Детские игры

Мальчишки стояли в молчаливом оцепенении, переводя взгляд с Римо на дыру в двери и обратно.

— Внимание, класс! — начал Римо, прикидывая, к каким средствам прибегла бы в подобной ситуации сестра Мэри-Элизабет в ньюаркском приюте. Скорее всего, не обошлось бы без ударов линейкой по рукам; Римо подозревал, что этот метод и сейчас сработал бы безупречно. Со времен сестры Мэри-Элизабет и ее казарменных методов воспитания минули десятилетия, общество в своем развитии ушло вперед на несколько световых лет, однако Римо чувствовал, что попадись ей эти дети в чуть более нежном возрасте — и им бы не пришлось толпиться среди ночи на крыше, умирая от страха в присутствии человека, которого они только что пытались отправить на тот свет.

— Наверное, вам хочется узнать, зачем я вас тут собрал, — продолжал Римо. — Дело в том, что в Комитет по образованию на вас поступают тревожные сигналы. Вы не учите уроки, не проявляете внимания в классе. Это правда?

Молчание. В темноте кто-то проговорил полушепотом:

— А шел бы ты…

Римо вычислил шептуна и одарил его ослепительной улыбкой.

— Вообще-то я ожидал несколько иного ответа, но к этому мы еще вернемся. Ладно, а теперь назовите мне столицу Венесуэлы. Кто-нибудь может ответить?

Снова молчание.

Римо протянул руку к двоим парням, стоявшим ближе к нему, и отвесил каждому по увесистой оплеухе.

— Класс не старается! Еще раз: столица Венесуэлы?

— Сан-Хуан? — робко предположил кто-то.

— Уже теплее, но еще не горячо. — Римо не помнил, как называется столица Венесуэлы, но точно знал, что это не Сан-Хуан. — Ну что ж, тогда все вместе попытайтесь извлечь квадратный корень из ста шестидесяти восьми. — Он подождал. — Никто не знает? Скверно. С арифметикой вы тоже не в ладах. Придется отметить это в отчете комитету по образованию.

Он улыбнулся.

— Перейдем к грамматике. Что такое «гуляя» — прошедшее время или инфинитив? — Римо сам вряд ли ответил бы на этот вопрос.

— Послушайте, мистер, может, отпустите нас по домам?

— Ни в коем случае, урок еще не кончен. Какой же ты ученик, если стремишься манкировать занятиями? Итак, повторяю свой вопрос: «гуляя» — прошедшее время или неопределенная форма глагола? Только не все сразу.

На крыше установилась мертвая тишина. До Римо доносилось только взволнованное дыхание десяти перепуганных мальчишек, чье желание отдубасить его улетучилось в тот момент, когда он пробил стальную дверь голой рукой.

— Должен вам сказать, что худшего ответа я не слышал за все годы преподавательской деятельности.

— Вы никакой не учитель. — Это был тот же голос, который недавно послал Римо подальше.

— Ошибаешься, — сказал Римо. — Как раз учитель. Правда, я не учился в педагогическом колледже, чтобы не загреметь во Вьетнам, поэтому не ношу джинсов и значков «за мир». Но тем не менее я — учитель. И сейчас докажу это. А ну-ка, подойди сюда.

— Я? — отозвался тот же голос.

— Да, чучело, ты!

Самый старший и высокий из мальчишек поднялся и медленно вышел вперед. Хотя он стоял спиной к свету, Римо видел его глаза дикого зверька, оценивающие, насколько силен противник, прикидывающие, не стоит ли врезать ему ногой ниже пояса.

— Сейчас я докажу, что я учитель, — сказал Римо. — Ты сейчас раздумываешь, не врезать ли мне. Ну что ж, давай, не стесняйся.

Парень замялся.

— Ну, что же ты? Смотри, я отворачиваюсь. Так тебе будет проще.

Римо повернулся к нему спиной. Парень разбежался и подпрыгнул, целясь обеими ногами Римо в затылок, как в телевизионном матче по вольной борьбе.

Римо вовремя увернулся, и ноги просвистели буквально в дюйме от его лица. Он поймал прыгуна за ноги, потащил к краю крыши и, крепко держа его за одну лодыжку, перекинул за перегородку.

Парень, осознав, что висит вниз головой на высоте пятидесяти футов над землей и что ниточка, связывающая его с жизнью, может оборваться, если он будет продолжать дергаться, замер.

Римо повернулся к остальным.

— Вот вам урок номер один. Как бы сильны и ловки вы ни были, обязательно найдется кто-то, кто окажется сильнее и ловче вас. Это правило распространяется на всех, за исключением единственного человека в целом мире, но это уже вас не касается. Так что в следующий раз, прежде чем снова искать приключений, задумайтесь над этим. Второй урок состоит в том, что вы еще слишком малы, чтобы лезть в подобные дела. Теперь каждый из вас повисит в воздухе, подобно вашему товарищу, чтобы вы узнали вкус медленной смерти. Вам это понравится, а, класс?

Никто не ответил.

— Не слышу! — крикнул Римо.

— Нет, нет, нет! — откликнулось несколько голосов.

— Хорошо, — кивнул Римо. — Только, обращаясь к учителю, следует говорить «нет, сэр».

— Нет, сэр! Нет, сэр! Нет, сэр! — Теперь голосов было больше.

Римо взглянул на мальчишку, смирно лежащего на краю крыши.

— Ты не ответил мне! — прикрикнул он.

— Нет, сэр, — послушно пискнул тот. — Поднимите меня. Пожалуйста, поднимите!

— Повтори-ка еще разок.

— Пожалуйста, поднимите меня!

— Просьба должна звучать более почтительно!

— Будьте добры, прошу вас, поднимите меня!

— Добавь еще немножко елея!

— Будьте добры, прошу вас, умоляю вас, сэр…

— Ладно. — Римо, ничуть не напрягаясь, одним движением правой руки выдернул парня из пропасти, словно тот был воздушным шариком, а не подростком весом фунтов в сто двадцать. Внизу на улице он заметил «мерседес» Сашур Кауфперсон и понял, что несколько задержался на крыше.

Подросток перелетел через ограждение. Римо швырнул его на крышу головой вперед, и он отполз в сторонку на карачках, боясь встать на ноги без разрешения, но еще больше опасаясь оставаться поблизости от этого психа.

— Ладно, класс, — сказал Римо. — Переходим к последнему уроку: завтра вы все, как один, явитесь в школу, поняли, хулиганье? Вы будете вести себя вежливо, говорить «да, сэр», «пожалуйста» и «спасибо». Вы будете выполнять домашние задания и демонстрировать примерное поведение. В противном случае я вернусь и повырываю ваши проклятые языки. Усвоили?

— Да, сэр! — На сей раз ответ был слаженным и громким.

— Хорошо. И запомните: у меня записаны ваши фамилии и номера школ, где вы учитесь. Так что я проверю, выполняете ли вы обещание. Надеюсь, вы не сделаете ничего такого, что могло бы меня огорчить.

— Нет, сэр! Не сделаем, сэр!

— Будем надеяться. А теперь, я думаю, вам пора спать. Расходитесь по домам. Согласны?

— Да, сэр! — гаркнул хор.

— Так. — Римо подошел к заклинившей двери. — Чтобы вы меня не забывали…

С этими словами он взялся руками за края рваного отверстия в двери и немного развел руки, заставив металл завибрировать. Когда вибрация усилилась, он поднатужился и разорвал дверь сверху донизу, как будто вскрыл конверт с письмом.

Крышу затопил свет. Римо глядел на мальчишек, держа в руках кусок двери, точно официант — поднос. Он улыбался. Впервые хулиганы получили возможность разглядеть его. Он насупился, чтобы выглядеть посуровее.

— Постарайтесь, чтобы мне не пришлось браться за вас во второй раз.

— Да, сэр! — Хором прокричав это обещание, они кинулись вниз по лестнице, высыпали на улицу и разбежались по домам.

Проводив их взглядом, Римо швырнул остаток двери на крышу. С его лица не сходила улыбка. Безобразники были так напуганы, что даже сестра Мэри-Элизабет показалась бы им сейчас снисходительным ангелом.

Римо перелез через ограждение и стал спускаться вниз. Для страховки он прибег к телефонному проводу, протянутому с крыши вниз. Провод не выдержал бы его веса, но Римо не висел на нем, а замедлял с его помощью движение вниз, когда отталкивался от стены, опускаясь с каждым прыжком футов на пять.

Внизу Сашур Кауфперсон садилась в свой «мерседес». Она уже отъезжала от здания, когда Римо подскочил к машине, распахнул дверцу и прыгнул на боковое сиденье.

— Привет! — сказал он. Она в ужасе отшатнулась, — Обучение по сокращенной программе — вот что меня всегда особенно привлекало в педагогическом процессе.