган никак не мог на него выйти. В его распоряжении не было ни одной улики, ни единой, даже крошечной зацепки. Все следы заметались самым тщательным образом.

Светловолосая стюардесса, симпатичная девушка с отличной фигурой, которой очень шла голубая униформа британской авиакомпании, склонилась над ним.

– Вы выступаете в Хельсинки с концертом, мистер Микали?

– Да. Завтра вечером. Первый концерт Брамса в сопровождении Государственного оркестра Финляндии.

– Если мне удастся достать билет, я с удовольствием приду, – проворковала стюардесса. – Мы задержимся в городе на два дня.

Да, она действительно очень мила. Джон лениво улыбнулся.

– Скажите, где вы остановитесь, и я пришлю вам билет. А после концерта состоится вечеринка, если, разумеется, у вас нет более интересных планов.

Лицо стюардессы порозовело, грудь под блузкой из тонкого белого нейлона напряглась.

– Какое чудесное предложение! Вам ничего сейчас не нужно?

– Пожалуй, я бы не отказался от бутылки шампанского.

Микали безучастно глядел в иллюминатор, чувствуя гнет накопившейся усталости. Если говорить правду, он вовсе не в настроении давать завтрашний концерт. Что ему нужно, так это хорошенько отдохнуть. Нет смысла возвращаться в Лондон. После выступления он полетит прямо в Афины. Даже если нет прямого рейса и придется делать пересадку в Париже или Мюнхене. Он окажется в Афинах еще до вечера. И сразу же – на Гидру.

При мысли о доме он испытал прилив бодрости, а когда стюардесса принесла шампанское, настроение и вовсе улучшилось. Медленно попивая холодное вино, Джон Микали непроизвольно открыл папку и вновь углубился в изучение материалов о Моргане.

8

Харви Джаго внимательно оглядел свое отражение в зеркале ванной. В красном бархатном пиджаке, с белым шелковым галстуком и тщательно расчесанными светлыми волосами он смотрелся весьма представительно. Ему удалось сохранить форму боксера-полутяжа, в любой момент готового провести пятнадцать хороших раундов, которым он, собственно, и был в прошлом, о чем свидетельствовал перебитый нос и сеточка мелких шрамов вокруг глаз. Он мог бы избавиться от них, но женщинам так нравилось больше. Харви производил впечатление грубоватого добряка с глазами настоящего мужчины – жестокого, твердого и безжалостного.

Сегодня он пребывал не в самом лучшем расположении духа, поскольку накануне вечером одно из его многочисленных предприятий – дом в Белгрейвии, где молодые дамы удовлетворяли прихоти высокопрестижной клиентуры, – подверглось налету полиции.

Беспокоило не то, что два члена палаты лордов и три парламентария попали в неловкое положение, очутившись на непродолжительный срок в руках полиции, – это касалось лишь их самих. И даже не финансовые потери, выразившиеся в откупных за девочек и в неполученной прибыли. Сам он, разумеется, остался в стороне. Официально заведение принадлежало другому лицу. Для того он и содержал целую ораву подставных фигур. Нет, расстроило Харви совсем иное – то, что ни один из полицейских, которым он еженедельно выкладывал кругленькие суммы за то, чтобы предприятия Джаго никто не трогал, не удосужился его предупредить. Что ж, кому-то вчерашняя история будет стоить головы. Он перешел в гостиную и остановился у окна своей роскошной квартиры.

Харви никогда не уставал любоваться видом на Грин-парк и Букингемский дворец. Именно ради него он здесь и поселился. Какой контраст с теми трущобами, где он родился.

Мария, миниатюрная горничная-филиппинка, внесла поднос с кофе, наполнила чашку и вручила хозяину.

– Спасибо, киска, – произнес Харви.

Когда она вышла, чистенькая и аккуратная в своем черном платье и черных чулках, в дверях появился брат Арнольд. На десять лет младше Харви, с редеющими волосами и впалыми щеками, он умудрялся выглядеть истощенным и испуганным в одно и то же время. Но под его неказистой внешностью скрывался мозг гениального финансиста, которому не требовался никакой компьютер.

– Хорошенькая у нее попка, – заметил старший Джаго. – Я бы с удовольствием с ней побаловался, но ты же знаешь, как я отношусь к романам с прислугой.

Арнольд, уже сделавший Марию своей любовницей и теперь пребывающий в постоянном страхе, что брат узнает об их связи, поспешил согласиться:

– Ты абсолютно прав.

– Во что обойдется мне вчерашний вечер?

– От тринадцати до пятнадцати штук. Точнее пока сказать трудно. Некоторые девочки залетели по третьему разу. Значит, им грозит решетка. Чтобы их вызволить, придется платить по максимуму, что весьма и весьма дорого.

– Заплатим, сколько надо. И вот еще. Полиция. Я хочу знать, кто нас подвел, причем уже сегодня.

– Я уже отдал распоряжение, – кивнул Арнольд. – Там к тебе какой-то тип. Зовут Морган.

– Что ему нужно?

– Не сказал, но просил передать тебе это. – Арнольд вручил брату пачку двадцатифунтовых банкнот, все еще в фирменной обертке „Мидленд банка". – Пять сотен.

Джаго поднес деньги к носу.

– Черт, как я люблю запах бабок. Ладно, Арнольд, тащи его сюда. Посмотрим, чего ему надо.

Морган не позаботился расстегнуть пуговицы армейской шинели, из-под которой выглядывал свитер с высоким горлом. Джаго налил себе виски и оглядел посетителя с ног до головы.

– Мистер Морган, – объявил Арнольд и застыл у дверей.

– Точнее, полковник. Джаго скривился.

– И что я должен теперь делать, отдать честь, что ли? – Он помахал в воздухе деньгами. – Я занятой человек, и за такую сумму вы приобрели лишь несколько минут моего времени. Выкладывайте, что там у вас, и до свидания.

– Все очень просто, – спокойно начал Морган. – При покушении на Кохена на прошлой неделе террорист воспользовался „маузером": калибр 7.63 миллиметра, модель тридцать второго года с шарообразным глушителем. В наше время такое оружие – большая редкость, раньше им пользовались в СС. В прошлом году ваша организация поставила два подобных пистолета для ИРА.

– Откуда у вас такая информация? – вмешался Арнольд.

Морган не сводил с Джаго глаз.

– От некоего Брендана Талли. Я вчера встречался с ним в Ольстере.

– Послушайте, мистер… – начал Арнольд, но старший брат жестом остановил его.

– Вы ведь не представитель закона. Чего вы добиваетесь?

– Тот, кто стрелял в Кохена, сбил машиной мою дочь, спасаясь от погони. Насмерть. Я хочу найти его.

– Теперь понял, – кивнул Джаго. – Вы полагаете, что его „маузер" из того же источника, что и те два?

– Такое предположение вполне логично. – Морган достал из кармана вторую пачку банкнот и бросил ее на стол. – Здесь еще пять сотен, мистер Джаго. Как видите, я готов платить за информацию.

– Она обойдется вам дорого, – отчеканил Джаго.

– Сколько?

– Еще штука.

– Хорошо. Когда?

– Сам лично я такими делами не занимаюсь. Мне придется кое с кем поговорить. К вечеру все разузнаю – если есть, что узнавать. Мне принадлежит клуб в Челси. „Фламинго" – на Чейни-Уок. Встретимся там в районе девяти.

– Отлично.

Морган повернулся к двери.

– Да, полковник Морган! – окликнул его Джаго. – Не забудьте вторую тысячу.

– Разумеется, мистер Джаго. Я всегда держу свое слово.

– Рад слышать.

– Постарайтесь и вы сдержать свое.

– Вы мне угрожаете, полковник? – голос Джаго стал вкрадчивым.

– Пожалуй, что так, – ответил Морган и вышел.

После его ухода в комнате надолго воцарилась тишина. Наконец Джаго открыл рот:

– Знаешь что, Арнольд, впервые за многие годы со мной говорили без должного почтения. Мы ведь не можем этого так оставить, верно? Такие вещи плохо отражаются на бизнесе. Я намерен проявить личный интерес к полковнику Моргану. Очень личный. Вечером мне понадобится парочка хороших ребят. Самых хороших.