Смертельное наследство

Теперь Дик ругал себя за то, что в беседе с Салазаром не настоял на своем, и решил позвонить Тому. Придется сказать ему часть правды и, возможно, немного припугнуть. Дик очень надеялся, что успеет переговорить с Томом до того, как последний начнет раскачивать лодку.

Адвокат посмотрел на настенные часы и пододвинул к себе телефон. Однако первым делом он позвонил не Тому, а в банк «Креди Сюисс» в Женеве. Назвав пароль и идентифицировав себя, он осведомился относительно трансферта в сорок три миллиона долларов из «Юнайтед кредит банк». Банковский клерк ответил, что никаких данных о получении трансферта пока не имеет, и спросил, не хочет ли клиент, чтобы банк навел справки относительно этого перевода у служащих ЮКБ. Дик отклонил предложение и сказал, что позвонит позже, проверив все обстоятельства, связанные с оформлением трансферта.

Между тем как клерк наводил по компьютеру справки относительно состояния счета адвокатской конторы «Суини, Таллей и Макэндрюс», на дисплее появилась надпись, предлагавшая всем сотрудникам в случае любого запроса об этом счете немедленно связаться с господином Гвидо Мартелли.

Дик положил трубку и некоторое время обдумывал сложившуюся ситуацию. Салазар говорил, что инструкции относительно трансферта отправлены неделю назад. Письмо обычно идет в Швейцарию три дня, самое большее неделю. Операции по трансферту в банке должны начаться сразу же по получении письма. Существовал, таким образом, шанс, что письмо получено в ЮКБ только сегодня. Возможно, он выдавал желаемое за действительное, но, так или иначе, предпринимать какие-либо активные действия по трансферту раньше среды не стоило. Если в среду выяснится, что ситуация начинает выходить из-под контроля, он или предложит Тому придержать коней и не делать глупостей, или, в крайнем случае, доложит обо всем Салазару. А для начала он решил дождаться пяти вечера по швейцарскому времени и снова справиться у клерка относительно трансферта. В случае если деньги не переведены, он позвонит Тому, чтобы прощупать почву. В конце концов тот первый позвонил Дику, и звонок адвоката будет выглядеть как дань вежливости.

Сразу после того как Суини повесил трубку, банковский клерк «Креди Сюисс» связался с Гвидо Мартелли. Он не спрашивал о причинах проявленного шефом отдела безопасности интереса к счету адвокатской конторы, лишь поставил его в известность о времени звонка, имени абонента и содержании состоявшегося между ними разговора. Мартелли поблагодарил его и отправил свою секретаршу в подвал банка, с тем чтобы изъяла из записывающего устройства пленку с этим разговором. Получив запись, он перезвонил Лафоржу в Цюрих.

— Очень благодарен тебе, Гвидо, — с чувством сказал Лафорж.

— Не стоит благодарности, Вальтер. Скажи лучше, теперь собираешься подключать власти?

— Интуиция говорит мне, что торопиться с этим не следует. С другой стороны, я просто обязан прояснить ситуацию. Позвоню тебе сразу же после того, как переговорю с председателем правления.

Лафорж позвонил доктору Ульму по закрытой линии и попросил о немедленной встрече. Получив согласие, он вышел из кабинета и направился к лифтам.

Доктор Ульм наклонился на стуле вперед и уткнулся носом в сложенные как для молитвы руки. Перед ним на столе меж широко расставленных локтей лежал деловой блокнот, в который он, слушая Лафоржа, время от времени заглядывал. Когда начальник отдела безопасности закончил рассказ, директор откинулся на спинку сиденья и посмотрел на него в упор.

— Что вы порекомендуете, Вальтер?

— Насколько я понимаю, — начал Лафорж, осторожно подбирая слова, — наш клиент Томас Клейтон пока ничего противозаконного не сделал. И его бумаги на право наследования счета в порядке.

Ульм неопределенно кивнул и жестом предложил Лафоржу продолжать.

— Если это соответствует истине, — Лафорж заглянул в свои записи, — то Ричард Суини надеется присвоить деньги, которые не принадлежат ни ему, ни человеку, приславшему нам письмо с требованием осуществления трансферта.

— Вы проверили подпись на письме, Вальтер? — спросил Ульм, возвращаясь к предыдущему разговору на эту тему.

— Да, сэр. И у меня нет никаких сомнений, что подпись профессора Майкла Клейтона — подлинная.

— Кто же на самом деле умер, когда он писал это письмо?

— Я тоже заинтересовался этой проблемой, сэр, и пришел к выводу, что, возможно, верна другая моя версия. Адвокаты профессора каким-то образом завладели его письмом с открытой датой или даже чистым бланком с его подписью. Люди часто практикуют такие вещи, когда имеют дело с доверенным лицом. Когда же их клиент умер, они решили завладеть его деньгами.

— Ошибочно полагая, — сказал Ульм, включаясь в работу над сценарием, — что сын не знает о существовании счета. Это тем более вероятно, если принять в рассуждение, что в завещании покойного данный счет не был оговорен особо.

— Именно так, сэр.

— Как вы рассматриваете данное дело с точки зрения закона, Вальтер?

— Пока что никакого преступного деяния в этой связи на территории Швейцарии совершено не было.

Доктор Ульм одобрительно кивнул.

— Но мы не можем игнорировать тот факт, что попытка совершить преступление имела-таки место, — продолжил Лафорж.

Ульм недовольно скривил лицо:

— Вы считаете, нам следует проинформировать полицию?

— Может быть, и так, но что мы ей скажем? Просто поделимся своими домыслами? Кроме того, в связи с данным делом может выясниться, что мы обмениваемся конфиденциальными сведениями с банком «Креди Сюисс» и что преступник, если таковой и впрямь существует, находится за пределами Швейцарии, а значит, полиция если и предпримет какие-то действия, то скорее всего просто сообщит о случившемся американцам.

— Согласен. Так мы ничего не добьемся.

— Если мистер Суини считает, что эти деньги должны находиться на счете его фирмы, пусть представит дополнительные доказательства своей правоты.

— Стало быть, нам ничего не надо делать, да, Вальтер?

— Кажется, это самое разумное, сэр, — медленно произнес Лафорж. — Если только…

— Что «если только», Вальтер?

И Лафорж поведал ему о своем плане. Хотя они и пришли к выводу, что при сложившихся обстоятельствах банк не должен предпринимать каких-либо действий, полезно все-таки подстраховаться и сделать хоть что-то, особенно если тебе это выгодно. А выгода состояла в том, чтобы депозит остался в распоряжении банка. Конечно, сорок три миллиона — лишь несколько капель в океане денежных оборотов ЮКБ, но всегда лучше эти капли сохранить в своем океане, нежели переливать их без особой надобности в чужой. Кстати, именно такая политика и делает банки богатыми. Итак, если адвокатская контора «Суини, Таллей и Макэндрюс» замыслила нечто противозаконное, есть способ намекнуть ей об этом, а заодно оказать любезность такой важной организации, как правительство Соединенных Штатов.

В шестидесятые годы прошлого столетия американцы основательно потрепали принятую в швейцарских банках строжайшую систему секретности. Все началось с принятия поправок к закону о деятельности Уолл-стрит. То, что впоследствии получило название инсайдерских сделок, ранее было широко распространено не только на Нью-Йоркской бирже, но в Лондоне, Париже, Токио и во всех других местах, где предприниматели имели возможность использовать к своей выгоде при заключении сделок конфиденциальную информацию. В связи с многочисленными протестами американской общественности правительственная комиссия, занимавшаяся обеспечением прозрачности сделок, приняла соответствующие меры. В результате Соединенные Штаты оказались первой страной, запретившей инсайдерские сделки, против которых предпринимались поистине драконовские меры. Но старые привычки умирают с трудом, и те, кто не хотел упускать шанс на быстрое обогащение, начали основывать офшорные компании и давать инструкции своим швейцарским банкирам покупать или продавать ценные бумаги по их указанию. Швейцарские финансисты охотно шли на это, ибо инсайдерские сделки и уклонение от уплаты налогов в Америке не считались в Швейцарии преступлением. Но все операции подобного рода проходили, естественно, под непроницаемой завесой секретности.