Жесткая вода (СИ)

- Вот Саша, надо было и правда остаться, не так было бы обидно, слышать такое, - весело сказала Вероника.

- Побереги мои нервы, - хохотнул я. – Ты-то понятно, но что бы я там делал?

- Ой, я тебя умоляю, эта жопастая подмахнула бы тебе быстрее, чем тот суслик залез бы на меня. Кто больше верещит по поводу измен, тот первый и шалавится сам. Спасибо, знаем, проходили. Скажи, а она в твоем вкусе? Смог бы?

- До того момента, пока не встретил тебя, смог бы, сейчас уже нет.

- Что так?

- Ты вкуснее. Зачем мне что-то хуже, если у меня есть значительно лучше.

- Да ладно тебе, у нее такая фигура, сытная, явно занимается собой. Вся такая, жиро-мясная, но плоский живот, прямо как…- девушка хитро задумалась. – Латинос, бразильянка.

- Ага, ей бы еще маскарадные перья на голову. Почему то у меня складывается ощущение, что сейчас получит не только белобрысый, но и я.

- Ну, я же получила, - хохотнула Вероника. – У нас все пополам, сам говорил.

Мрачные мысли и ситуация, в которой мы прибывали, снова вернулись к нам, и наш смех иссяк, вместе с голосами компании на берегу.

- Дай мне сигарету Саш.

- Знаешь, уже времени много, думаю нужно встать на стоянку. От этих соседей, ночью будет много шума, мы совсем рядом, даже с берега, думаю, можно будет их увидеть, по крайней мере, костер. Если за нами идут, либо компания  отвлечет Макара, либо собьет с толку, или вообще испугает, сделает осторожными.

- Ага, либо нас будут по кусочкам резать, и за криками пьяной компашки, нас не будет слышно.

- Тоже как вариант неплохо. – Я задумчиво уставился на девушку. – Ну и…?

- Саша, как считаешь нужным, так и делаем.

- Тормозим. Встаем на левом. Он более людный, больше стоянок, тропинок и прочего, от нас меньше следов.

- С чего ты это решил, что он более людный?

- Ты разве не замечала примятые подходы к воде, тропы, старые костровища периодически?

- Честно, нет Саша. Голова не тем забита.

- А с правого берега, ничего такого нет, и если он идет за нами, то должен идти там, где меньше шансов наткнуться на людей, тем более, если он все же ранен то, зачем ему лишние вопросы, например, кто его так уделал и тому подобное. Не хватало еще, чтобы он повстречал идиотов, согласившихся ему помочь найти двух типа беспредельщиков, наговорить на нас можно все что хочешь. Значит так, встаем в кустиках, вон там, видишь? – я указал пальцем на то место, что приглядел. – На краю туристической стоянки, и тихонько поглядываем по сторонам. Покушаем, посмотрим, что нам приготовила баба…баба Тамара.

Расположившись на краю рощи, среди невысоких, молодых, с тонкими стволами берез, я растянул палатку и достав моток медной проволоки, что взял у старушки, направился в лес.

- Куда ты Саша? – девушка вопросительно уставилась на меня.

- Да вот хочу, знаешь ли растяжки поставить.

- Гранаты?

- Нет, - я улыбнулся. – Нам с этим не повезло. Нет тех гранат, что можно применять на растяжку.

- Но у нас же эти, как их…РДГ

- РГД.

- Ну РГД…

- Они не рассчитаны, на самопроизвольный взрыв, что бы они бахнули, их нужно кидать Вера. Для взрыва нужно скажем так, давление воздуха, вернее его поток, именно при таком стечении обстоятельств сработает механизм и  она рванет примерно через четыре секунды. Нечаянно урони ее, и ничего не будет.

- Да уж, сложно тебе, – девушка горько улыбнулась.

- Почему?

- А спишь плохо? – к горькости улыбки, прибавилось примесь доброго ехидства.

- Не понял? – растеряно промямлил я.

- Мозгов много, умный очень. Тяжело с тобой будет, особенно в старости. Будешь противным дедом.

- Верно, у меня бабуля такая была. Правда потом дотошность, перешла в бубнежь себе под нос, и на этом все. – Я засмеялся. – И вряд ли я доживу, до деда преклонных лет.

- Бубнить можно и в тридцать и в сорок лет. Почему не доживешь?

- Я реально смотрю на вещи Вероника. Буду рад, дожить лет до восьмидесяти пяти, хотя это фантастика.

- Верно, у нас есть шанс умереть молодыми. Всего то, позвать Макара.

- Юморишь по черному, смотрю, - улыбнулся я.

- Настроение такое, как то мне напряженно весело.

- У тебя тоже есть шанс…

- Какой же? – девушка с интересом уставилась на меня.

- Увидеть, как я буду бубнить в восемьдесят пять.

- Ты сам не далеко от меня ушел с юмором то…

- За то с заделом, на длинную жизнь, и главное – не одинокую. – Я нежно и тепло посмотрел на Веронику.

- Иди дела делай Сашка, мой… – Девушка подошла ко мне, чмокнула меня в щеку и уткнулась лбом в грудь. – Иди, я подумаю, насчет твоих будущих, преклонных лет.

Я натянул проволоку вокруг нашей стоянки, с четырех сторон протянув к палатке туго натянутую медь, и закрепил концы у самого входа за вбитый в землю кол.

- И как это работает?

- Еще не знаю, надеюсь, что если кто-то зацепит растяжку, одна из проволок, со стороны помехи, либо ослабнет, либо дернется. Придется спать с высунутой из палатки рукой, положив ладонь на кол, иначе можно ничего не почувствовать.

- Пошли ужинать. Темнеет. Ты же не будешь зажигать свет?

- Боишься увидят?

- Да. Как становится темно, мне не по себе. Там столько вкуснятины, зачем она так поступила. Не могу никак выбросить из головы самоубийство бабы Тамары.

- Она просто думала, что сохраняет нам жизнь.

- Как глупо. Столько смертей за нами, и ради чего?

- Ради нашей жизни, - твердо ответил я.

- Ты пойдешь до конца?

- Да. Умрем все, вопрос – как и когда! Погибнуть за страну или за близкого человека можно, но от рук какого-то придурка обидно.

- Хм, а ты стал жестче Саша.

- Научили. Прошло пять дней, а мне кажется, что целая вечность и я совсем другой. Хлопнуть отморозка теперь, что кваса выпить, легко и чуть душу холодит. Все. Выберемся отсюда, постараюсь оружие домой перевезти. Пускай будет, на всякий случай. Спрячу, придумаю что-нибудь и с гранатами.

Мы уселись около палатки и принялись ужинать. Кролик с вареными яйцами и помидорами, лихо укладывался в желудке, из бутылки в железную кружку, потек вязкий сироп из черной смородины. Разбавив его водой, я протянул его девушки, которая жадно принялась пить получившийся морс.

Где-то выше по течению, пьяно завизжала девушка и послышался хохот громкой компании. Спустя пять минут, послышался плеск воды и крики веселья перенеслись из леса на реку.

- Вот и ладушки, - сказал я. – Загуляли люди.

Я поднялся и попытался в снайперский прицел разглядеть хоть что-то. Увидел лишь бледно-мутный отблеск костра на берегу, около опушки леса.

- Хоть что-то. Светлое и мирное.

- Костер?

- Да. Его и так видно, вон смотри.

- Верно. Стемнеет полностью, его хорошо будет заметно.

- Пошли спать. Пока можно. Вроде бы.

Через пятнадцать минут девушка тихонько засопела и я в очередной раз удивился тому, как Вероника в экстремальной ситуации может засыпать. Я же проваливался в сон, буквально на десять-пятнадцать минут, выныривал в реальность, прислушивался, шевелил пальцами и разминал ладонь, лежавшую на колу, ощупывал растяжку и снова проваливался в короткую и чуткую дремоту. Очнувшись в очередной раз, я прислушался и услышал снова крик девушки, затем еще и еще раз. Мужских пьяных баритонов и других женских голосов,  я не отметил. «Странно, что кричит одна, а не вся компашка». Почти час, я лежал, не смыкая глаз, и слушал навалившуюся тишину, компания тоже молчала. Когда же я снова начал проваливаться в сон, рука, что лежала на колу, почувствовала, как одна из лесок несильно дернулась и резко провисла, став абсолютно слабой. Осторожно выбравшись из палатки, я отошел от нее метра за три и, присел в кустах с винтовкой в руках. Через минуту, слева от меня показался человек в длинном плаще, походившим ему до пят. Под капюшоном, надетым на голову, нельзя было разглядеть лица, но я почувствовал, что это женщина, слишком узкие были плечи, под широким плащом, висевшим на фигуре безразмерным мешком. Луна вышла из-за края леса и наполовину осветила место, где мы находились, оставив в темноте лишь часть палатки. Человек поднял голову вверх, явно обратив внимание на луну, и тоненько замычал, пытаясь завыть, но ему явно, что-то мешало. Сделав три шага по направлению к палатке, человек захрипел и упал на спину. Вероника ничего не услышала и спокойно спала в палатке, я так же не вылез из кустов и озирался по сторонам до самого утра, пока не начало светать и не стало холодно, от вновь появившегося, плотного тумана. Около шести утра я осторожно разбудил девушку и, приложив палец к своим губам, дал ей знак не разговаривать и очень тихо себя везти. Мы подошли к лежащему человеку, и я осторожно распахнул плащ. Это была девушка с компании отдыхающих ребят. В одних трусиках и большой татуировкой на животе, со стеклянными, мертвыми глазами, зашитым рыболовным капроном ртом, она походила на восковую куклу. Шея с одной стороны была с черным пятном, вокруг которого резко выделялся, как нарисованный белый ареол. Из кармана плаща торчала бумажка. Развернув лист, я прочитал: «Если ты читаешь это, значит, она дошла до вас. Не думал, что она столько проживет. Итак, дети мои! Между вашей смертью, еще пять других. Через определенные промежутки времени, я буду предоставлять вам по одному трупу. Когда подохнут эти пьяные уроды, которых вы повстречали выше по течению реки, я приду за вами. Да, рыбачек, ту телочку, что кокетничала с тобой, я убью последней. Даже предоставлю шанс спасти ее, на время конечно же.Либо она, либо та, что сейчас рядом с тобой, умрет, в момент оказания помощи другой.  Кого интересно ты выберешь? Ну что, поиграем? Ах, да, чуть не забыл, когда я вас поймаю, рыбачек, я тебя тоже поимею, впервые в жизни, попробую мальчонку, вдруг понравиться. И последнее, если есть желание, могу показать голову Машкиного деда, какой он бой со мной вел, прямо 1917, взятие Смольного».