Алби (СИ)

— И в случае, если твой канцлер не примет твоих условий, ты меня убьёшь. Чтобы навсегда похоронить проект "Гипнос".

— Да. — Никогда в жизни Рифусу Гарту не давалось так тяжело это короткое слово.

— Ясно. Ты хотя бы честен со мной, Риф. Я это ценю, хоть тебе и всё равно. Я примерно так себе всё это и представляла. Спасибо за откровенность. Ешь, орех скоро совсем засохнет.

Глава 15

— Ты что, — капитан Рон Гир был весь пунцовый от бешенства, — пошёл к канцлеру в обход меня?! Даже не поставив в известность?! Гельт, мать твою, да за нарушение субординации...

— Да в жопу твою субординацию, — огрызнулся Гельт Орс и стряхнул пепел в свой коробок, — тебе не о субординации, а о репутации Отдела думать надо. Я же говорил тебе, с министерством буду разруливать я, у меня язык лучше подвешен. Я и разрулил. Наш душка-канцлер ждёт-не дождётся визита юной леди и её любовника. Всё очень мило, деликатно и прямо-таки сочится романтикой. И никаких тебе групп захвата, снайперов, бронированных автомобилей и прочей чепухи, больше приставшей полицейским, чем нам. Мы люди тактичные.

— Что ты ему наплёл? — устало спросил Гир. Гельт Орс был слишком изворотливым словоблудом, в отличие от прямолинейного капитана. Гир в глубине души понимал, что именно Орс должен был вешать лапшу канцлеру на уши, но такое вопиющее перепрыгивание через его голову Рон Гир стерпел с большим трудом. С очень большим.

Секретарь прикурил новую сигарету и в двух словах передал свой разговор с канцлером. Гир аж поперхнулся.

— Ты сдурел? Да это бред собачий! Канцлер, может, и купился на эту твою сказочку про влюблённого рыцаря, а на деле мы что имеем? Гельт! Когда Рифус притащит эту девку в министерство и приставит ей ствол к виску, даже господин канцлер поймёт, что ты просто пудрил ему мозги.

— А это будет уже неважно. Мы с тобой возьмём там Гарта чисто и технично, только прошу тебя, приставь к нему потом усиленный конвой, и не этих рядовых, а ребят типа Селвина Реда.

— Ред отправлен в отставку с понедельника. — буркнул капитан.

— Зря, — пожал плечами секретарь, — ты, Рон, в последнее время принимаешь поспешные решения. Ладно, это к делу не относится. С лейтенантом Рифусом Гартом, если он действительно приставит к девушке пистолет, говорить буду я. Может, и я не переговорщик, но пудрить мозги, как ты изволил выразиться, умею. Твоя задача, когда он отпустит эту лаборантку, нейтрализовать его максимально быстро. Я уже понял, что с этим человеком надо быть предельно бдительным. Подыщи ребят с реакцией не ниже восьми по шкале. Я не шучу.

— Ты мне это рассказываешь? Я знаю Рифуса Гарта как облупленного.

— Ага, — фыркнул Гельт Орс, — оно и видно. То-то он так покорно позволил конвоировать себя в изолятор.

— Ты... — привстал со своего кресла капитан. Щёки с седой щетиной заколыхались.

— Рон, успокойся и дай мне закончить. Я ещё раз повторяю, я уболтаю его. Он отпустит девушку как миленький, если ты, Рон Гир, не наломаешь дров. Умоляю тебя, не вмешивайся в переговоры.Ты же знаешь первое и непреложное правило: командир не ведёт переговоры, переговорщик не командует. Ты как слон в посудной лавке, а твой Гарт ещё и в лицо тебе плюнет, у него на тебя зуб. В общем, диспозиция такова. Он выходит на связь с канцлером. Канцлер выходит на связь с нами. Гарта и Алби Мирр беспрепятственно, я подчёркиваю, беспрепятственно пропускают в министерство. Как бы у тебя не чесались руки, держи себя, пожалуйста, в них. Он должен свободно пройти на аудиенцию. А там уж моя печаль.

— Головы полетят... — прошептал капитан Гир, утерев лоб.

Гельт Орс тонко улыбнулся краешками губ. Серый кардинал выстроил в голове целую стратегию, и мятежный лейтенант вписывался в неё идеально. Конечно, если не застрелит девчонку. Тогда уж точно головы полетят...

— Обещай мне одну вещь, — Алби смотрела в стену, странно ссутулившись, уголки губ её подрагивали, — пожалуйста.

— Что? — Рифус Гарт до сих пор не мог решить, как ему относиться к столь разительной перемене в своей заложнице. Он уже понял, что Алби вполне себе в здравом рассудке, но её мотивы оставались для лейтенанта Гарта загадкой.

— Когда ты придёшь к канцлеру... я понимаю, у тебя свои дела, торг, переговоры... шантаж... но если дело дойдёт до стрельбы... ты же застрелишь меня, правда? Обещаешь?

Гарт чуть с табурета не упал.

— Совсем рехнулась?

— Ты же «сдашь меня в разработку», — с горечью прошептала Алби, — отдашь вашим мозгоправам, чтобы они копались у меня в голове, а я работала бы на бригаду. Возможно, даже с Китом. А я... я не буду. Не хочу. Я не хочу иметь никакого отношения к «красногалстучникам», людям, для которых отправить человека в клетку или довести до инфаркта — раз плюнуть. Я же не дура, понимаю, что меня не отпустят. Так что пожалуйста, пристрели меня там и дело с концом.

— Алби. — Рифус Гарт встал, обошёл вокруг стола и остановился за спиной у неподвижно сидящей девушки. — В тебе играет юношеский максимализм пополам с идеализмом. Сколько тебе лет?

— Двадцать два, — тихо ответила Алби.

— Вот как? Признаться, я думал, ты постарше. Ну, ничего удивительного. Ты ещё просто не повзрослела. Не играй со смертью, Алби, это игра в одни ворота. Ты несколько раз проходила по такой тонкой грани, что уже должна была понять, что расстаться с жизнью очень легко. Слишком тонкая ниточка держит нас на этой земле. А ты всё думаешь, что можно отыграть назад. Ты так и не научилась ценить жизнь, Алби Мирр. Твои идеалы не стоят того, чтобы за них умирать.

— А что, по-твоему, стоит?

— Ничего. Ничего не стоит того, чтобы за это умирать, да ещё так пафосно об этом рассуждать. Ты ещё маленький глупый ребёнок, Алби, может, ты и гений, вундеркинд, как говорил профессор, но ты ничего не знаешь о реальности. И о «Красном отделе» ты знаешь лишь страшилки, что разносят по углам сплетники всех мастей. Если понадобится, любовь моя, я пущу тебе пулю в висок, не задумываясь. Но решать буду я.

Алби положила голову на руки и задумчиво уставилась в стену. Некоторое время она сидела так в полном безмолвии, а потом внезапно повернулась и взвизгнула так, что Рифус от неожиданности вздрогнул.

— Я же всё равно для тебя предмет торга! Шантажа! Расходный материал! Что ты мне тут проповедь читаешь? Гуманист хренов. Ментальный взлом им, видите ли, запрещён! А вольер с прутьями, это, конечно, верх сострадания. Какие же вы все лицемеры. Я не хочу иметь с вами дело! А с тобой, Рифус Гарт, особенно! Тебе просто нравится меня унижать. Видеть мой страх. Ты же упиваешься им, тебе только это и надо, ты же по-другому не умеешь...

Гарт резко встряхнул её за плечи, предупреждая начинающуюся истерику.

— Ты чего такая дурная сегодня? От «скея» никак не отойдёшь? Психопатка. Ты своими криками сейчас стаю волков здесь соберёшь или варанов. Варанов ты ещё не видела, а жаль. Утихни. Мне на твоё отношение положить. Хочешь истерить тут? Я не люблю бить женщин, ниже этого падать некуда, но для тебя сделаю исключение. Хорошая порка тебе не повредит. Тут, кажется, кто-то обещал, что глупости кончились. Не заставляй меня сомневаться.

Алби испуганно смотрела на него, неосознанно вжимаясь в табурет. Рифуса Гарта от настоящего бешенства отделяла сейчас очень тонкая грань. Он смотрел в упор светло-карими глазами, в которых читалось желание вынуть ремень из брюк и хорошенько пройтись по её заднице, до сине-багровых гематом. Ей стало по-настоящему страшно. «Алби, ну когда ж ты прекратишь его провоцировать? Ну что на тебя находит всё время, он ведь когда-нибудь тебя действительно ударит. Или отдерёт со злости так, что сидеть не сможешь. Ты и впрямь не осознаёшь, как рискуешь, хоть в чём-то этот киборг прав... Он тебе жизнь спас, а тебе всё мало, всё идеалы свои академические лелеешь, дура. Ты просто дура, Алби Мирр, уже признайся».

— Извини, — прошептала она, сглотнув, — я... не знаю, что на меня нашло...