Фирма

— Ну, допустим. Так в чем же суть все-таки?

— Суть в том, что я хочу вас предостеречь. Вы мне симпатичны.

— Вы — меня? Предостеречь?

— Именно. Знаете, что я Куцинеру сделал чучело бесплатно?

— Нет. Меня это, признаться, не очень…

— Напрасно, напрасно вас это «не очень». В вашем бизнесе нужно держать нос по ветру.

— Стараемся, — улыбнувшись, пожал плечами Вавилов. Старик начинал ему откровенно нравиться.

— Так вот, — продолжал Бернштейн. — С Куцинером я вам очень рекомендую познакомиться.

— Да как-нибудь уж встретимся, — сказал Вавилов. — Куда он денется?

— А вот тут вы не правы. Я, молодой человек, к этому и веду.

— К чему?

— Я, может быть, потому и согласился сюда лететь, что хотел специально познакомиться. Впрочем, это потом. У меня ведь к вам тоже имеются разные предложения…

— Предложения?

— Потом, потом. Сначала одно дело закончим, затем к другим перейдем… Так вот. Куцинер сам к вам не придет. Знаете, почему?

— Почему?

— Потому что он сам себе — фирма. И ему никакая другая не нужна.

— То есть у него имеются директор, администратор — это понятно. — Вавилов снисходительно улыбнулся. — Но если он выпускает свой альбом, то все равно подписывает контракт с выпускающей фирмой. Сам он ничего сделать не может. И концерт приличный устроить — то же самое, нужна поддержка хорошей организации. Время одиночек уже прошло.

— Господи ты боже мой! — воскликнул Бернштейн. — Как же так?! Вы в этой сфере работаете и ничего про Куцинера не знаете?! А я далек от всего этого вашего шоу-бизнеса — и знаю! Как же так?

— Да что вы пристали ко мне, ей-богу, с вашим Куцинером?! Нужен он мне тысячу лет! Жил я без него и проживу! А он скандалист, ваш Куцинер! И мания величия у него! Потому им в Москве никто и не занимается! А если не занимаются в Москве — не занимаются нигде! Сам приползет, когда его припрет!

— А его не припрет. Я к этому и веду. У меня до вас есть свой интерес, поэтому я и хочу вас предостеречь. На примере Куцинера показать выгоду.

— Какую выгоду? О чем вы?

— О выгоде…

— Слушайте, мил человек! Давайте-ка за работу! Вы уж меня извините, но…

— Куцинер, чтоб вы знали, сам себе голова. А вы — нет.

— То есть?

— Вот то главное, что я хотел вам сказать, Владимир Владимирович! Вы давно занимаетесь бизнесом, и занимаетесь успешно. Я хотел бы с вами сотрудничать…

— В каком плане? Чучела продавать? Уж извините, если что не так сказал.

— Да ничего, ничего. Нет, не чучела. У меня очень большие знакомства в разных… Ну, это потом. А вот о главном. Я, повторяю — хотел бы с вами работать. Но пока у вас вот такая фирма, — Бернштейн развел руки в стороны, — я работать с вами не могу. И поверьте мне, серьезные люди с вами тоже работать не станут, пока вот это все, — он снова погладил руками воображаемый воздушный шар, — вы за собой тащите. Вы следите за моей мыслью?

— Слежу. Только не совсем ее понимаю.

— А тут и понимать нечего. Особенно такому сметливому человеку, как вы. Для того чтобы достичь того, чего вы жаждете, вам не нужна никакая фирма.

— А откуда вы знаете, чего я жажду?

— Ну, это просто. То, что я сижу здесь сейчас, — прямое тому доказательство.

— Тогда скажите, пожалуйста, чего же я в жизни своей добиваюсь? Самому любопытно. Чертовски любопытно, знаете ли.

— Вы добиваетесь абсолютной личной свободы. Ваш этот бегемот…

— Носорог, — поправил чучельника Вавилов.

— Ну, пусть носорог. Так вот, носорог — главное подтверждение. Вы хотите, чтобы все ваши желания исполнялись. И вы выбрали правильный путь. Я имею в виду деньги. Чем больше денег у такой творческой души, как ваша, тем легче исполнять самые дикие, не побоюсь этого слова, желания. Можно и без денег, таких людей, которые обретают свободу без денег, достаточно много. Особенно в Питере. Почти весь наш Союз писателей — полная духовная свобода. Совершенно без денег. Но вам ведь другая свобода нужна. Не свобода сидеть в котельной и думать о чем заблагорассудится, верно?

— Да уж. Хотелось бы как-то не в котельной.

— Ну, до котельной вам не так далеко, как это может показаться. Если будете по-прежнему укрупнять свои структуры, то очень скоро можете там оказаться.

— То есть?

— Ваша фирма сожрет вас, Владимир Владимирович. В этой стране, да еще при условии, что вы человек русский, то есть с этакой вашей сумасшедшинкой, увлекающийся, творческий, одним словом, — при всем этом вам нельзя строить фирму. Фирмы в России не дееспособны.

— Как же? Что вы говорите? Вы только посмотрите вокруг. Вы там сидите в своей мастерской и не видите, что вокруг творится. Взять хотя бы меня. Что, разве все это, — теперь уже Вавилов сделал руками жест, иллюстрируя свое, видимое даже из Африки, благосостояние, — не плоды деятельности моей фирмы? А?

— Конечно, нет. Это плоды вашего личного энтузиазма. Стоит вам заболеть, не дай бог, конечно, стоит ослабить узду — и все. Сразу все рухнет. А то, что останется, растащат ваши же сотрудники. Они и есть ваши главные враги.

— У меня такое ощущение, что вы приехали не чучело мне делать, а жизни учить.

— Одно другому не мешает. С чучелом можете быть спокойны. Сделаем в лучшем виде. На мою работу еще никто не жаловался. А насчет жизни — попомните мои слова. Не доверяйте своему окружению. Вот Валера, я его давно знаю, Валера вас не подведет. Он человек, совершенно лишенный творческой жилки, поэтому абсолютно несамостоятелен. Он без вас работать не сможет. Ему как раз и недостает такого, как вы, — генератора идей. И вы без него пропадете. А все остальные — это просто балласт. Даже еще хуже, чем балласт. В России может работать только один человек. Если он окружает себя командой — все. Пиши пропало.

— Да перестаньте вы нести этот бред! — воскликнул Вавилов. — Что за чушь!

— Это не чушь. Послушайте совета старого еврея, может, пригодится. Хотя тут два варианта. Если будете следовать моим советам, останетесь на плаву и пойдете дальше в рост. А нет — вряд ли я буду делать для вас следующее чучело. Если только какого-нибудь чижика-пыжика. Однако моя работа, даже чижик-пыжик, стоит денег.