Ночные видения

Фрэнк слегка наклоняет голову.

— Не знаю, но таким образом можно объяснить, почему он идентифицирует себя с графом. Отчаяние, злость, раздражение.

Голос ее звучит бесстрастно, и она спрашивает себя, к кому относятся его слова — к графу или к ней самой?

У Фрэнка звонит сотовый. Саманта забирает у него письма и смотрит на них, чтобы не смотреть на него. Фрэнк торопливо записывает что-то в блокнот.

— Нам нужно идти.

— Что-то случилось?

— Звонил детектив Снейр. Они нашли Кэтрин.

ПАРАСОМНИЯ

Новый Орлеан, Луизиана 28 февраля J 990 года 3.23

Сидя на камнях, Батнер смотрит на мутные воды Миссисипи. Позади, за спиной у него, притихший Французский рынок. Никто не призывает покупать травы и приправы. Не играет, исполняя заказы тех, кто может заплатить, джаз-банд. Никого, кроме нескольких припозднившихся влюбленных да бредущих по дорожке подвыпивших студентов.

Он ерзает и никак не может устроиться поудобнее — в тяжелом влажном воздухе кожа быстро покрывается липкой пленкой пота. Бросает в воду камешек, дожидается приглушенного всплеска— бульк! — поднимает другой. Прежде чем упасть, камень исчезает в высоком тумане.

Бульк!

Жаль, что из-за туманов не видно звезд. Он знает только одно созвездие, Орион, о котором прочел в книжке, когда учился в шестом классе. Перед тем как вести детей в городскую обсерваторию, учительница, сестра Мария Виргиния, назначила каждому по созвездию, и ученики выходили по одному и читали по бумажке подготовленное дома сообщение. Батнер до сих пор помнит, как все слушали его, глядя в небо, попивая горячий шоколад с мармеладками и кутаясь в накинутые на плечи одеяла. Трава была сырая. Ночной воздух дышал прохладой. Он указывал на красное плечо Бетельгейзе, три звезды, образующие пояс, и свисающий с него громадный меч. Орион, безжалостный охотник. С дубинкой в вытянутой, готовой нанести удар руке.

Батнер отводит руку с зажатым в ней камнем и слышит хруст за спиной. Кто-то идет к нему, отбрасывая ногой камешки.

Два месяца Батнер убегает от полиции и самого себя. Все началось с Кристины. Он хотел всего лишь напугать ее, заставить обратить на него внимание, пробудить в ней хоть какие-то чувства. Память снова и снова возвращает его к тому вечеру: страх сменился злостью, когда он дотронулся до нее, полыхнули мстительной яростью ее глаза, с темного неба смотрел усмехающийся Орион. Что-то произошло в ту ночь. Что-то изменилось. Что-то овладело им.

По крайней мере так он говорит самому себе.

Говорит, потому что альтернатива еще страшнее и она в том, что ЭТО было в нем всегда. В отличие от Ориона у него никогда не было желания убивать.

Тяжелые шаги вдруг замирают, и низкий, хриплый голос, в котором слышен креольский акцент, шепчет:

— Мне кое-что нужно.

Батнер, не отвечая, молча бросает камешек. Бульк!

— Я сказал, мне кое-что нужно. От боли.

— У меня нет ничего, кроме боли.

Незнакомец подходит ближе.

— Дай мне свой бумажник, приятель.

— У меня его нет.

У незнакомца тягучий, гипнотизирующий голос:

— Или ты отдашь мне кошелек, или я возьму его сам.

Только теперь Батнер поворачивает голову. В нескольких футах от него в темноте проступает плотная фигура.

—  Ты ничего мне не сделаешь. Мне никто ничего не может сделать.

Щелчок, и из темноты вылетает лезвие. Незнакомец хватает Батнера за руку и рывком поднимает на ноги. Острие лезвия направлено в горло.

Грабитель открывает рот, но вдруг что-то рассекает кожу у него на шее. Вскрикнув, он зажимает рану ладонью и удивленно смотрит на ножичек в кулаке Батнера.

Батнер делает шаг вперед, чтобы ударить еще раз, но противник сильнее и быстрее. От мощного толчка в грудь Батнер падает на спину. Камни врезаются в кожу, голова плюхается в воду. Не давая жертве опомниться, грабитель обрушивается на него сверху, сжимает горло и удерживает под водой. Рот Батнера наполняется речной жижицей.

Он бьет врага еще раз и выпускает нож:, который торчит из тела, будто рукоятка игорного автомата. Батнер толкает незнакомца в бок, и тот перекатывается на спину. Теперь уже Батнер прыгает на него сверху, но грабитель хватает его за запястье одной рукой, а другой сдавливает ему горло. Нависая над ним, Батнер видит, как его собственная кровь капает на лицо и горло незнакомца. Внезапно в ребра ему врезается колено, и он отлетает на пару футов и падает на камень.

Лежа на спине, Батнер смотрит в затянутое облаками небо и пытается втянуть в себя воздух. Все словно застывает, и он понимает: что-то изменилось. Силы уходят из него, истекают, как раствор из шприца. Надвигается мрак, более плотный и темный, чем река и ночное небо. Небо, слишком темное для звезд. Но Батнер все равно смотрит вверх. Будто ждет света или чего-то, что могло бы придать мраку значение…

Сначала Джон Пульо подумал, что он либо умер, либо по-серьезному вляпался в какое-то дерьмо. Подняв левую руку из холодной вонючей жижи, он вдруг вспоминает, что отрубился не после пьянки, а после драки с каким-то придурком. Шея болит, но раны на ощупь кажутся незначительными. Кровотечение остановилось. Он медленно садится и видит рядом с собой тело. Человек неподвижно лежит на спине, его голова почти вся ушла под воду.

Пульо ощупывает ребра. Задирает промокшую, липкую рубашку и видит глубокий порез чуть ниже подмышки. Свернувшаяся кровь выглядит черной. Должно быть, рана не так глубока, как ему показалось.

Он подбирается к телу, приподнимает лежащую в воде голову и встряхивает незнакомца.

—  Эй!

Ничего. Никакой реакции.

— Глазам не верю! — Пульо встает и оглядывает пустынный берег. — С этими белыми свяжись — хлопот не оберешься.

Большинство начинают трястись от страха от одного лишь его вида или звука его низкого, хриплого голоса. Обычно белые держатся подальше от черных, и стоит лишь добавить креольского акцента, как они тут же отдают тебе все— наличные, часы, даже одежду,— лишь бы ты оставил их в покое. Новый Орлеан и без того пугает их своими кладбищами и всей этой ерундой насчет вуду. Произнеси парочку слов на французский манер, помаши у них перед носом ожерельем с куриными косточками (его— из закусочной «Жареные цыплята из Кентукки») и— вуа-ля!— легкие денежки сами идут к тебе. Этот же тронутый даже не дрогнул. Просто сидел, как будто ждал, когда Пульо сделает что-нибудь.

Пульо быстро обшаривает карманы незнакомца. Кошелек с почти тремя сотнями долларов. «Может быть, удача наконец-то повернулась ко мне лицом»,— думает он. Пинает бесчувственное тело, потом стаскивает его в воду.

— Поделом тебе, придурок.

Пульо считает себя человеком вполне благоразумным. У него и в мыслях не было переступать черту, но тот идиот первым ткнул его ножом. Пошатываясь, он выбирается на дорогу, прислушиваясь к голосам и пьяному смеху квартала. Па Декатуре никого не видно, и Пульо быстро идет по узким улочкам, обходя стороной случайных туристов и магазинчики. Он старается держаться в тени. Он идет домой. Надо выспаться, отдохнуть перед завтрашней игрой. Может быть, это его последний шанс.

1 марта 1990 года 20.34

Пульо просыпается и смотрит на часы — до игры осталось меньше часа. Удивленный тем, что проспал так долго, он вскакивает с кровати и торопливо идет в ванную. Встав перед зеркалом, рассматривает красные отметины на шее и порез под рукой. Все не так уж и страшно. Раны затянулись, и только на рубашке осталась засохшая кровь. Глядя на свое отражение, Пульо вспоминает женщину из сна. Распятая вниз головой между двумя стенами, кафельной и из плексигласа, она висит над ванной. Женщина открывает глаза и кричит.