Водопад

– Когда вы видели Филиппу в последний раз?

– Дней десять тому назад. Мы ездили в Эдинбург, чтобы пройтись по магазинам. Просто пройтись – мы не собирались покупать ничего особенного. Мы пообедали в ресторане…

– Она часто приезжала сюда?

– О нет. – Жаклин Бальфур покачала головой. – Он… отравил ее, она стала словно чужая.

– Кто – он?

– Дэвид Костелло. Он отравил ее воспоминания, заставил ее вспоминать то, чего на самом деле не было. Когда мы виделись в последний раз, Флип… много расспрашивала о своем детстве. Она утверждала, будто была несчастна, будто мы не уделяли ей достаточно внимания, будто мы ее не хотели… Какая чушь!

– И вы считаете, что эти идеи вложил ей в голову Дэвид Костелло?

Жаклин выпрямилась, набрала полную грудь воздуха и резко выдохнула.

– Я в этом уверена!

Ребус задумался.

– Но зачем это ему понадобилось? – спросил он наконец.

– Просто он такой человек, – коротко ответила Жаклин. Очевидно, она считала, что это все объясняет, так как никакого продолжения не последовало. Вдруг у нее в руке зазвонил телефон.

Жаклин отыскала нужную кнопку и нажала.

– Алло? – Ее напряженное лицо слегка расслабилось. – Да, дорогой, это я. Когда ты вернешься?…

Дожидаясь конца разговора, Ребус вспоминал пресс-конференцию и то, как Джон Бальфур все время говорил «я» вместо «мы», словно его жена ничего не чувствовала, не переживала… Словно она вообще не существовала.

– Это Джон, – пояснила миссис Бальфур, давая отбой.

Ребус кивнул.

– Ваш муж много времени проводит в Лондоне, – сказал он. – Вам не бывает без него одиноко?

Она удивленно посмотрела на него.

– У меня есть подруги.

– Я так и думал. Очевидно, вы время от времени ездите в Эдинбург?

– Да, я бываю там раза два в неделю.

– Вы часто встречаетесь с деловыми партнерами вашего мужа?

Она снова посмотрела на него, слегка приподняв брови.

– Вы, вероятно, имеете в виду Раналда? Пожалуй, да, часто. Он и его жена – наши самые близкие друзья. А почему вы спрашиваете?

Ребус состроил озадаченную мину и даже почесал в затылке.

– Сам не знаю. Так, для поддержания беседы.

– Больше не надо.

– Не надо поддерживать беседу?

– Мне это не нравится. У меня такое ощущение, будто все пытаются что-то из меня вытянуть… Совсем как на деловых приемах! Джон всегда предупреждал, чтобы я держала рот на замке и никому ничего не рассказывала. Никогда не знаешь, кто может охотиться за информацией о банке и его клиентах.

– Но я не ваш конкурент, миссис Бальфур.

Она опустила голову.

– Да, конечно. Извините меня, пожалуйста. Я просто…

– Не надо извиняться, миссис Бальфур, – сказал Ребус и встал. – Это ваш дом, и здесь правила игры устанавливаете вы… Согласны?

– Что ж, если вы так считаете… – Лицо ее чуть-чуть просветлело, но Ребус готов был поклясться, что даже в отсутствие супруга миссис Бальфур здесь все играли по его правилам.

В особняке Бальфуров, куда его в конце концов пригласили, Ребус увидел двух своих коллег, удобно расположившихся в гостиной. Женщина-констебль, которую он мельком видел на крыльце, представилась как Николь Кэмпбелл. Второй полицейский работал в отделе уголовного розыска на Феттс-авеню. Звали его Эрик Моз, и к нему прилипло прозвище Мозг. Эрик сидел за столом, на котором рядом с блокнотом и ручкой стояли обычный проводной телефон, магнитофон и мобильник, соединенный с портативным компьютером. Установив, что последний звонок исходил от мистера Бальфура, Эрик повесил наушники на шею и теперь пил из пластмассового стаканчика клубничный йогурт. Увидев вошедшего Ребуса, он кивнул в знак приветствия.

– А вы неплохо устроились, – заметил Ребус, окидывая взглядом роскошную обстановку гостиной.

– Жить можно, – согласилась Кэмпбелл. – Если только не обращать внимания на скуку.

– А компьютер зачем?

– Через него Мозг связывается со своими друзьями-нейронами.

Эрик погрозил ей пальцем.

– Этот ноутбук подключен к новейшей регистрирующей системе, которая позволяет фиксировать и отслеживать телефонные звонки, – пояснил он. Сосредоточившись на последних глотках йогурта, он не видел, как Кэмпбелл, повернувшись к Ребусу, произнесла одними губами: «Ней-ро-ны!»

– Это просто здорово! – сказал Ребус. – Главное – было бы что отслеживать и фиксировать.

Эрик кивнул:

– В том-то и дело. Пока звонили только родственники и друзья – выражали сочувствие и все такое. На удивление мало звонков от психов. Должно быть, дело в том, что этот номер не занесен в справочники.

– Имейте в виду, – предупредил Ребус, – человек, который нам нужен, тоже может оказаться психом.

– Да, психов у нас хватает, – сказала Кэмпбелл, закидывая ногу на ногу. Она сидела на одном из трех стоявших в гостиной диванов; перед ней на подушках были разложены номера журналов «Каледония» и «Скоттиш филд». На журнальном столике рядом с диваном лежала еще стопка журналов и газет. Поглядев на нее, Ребус почему-то подумал, что Кэмпбелл прочла их все по меньшей мере по разу.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Разве вы еще не были в поселке? – вопросом на вопрос ответила Кэмпбелл. – Сплошь альбиносы, лопающие абрикосы.

Ребус улыбнулся. Эрик озадаченно нахмурился.

– Я не видел ни одного, – сказал он.

Взгляд, который Кэмпбелл адресовала Ребусу, был достаточно красноречив.

«Это потому, – говорил он, – что в каком-то параллельном мире ты лопаешь абрикосы вместе с ними».

– Скажите мне вот что, – произнес Ребус. – На пресс-конференции мистер Бальфур предложил похитителям звонить на его персональный мобильник, номер которого знает только Филиппа…

– Ему не следовало этого делать, – сказал Эрик и покачал головой. – Его предупреждали, но он настоял на своем.

– Значит, проследить звонок по мобильной связи сложнее?

– Разумеется. Ведь это совсем другая система, да и звонящий не привязан к одному месту.

– Но это все-таки возможно или нет?

– До определенной степени. Сейчас полно блуждающих мобильников. Звонок проследить можно – можно установить номер, а потом окажется, что телефон украден на прошлой неделе.

Кэмпбелл подавила зевок.

– Видите? – спросила она у Ребуса. – Жуть на жути и жутью погоняет!

Возвращаясь обратно в город, Ребус не особенно торопился. Движение на шоссе стало интенсивнее, но, к счастью, основной поток машин двигался ему навстречу. Начинался час пик. Ребус сам знал людей, которые ежедневно ездили на работу в Эдинбург из Пограничного края, из Файфа и даже из Глазго. Все они утверждали, что во всем виноваты цены на жилье. Действительно, квартира с тремя спальнями в не самом худшем районе стоила около четверти миллиона фунтов. За те же деньги можно было купить большой особняк в Западном Лотиане или пол-улицы в Кауденбите. Тем не менее к Ребусу уже несколько раз являлись непрошеные гости, желавшие купить его квартиру; получал он и письма, адресованные «Уважаемому владельцу…». Такова была эдинбургская реальность – как бы высоко ни поднимались цены на недвижимость, спрос на нее оставался стабильным. В Марчмонте, где Ребус прожил уже двадцать с лишним лет, покупателями выступали либо домовладельцы, стремившиеся приобрести еще одну квартиру, чтобы сдавать по завышенным ценам, либо родители, подыскивавшие для своих детей жилье поближе к университету. Район менялся буквально на глазах: с каждым годом здесь становилось все меньше нормальных семей и стариков, зато все больше студентов и молодых супружеских пар без детей. Между собой эти две группы почти не смешивались. Пожилые люди, прожившие в Марчмонте всю свою жизнь, вынуждены были расставаться со своими подросшими детьми, потому что те не могли позволить себе купить квартиру рядом с родителями. Соседи Ребуса по подъезду давно переехали, на их место вселились другие люди, так что теперь он не знал даже своих соседей по площадке. Насколько ему было известно, в доме он остался единственным жильцом-собственником; все остальные квартиры сдавались. Еще больше Ребуса тревожил тот факт, что из всех жильцов он был чуть ли не самым старым. А письма с предложениями о продаже приходили и приходили, несмотря на то, что цены достигли поистине заоблачных высот.