Бангкок-8

Глава 27

В скромном жилище Кэт царил запах сандала от ритуальных палочек. Она, как и я, жила в одной комнате, которую только благодаря нашему природному оптимизму называла квартирой. Хотя ее комната была на несколько дюймов больше моей. Портрет нашего обожаемого короля висел на том же самом месте, что у меня, а алтарь Будды находился у двери высоко на полке. Я смотрел, как она трижды отвесила Будде поклон, держа между ладонями курящиеся благовонием палочки: не иначе возносила молитву за удачу. На ней был свободный домашний халат, и, как я заподозрил, ничего под ним.

— Сончай, мне надо потренироваться. Прошлым вечером я промазала в пять шариков. Не возражаешь? Как в старые добрые времена. Ты рассказывал матери, как помогал мне? Я — нет. Боялась, она на меня разозлится за то, что я развращала твой юный ум. — Кэт пересекла комнату и достала из шкафа пластиковую коробку для завтраков.

— Говорил несколько лет назад. Она решила, что это очень забавно, и спросила, не заходило ли у нас дальше тренировок. Ведь не заходило, я правильно ей сказал?

— Сончай, тебе тогда было всего десять лет, я не такого рода женщина.

— Мать заметила, что я недаром бесился в юности, если мое первое знакомство с интимными органами женщины сводилось к тому, что я наблюдал, как из них пуляли дротиками.

— Не так уж и плохо, если послушать, что некоторые мужчины говорят о женщинах. Ты ненавидишь женщин?

— Нет. Зато ты ненавидишь мужчин.

— Не будем вдаваться в эту тему. Я ненавижу мужчин в принципе. А тебя, например, люблю. Ты помогал мне с моим представлением.

Она достала из коробки алюминиевую трубку и пачку презервативов. Презервативы дала мне, а сама легла на циновку на пол. Пока Кэт прилаживала трубку, я отошел в другой конец комнаты и надул презерватив так, что он стал длиной примерно с фут. Кэт стыдливо одернула одежду, чтобы стрелять, как лучник из крепости, не блистая телесами. Я отставил презерватив как можно дальше от лица, а она вложила дротик в трубку. Казалось, она даже не шевельнулась, но в следующую секунду надутый презерватив лопнул и дротик воткнулся в стену. В этом месте на штукатурке уже было множество дырочек и сколов.

— Не понимаю, почему ты не купишь себе мишень для дротиков?

— Клиенты обычно покачивают шариками. Нервничают. Думаю, я их пугаю. Мне надо тренироваться попадать в движущиеся предметы. — Кэт хихикнула.

— Ты ненавидишь мужчин из-за Брэдли?

— Чушь! — На этот раз дротик угодил в деревянную дверь, далеко от презерватива, а я заметил сокращение мышц в нижней части живота. — Я ненавижу мужчин из-за моего первого и единственного мужа. Понимаешь, я ревнивая, собственническая натура, а он был водителем мототакси, возил людей по всему городу, особенно в бары и массажные салоны. Думаю, в Крунгтепе не было ни одной шлюхи, которую бы он не трахнул. Господи, мне тогда было всего семнадцать лет. Тайские мужчины утверждают, что любят женщин, но они любят не женщин, а трахаться с женщинами. Даже не так: любят все запретное, новое, неиспытанное. Сходят с ума по малолеткам хлеще любого фаранга. А я однолюбка. Отдаюсь раз и только одному. Поэтому я решила: у меня не будет другого мужчины. Научилась стрелять дротиками. А пока тренировалась, перещелкала целое войско надувных членов. Хотя всегда найдется то, во что можно пострелять.

— Но ты же знала Брэдли?

— Да. Не хотела говорить об этом на Нана-плаза. Немного болезненная тема. Он — американский морской пехотинец. Брэдли убедил меня дать мужчинам еще один шанс. Пять лет назад регулярно посещал Нана-плаза. Он один из тех иностранцев, которые, попав туда, не верят своим глазам и несколько месяцев не могут оторваться от этого места. Но затем очарование начинает рассеиваться. Он был человеком сильного характера. Великолепным и очень черным — разве такого забудешь? Объявил мне, что он не как все. Дура я набитая, правда? Неужели больше никто не узнал его на фотографии?

— Разве много женщин работают в барах по пять лет? Скажи, чем он отличался от других?

— Держался уважительно. В нем не чувствовалось этой смеси похоти, боязни и презрения. Казалось, он любил женщин, считал, что с ними можно дружить. Его обожали во всех барах.

— Он тебя снимал? Платил за тебя пеню в баре?

Бах! Отличный выстрел. Дротик пронзил самую середину презерватива и пригвоздил его к стене, где он и остался висеть — сморщенный, разодранный, безжизненный.

— Конечно, нет, я же тебе говорила. Я не хожу с мужчинами даже ради того, чтобы продать свое тело. Это другое. Я выступаю на частных вечеринках и таким образом зарабатываю деньги. Представление в барах — это лишь реклама. Мой агент сразу предупреждает клиентов: «Только не трогать. Эта дама не на продажу. Она покажет вам свое искусство, может пообщаться, если хотите, даже посидеть на коленях — но это все». Обычно агент очень строг на этот счет. Но пять лет назад он позвонил мне и сказал, что договорился о вечеринке и плата будет вдвое больше, чем всегда. Он не объяснил, по какой причине, и у меня возникли подозрения. «Фаранги?» — спросила я. «Нет», — ответил агент. «Ты предупредил, что не будет никакого секса?» «Да, — успокоил он меня, — все оговорено, никакого секса».

Я начал чуть-чуть покачиваться, надутый презерватив болтался на расстоянии вытянутой руки. Кэт немного помолчала и слегка приподнялась.

— Это произошло в отеле «Дусит Тани». Номер на третьем этаже для частных мероприятий — думаю, очень дорогой. Там и состоялась вечеринка. Для меня даже устроили поворотную сцену. Это случилось вскоре после того, как меня показали по телевидению. Наверное, участникам вечеринки захотелось посмотреть вживую то, что они увидели на экране, — кажется, это был канал Би-би-си. Я исполнила роль, не слишком обращая внимание на заказчиков. Сосредоточилась на шариках. Но как не заметить черного великана среди кучи крестьян! — Она произнесла последнее слово с презрением. — Даже не крестьян — горцев. Только что спустившихся с вершин дикарей. Они мерзко напились и полностью распоясались. Когда кто-то из них подошел к сцене, решив меня потрогать, я начала думать, как удрать. Один из них показался мне знакомым, словно я его уже видела, только не могла припомнить где. Может быть, в газетах. Я решила, что это один из наркобаронов с приграничных территорий. Он был главным, на всех покрикивал, а когда приказывал, другие сразу останавливались, что бы ни делали, и слушали. Прямо как в кино, когда старший бандит приструнивает остальных. Двое настолько нализались, что стали договариваться, как взять меня прямо на сцене, чтобы помост продолжал вращаться. А главному на их слова было наплевать. Я в первый раз оказалась в подобной ситуации и подумала: «Ну вот и докатилась», — мысленно приготовившись к групповухе. Собственно, это профессиональный риск, рано или поздно со всеми может случиться.

Лопнул еще один презерватив.

— Когда они достали свои приборы и стали сравнивать, я поняла, что ночка мне предстоит не из легких. И тут встал чернокожий, вышел на сцену и снял с себя рубашку. Тропический фасон, с яркими ананасами и манго и очень большого размера. Он накинул рубашку мне на плечи, и я закуталась в нее до самых лодыжек. — Кэт рассмеялась. — А другим заявил: «Ребята, она моя. Договорились?» — Кэт полезла в коробку и взяла новые дротики. — И эти дикари из каменного века даже не пикнули. Никто не решился связываться с черным великаном. Он отвел меня в раздевалку и сказал: «Теперь тебе лучше уйти. Как насчет того, чтобы встретиться завтра?» — Она снова рассмеялась. — Я не стелюсь перед мужиками, но мне тогда исполнилось тридцать шесть, и я вдруг подумала, не слишком ли я была строга к ним последние двадцать лет. Он спас меня от кошмара и, честно говоря, был неотразим.

Тренировка, судя по всему, закончилась. Кэт встала и убрала в коробку дротики, алюминиевую трубку и презервативы.

— Ну и как все прошло?

— Как прошло? Необычно. Я решила, что он настоящий джентльмен: накормил меня ужином, обращался, словно с дамой. Не спешил уложить в постель. Будто хотел что-то понять, составить представление о тайских женщинах, о том, что нами движет. Мы переспали только во время третьего свидания. — Кэт поджала губы.