Чужой сын

На конференциях или встречах с коллегами Фиона обычно брала приветствия на себя — называла имена, поворачиваясь к собеседникам, чтобы Броуди понимал, где они находятся. Она компенсировала его физический недостаток. И делала это хорошо. Тут уж не поспоришь.

— Что ты здесь делаешь, пап? Ты что, решил меня проведать? — В голосе возмущенные нотки. Броуди подумал, что на его месте он бы тоже рассердился. — Большое спасибо, пап, что разгуливаешь тут, как…

— Стоп. Не надо. — Броуди поднял руки, как бы сдаваясь. Дети бывают такими жестокими.

— Мы с твоим отцом только что пообедали и возвращаемся к машине, — вмешалась Фиона.

— Ну да, — кисло проговорил Макс. — У меня все в порядке, пап. Я, знаешь ли, на урок опаздываю. Сейчас английский, потом две физики. Звуковые волны.

— Хорошо. — Броуди услышал, как сын нетерпеливо постукивает ногой по асфальту. — Ты сегодня у матери?

— Вроде.

— Приходи ко мне поужинать, если хочешь. Я приготовлю что-нибудь. — Броуди использовал свой лучший «отеческий» голос — такой, который обещает еду на заказ, пиво, веселую болтовню. Им не мешало бы поговорить.

— He-а. У меня планы.

Броуди хотел спросить, что за планы. Собирается пойти куда-то с матерью? Вряд ли. Девушка. У него свидание? Это было бы здорово. А может, просто много уроков. Хотя откуда, если он столько прогуливает?

— Ладно, сын. Тогда можем…

— Броуди, он ушел. — Фиона взяла его под руку. Это не очень-то утешило. Каждый раз, расставаясь с Максом, Броуди чувствовал, что у него осталось еще чуть меньше времени на то, чтобы все исправить.

— Ясно. — Броуди сделал шаг вперед, и Фиона тут же потянула его в правильную сторону. — Отведи меня к машине.

— Конечно. Но только если расскажешь мне, что все это значит.

Пристегнувшись, Броуди начал ощупывать приборную панель в поисках кондиционера. На улице было не жарко, но он вспотел.

— Хватит шантажировать меня, женщина.

Она рассмеялась. Это бывало не часто. Фиона была очень серьезной.

— Что, уволишь меня?

Броуди не ответил. Он слышал, как скрипнула коробка передач. Вечно недожимает сцепление. Однажды он заставил ее уступить ему водительское кресло: «Будь моими глазами. Говори, куда поворачивать и когда тормозить». Они даже не выехали за ворота университетской парковки — он помял левое крыло о будку привратника. «Видишь, что ты наделал?» — упрекала Фиона.

Конечно, не видел, подумал он, вспоминая этот случай. Но он знал. Пока Фиона вела машину, он ясно представлял себе, что делает сейчас Макс. Пока другие дети неохотно возвращаются в школу после большой перемены, он быстро удаляется от нее. Скорее всего, пойдет к каналу или к железной дороге, закурит и будет сидеть один, размышляя о своей разрушенной семье и жизни.

— Все это значит, — медленно проговорил Броуди, — что я пытаюсь спасти своего сына.

— От чего?

Он слышал, как щелкает поворотник, пока они стоят на перекрестке. Ему казалось, что он слышит также мысли Фионы. Догадается ли она собрать воедино всю картинку — парни из кафе, книжка, которую он заказал и просил прочитать ему, визит в школу?

— Ладно, забудь, — после паузы сказал он, думая о том, что если не считать школьной шпаны, то спасать Макса, прежде всего, нужно от его же собственных родителей.

Пятница, 24 апреля 2009 года

К середине дня Кэрри нашла в себе силы переодеться, достала какие-то брюки и простой свитер. Она сидела на кухне. Почему в ее доме столько людей? Все было словно в тумане. Она не очень понимала, что происходит.

Она поймала себя на том, что открывает лэптоп. Она чувствовала себя странно умиротворенной. Кожу покалывало, будто она долго пролежала на солнце, а сердце билось медленно, точно замороженное. Кажется, она голодна.

— Говорят, такое бывает, Кэрри. Просто потерпи. — Голос Лиа проник в ее сознание сквозь пелену. — Почему бы тебе не сесть поудобнее? — Рука подруги легла на ее плечо.

— Но я хочу почту проверить. — Она сидела на кухонной табуретке, поставив ногу на перекладину. Ввела имя пользователя. — Я всегда сижу на этом месте, когда хочу проверить почту на кухне.

Компьютер пискнул, сообщая о неверном пароле.

— Думаю, сегодня тебе надо передохнуть. Иди, сядь вот здесь.

— Нет. — Кэрри снова ввела пароль. Снова отказ. Она повернула голову к женщине, стоящей рядом. Это точно была Лиа, только какая-то расплывчатая, будто снимок, сделанный через фильтр. Она и забыла, какая Лиа красивая.

Кэрри улыбнулась.

— Почему я не могу вспомнить свой пароль?

— Потому что ты в шоке. Не нужно проверять почту. Иди лучше…

— Я хочу вспомнить свой чертов пароль. — Она вбила еще цифры, но это явно был не тот знакомый набор символов, который ее пальцы автоматически набирали каждое утро, чтобы начать привычный рабочий день, узнать, кто будет участвовать в шоу, какие встречи и интервью предстоят ей на этой неделе… — Лиа? — Кэрри вцепилась руками в компьютер. Слова словно застревали в горле.

— Кэрри, ты помнишь звонок из школы? Ты была в больнице, помнишь?

Лиа обняла Кэрри, ее волосы защекотали щеку.

— Да, кажется, да. — Она отстранилась и встала. Хотела налить себе кофе, но кофейник был пуст.

— Сейчас сварю. — Лиа зарядила кофе-машину. — Дэннис хочет поговорить с тобой. То есть он должен.

— Да. — Кэрри обошла кухню. Туфли цокали по плиткам. Она знала, что они должны поговорить, им всегда есть что обсудить. Иногда они говорили даже о том времени, когда были любовниками, но в большинстве случаев обходили свой короткий роман молчанием. — О Максе? — Кэрри сбросила туфли.

— Да. О Максе. — Лиа повела ее в гостиную. Там было полно полицейских. — Поговори с Дэннисом о Максе, дорогая.

Она привыкла к тому, что при ее появлении все замолкают. Она наслаждалась всеобщим вниманием. Почетная гостья на приемах и открытиях торговых центров, звезда вечерних ток-шоу, ведущая «Правды в глаза» — Кэрри Кент обожала быть в центре внимания. Но сейчас это было другое молчание.

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов, Кэрри. И еще я хотел бы взять кое-какие личные вещи Макса для экспертизы.

— Конечно. Все, что нужно. — Кэрри села. Белая кожа кушетки давала покой не только ее спине, но, казалось, и мозгу. Пусть Дэннис сам распоряжается.

— Прежде всего, мне нужно знать, были ли у Макса враги. Вопрос кажется слишком очевидным, но зачастую это очень упрощает дело. Были у него конфликты с кем-нибудь?

Упрощает? Больше никогда ничего не будет просто — это она знала, хотя мозг отказывался сказать ей почему.

— У него не было врагов.

— Ты уверена?

— Он был тихим мальчиком. — Кэрри вспомнила, как он начал играть на гитаре и она велела ему прекратить шум. Он повиновался немедленно, и дом снова погрузился в блаженную тишину. Кажется, она слышала, что он плакал, но это быстро прошло. — Не думаю, чтобы у него были враги.

У нее защемило сердце.

— А в школе?

— В школе? — Она закрыла глаза. Перед ней стоял восьмилетний мальчик в новой школьной форме. Позировал для снимка. Он хотел, чтобы она сфотографировала его в новом блейзере и фуражке. Цвета школы — бордовый и зеленый. — Когда ему исполнилось восемь, он пошел в частную школу. — Теперь она видела не мальчика, а юного мужчину, с тенью щетины на щеках и коротко остриженными волосами. Он ударил кулаком по стене и заявил, что больше не вернется туда.

Кровь сочится из ее вен, проникает под кожу, капает из-под ногтей. Такая боль.

В комнате было шесть человек, кроме нее. Да и была ли она там? Казалось, ее душа готова отделиться от тела. Пусть бы так и произошло. Кэрри посчитала стекла в оконных переплетах. Тридцать шесть.

— Расскажи о его школе.

Столько всего можно рассказать. Она попыталась выделить главное.

— Он ничем не выделялся.

— Как давно он стал учеником Милтон-Парка?