Запретный храм

Лука перестал считать и нетерпеливо посмотрел на Билла.

— Билл, суть в том, что меня, в общем-то, не интересует, что ей нужно. Имеет значение лишь то, что нам показали маршрут и мы на шаг приблизились к обнаружению горы-пирамиды.

— Да, но я не вижу связи между…

Лука встал, вытащил из рюкзака два комплекта страховочных ремней и посмотрел на изборожденный морщинами лоб приятеля.

— Кончай, старина. Забудь. Мы пришли сюда ради пирамиды. Только это имеет значение. Еще пара дней, и мы найдем проход через горы и окажемся у ее основания.

Он передал комплект страховочных ремней Биллу.

— Плевое дело, — сказал он, и на его лице засияла улыбка.

Билл несколько мгновений смотрел на ремни, потом протянул к ним руку и взял. Он хотел добавить что-то, но Лука отвернулся и уставился на горы вдалеке. Низко над горизонтом на пиках собирались клочковатые облачка.

— Нам пора, — сказал он и повысил голос, чтобы его слышали Шара и Гиалтсо. — Мы должны взобраться на стену до того, как поднимется ветер.

Шара оглянулась: ни неподвижный воздух, ни чистое небо не предвещали опасностей. Она вопросительно посмотрела на Билла.

— Он в этом знает толк, — сказал Билл. — Прогноз погоды — единственное, в чем Лука никогда не ошибается.

— Единственное? — переспросила Шара, подняв брови.

Пока Билл и Лука заканчивали готовить веревки, старый монах отвел Шару в сторону и принялся что-то говорить ей. Они стояли спиной к альпинистам и смотрели в сторону гор. Лука, размотав одну из двух бухт восьмимиллиметровой веревки, поглядел на эту парочку и увидел, что монах засунул руку в маленькую сумку, висевшую на плече, и вытащил что-то, завернутое в материю. Лука видел его долю секунды — Шара тут же убрала предмет в собственную сумку.

Она положила пальцы на руку старика, словно пытаясь успокоить, а потом направилась в сторону Луки.

— Ну, мы готовы? — спросила она.

— Да, готовы.

Он несколько мгновений смотрел на нее, пораженный, какой спокойной она казалась перед подъемом. Она стояла, опустив руки; убранные в хвост волосы подчеркивали строгие черты лица. Зеленые глаза смотрели прямо на него — взгляд уверенный и одновременно вызывающий. На ней сегодня были не вчерашние грязные одежды, а плотный светлый свитер с высоким воротом, стянутый на талии кожаным ремнем, и шнурованные войлочные сапожки, такие же, как у погонщиков, только лучше качеством.

Зеленая холщовая сумка с металлическими пряжками и мягкими лямками лежала у ее ног. Утром он видел, как она уложила в сумку куртку из козьего меха и несколько пар толстых шерстяных перчаток. Глядя на сумку, Лука спрашивал себя, что же дал Шаре старый монах.

— Подъем предстоит трудный, вы должны идти налегке, — сказал Лука. — Переложите часть вещей в мой рюкзак, я донесу.

Шара мимолетно улыбнулась ему.

— Не надо, я справлюсь. У меня нет ничего тяжелого, — ответила она, приподнимая сумку.

— Ну смотрите, — пожал плечами Лука.

Билл подошел к ним со связкой стропов.

— У нас нет лишних страховочных ремней, — пояснил он Шаре. — Вот, я соорудил это для вас. Может, на вид и непритязательно, но надежно.

Лука разложил веревки, двумя узлами-восьмерками прихватил собственные ремни и дал знак Биллу — мол, начинай страховать. Он уже собрался войти в узкую вертикальную расщелину и начать восхождение, как к нему приблизился старый монах. Лука стоял молча, а старик взял его шершавыми руками за щеки и начал бормотать что-то — для Луки это был набор гортанных звуков. Подавляя желание оттолкнуть старика, Лука дождался, когда тот закончит; он чувствовал себя неловко в этой неожиданно торжественной ситуации.

— Благословение, — объяснила Шара, когда старик и с Биллом проделал то же самое.

Подойдя к Шаре, он наклонил голову так, что их лбы соприкоснулись, и повторил молитву молча — губы медленно двигались, беззвучно произнося слова.

Когда монах наконец закончил и отступил, Лука кивнул ему и улыбнулся одними губами.

— Не волнуйтесь. Мы о ней хорошо позаботимся.

С этими словами он бросил взгляд на Билла, подошел к расщелине, прижался бедрами к камню и выгнул спину, чтобы видеть как можно дальше вверх. Шара смотрела, как медленно выбираются веревки по мере того, как Лука; не сбавляя темп, поднимается все выше и выше, делая паузы через каждые пять метров, чтобы закрепить один из шлямбуров, здоровенной гроздью висевших на страховочных ремнях. Не прошло и нескольких минут, как он уже был в пятидесяти футах над ними. Двигался он четко и экономно. В его технике чувствовалась абсолютная уверенность — каждый захват рукой точен, каждая постановки ноги интуитивно безошибочная.

Остановившись еще раз, он вбил в трещину два шлямбура приблизительно в метре друг от друга. Сместившись, он к обоим шлямбурам прикрепил по карабину и пропустил через них строп, движением кисти перекручивая его. Пропустив веревку в третий карабин, он затянул винт затвора и снова всем весом опустился на страховочные ремни, которые надежно держали его.

— Готово, — прокричал он вниз.

Билл привязал к той же веревке Шару и дал ей знак подниматься. Он отсчитал десять метров, прежде чем сам вошел в связку.

— Двигайтесь тем же маршрутом, — сказал он. — И что бы ни случилось, не смотрите вниз.

Шара лезла методично, глядя на стену над ней и стараясь не обращать внимания на то, что ноги налились тяжестью, а сердце готово выскочить из груди. Хотя она и изображала уверенность перед остальными, стоило ей начать восхождение, как от уверенности не осталось и следа. И ничего поделать с этим было нельзя. Подъем по расщелине оказался не так уж труден, и хотя она двигалась гораздо медленнее Луки, она переставляла ноги, почти ни на секунду не останавливаясь. Через каждые несколько метров веревка, уходящая вверх, легонько подтягивала ее за талию — это Лука наверху выбирал слабину.

Когда она поднялась на пятьдесят футов, расщелина естественным образом сошла на нет, а за ней началась абсолютно ровная поверхность.

Шара остановилась, пытаясь нащупать, за что зацепиться руками. Ни снизу, ни сверху — ничего, только гладкая скала. Единственное, что пришло ей в голову, это прижаться вплотную и продвинуться вперед, но, пока руки не нашли опоры, ее положение было неустойчивым и малейший ветерок мог сбросить ее вниз. Она видела с земли, как Лука преодолевал этот участок. Он даже не замедлил хода.

Шара увидела, где наверху продолжается расщелина. До нее оставалось около метра. Нужно было только дотянуться.

Она почувствовала, как участилось дыхание и пот выступил на лбу. Она попыталась пошевелиться, переместить тяжелые, не слушающиеся ее ноги, но все инстинкты громко кричали: не двигайся, оставайся на месте.

«Ну же, — пробормотала она. — Давай. Всего один шаг…»

Закрыв глаза, Шара набрала в легкие побольше воздуха. Она слышала собственное прерывистое дыхание, но заставляла себя дышать глубже, чтобы успокоиться. Потом ее веки вспорхнули, и она с неожиданным уходом в сторону оттолкнулась от уступа, на котором стояла. Стена качнулась перед ней, она на секунду посмотрела вниз и увидела внизу нечеткие очертания земли. Когда ее нога нашла опору на противоположной стороне расщелины, носок правой ноги соскользнул с камушка у самой кромки. Внезапно она обнаружила, что валится вниз, ее колени скользят по стене, пальцы цепляются за голую скалу.

На секунду Шара ощутила невесомость, и ее глаза расширились от ужаса, когда, как ей показалось, она соскользнула со скалы. Но у нее не было времени даже вскрикнуть — она ощутила рывок, когда натянулись веревки, выбив из легких воздух. Стропы самодельной страховки больно врезались в талию и почки, а тяжелая сумка на плечах дернула ее вниз, и она потеряла опору. Все замерло. Наступила тишина — раздавалось только медленное поскрипывание веревок.

— Вы живы? — донесся до нее голос Луки.

Шара хотела отозваться, но во рту у нее пересохло. Она попробовала успокоить дыхание. Ее тело медленно повернулось на веревках, и она обратилась лицом к горам вдалеке. Шевеля бедрами, она переместила центр тяжести и попыталась снова прижаться к стене. Наконец она дотянулась до скалы.