Я убиваю

– Отлично. Молодец. Морелли?

Морелли оторвал взгляд от Барбары и покраснел, будто его застали на месте преступления.

– К нам уже идет техник. И насколько я понял, не с хорошими новостями.

В студию вошел молодой темнокожий человек явно африканского происхождения. Фрэнк поднялся.

– Ну что?

Техник пожал плечами. На его темном лице было написано сожаление.

– Ничего. Мы не смогли определить телефон. Этот мерзавец использовал какое-то весьма эффективное устройство…

– Это был мобильник или стационар?

– Не знаем. Наш пеленгатор работает через спутник. Но мы не получили сигнала ни со стационара, ни с мобильника.

Фрэнк повернулся к психопатологу, в задумчивости сидевшему на своем стуле.

– Доктор Клюни?

– Не знаю. Надо прослушать запись. Единственное, что могу сказать: мне еще никогда в жизни не приходилось сталкиваться с подобным субъектом!

Фрэнк достал мобильник и набрал номер Юло. После короткого ожидания комиссар ответил. Конечно же, он не спал.

– Никола, так и есть. Наш друг объявился.

– Знаю, я слушал передачу. Одеваюсь. Сейчас буду.

– Хорошо.

– Вы все еще на радио?

– Да, здесь. Ждем тебя.

Фрэнк выключил телефон.

– Морелли, как только приедет комиссар, собираем общее совещание. Лоран, мне нужна ваша помощь тоже. Если не ошибаюсь, я видел зал для заседаний рядом с кабинетом директора. Можем собраться там?

– Конечно.

– Хорошо. Барбара, в зале для заседаний можно послушать запись?

– Да, там есть все необходимое.

– Отлично. У нас мало времени. Нам надо лететь.

В суматохе совершенно забыли о Жан-Лу. Его голос прозвучал в колонках.

– Ну что, теперь все?

Он сидел, откинувшись на спинку кресла, совершенно неподвижно, словно бабочка, наколотая на бархат. Фрэнк нажал кнопку переговорника.

– Нет, Жан-Лу. Это, к сожалению, отнюдь не все. Ты, во всяком случае, вел себя молодцом.

В наступившей затем тишине Жан-Лу медленно опустил локти на стол и обхватил голову руками.

14

Юло приехал очень быстро, одновременно с Бикжало. Директор выглядел весьма расстроенным. Он вошел в радиостудию, следуя несколько поодаль от комиссара, словно подчеркивая, что дистанцируется от всей этой истории. Наверное только сейчас Бикжало осознал, что все это значит. По помещениям радио расхаживали вооруженные люди, в атмосфере ощущалось какое-то новое, непривычное напряжение. Прозвучал некий голос, и с ним пришло предвестие смерти.

Фрэнк ожидал их у двери в зал совещаний, прислонившись к стене, отделанной светлым деревом. Рядом стоял Морелли. Оба молчали. Затем вместе вошли в зал, где все уже сидели в ожидании за длинным столом. Разговоры вполголоса стихли. Шторы были подняты, окна открыты, и снаружи доносились негромкие звуки спокойного ночного движения в Монте-Карло.

Юло сел справа от Фрэнка, предоставив тому место во главе стола и поручив вести совещание. Он был в той же рубашке, и не заметно было, чтобы он хоть немного отдохнул.

– Сейчас собрались здесь все, кто был сегодня вечером в студии. Комиссар и месье Бикжало слушали передачу дома. Мы все знаем, что произошло. И располагаем весьма незначительной информацией. К сожалению, не удалось определить место, откуда поступил звонок…

Фрэнк помолчал. Темнокожий молодой человек и его коллега, сидевшие за столом с унылым видом, смущенно поерзали на стульях.

– Никто в этом не виноват. Нет сомнения, что звонивший – человек весьма искушенный и знает, как сделать, чтобы его не засекли. Техника, которую мы обычно используем, сегодня сработала против нас. Поэтому тут мы бессильны. Может быть, запись телефонного разговора даст нам какую-нибудь дополнительную информацию, поэтому предлагаю прослушать ее еще раз, прежде чем строить предположения.

Доктор Клюни согласно кивнул и тем самым, похоже, выразил общее мнение.

Фрэнк обратился к Барбаре, стоявшей в другом конце зала возле аппаратуры.

– Барбара, можете включить запись?

Девушка нажала кнопку, и комната вновь заполнилась призраками. Они снова услышали голос Жан-Лу из мира живых и голос человека, прятавшегося в какой-то своей обители, полной теней. В абсолютной тишине запись прозвучала до самых последних слов.

И тут у Бикжало с облегчением воскликнул:

– Да это же сумасшедший!

Доктор Клюни воспринял замечание, как обращение лично к нему. Его близорукий взгляд был скрыт за очками в черепаховой с золотом оправе, тонкий нос с горбинкой походил на клюв мудрой совы. Психопатолог ответил Бикжало, но обращаясь ко всем.

– В узком смысле слова, несомненно, речь идет о безумии. Имейте однако в виду, что он же убил двух человек с леденящей душу легкостью, и это говорит не только о внутреннем взрывном бешенстве, но и о ясности мышления, какая редко встречается в момент совершения преступления. Он звонит по телефону, и не дает засечь себя. Убивает и не оставляет никаких следов, разве что самые незначительные. Это человек, которого нельзя недооценивать, как впрочем и он не склонен недооценивать нас. Он бросает нам вызов.

Доктор Клюни снял очки, обнажив два красных пятна на переносице. Должно быть, он никогда не носил контактных линз. И сразу же надел очки, словно почувствовал себя неловко без них.

– Он прекрасно знал, что мы будем тут, он знает, что охота началась, и не случайно говорит об ищейках. Это умный человек, возможно, обладающей высокой культурой. И он понимает, что мы мечемся в темноте, потому что нам недостает ключевого элемента, какой необходим для понимания любого преступления…

Он помолчал. Фрэнк заметил, что Клюни очень хорошо владеет аудиторией. Наверное, то же самое подумал и Бикжало, потому что стал смотреть на него с профессиональным интересом. Психопатолог продолжал.

– Нам совершенно неясен мотив преступления. Нам неведома причина, толкнувшая этого человека на убийство и остальные поступки. В них видится некий ритуал, который имеет для него совершенно определенное значение, но нам неизвестен. Его безумие само по себе не может дать нам никаких улик, потому что оно никак не проявляется внешне. Этот человек живет среди нас, выглядит вполне нормальным, во всем ведет себя, как обычные люди: пьет аперитив, покупает газету, ходит в ресторан, слушает музыку. Самое примечательное – он слушает музыку. Вот мотив, вот причина, почему он звонит нам сюда. Через передачу, нередко помогающую тем, кто оказался в трудном положении, он ищет помощи. Но он не хочет получить ее там, где звучит музыка, которую он любит слушать.

– Почему вы говорите, что он не хочет получить помощь? – спросил Фрэнк.

– Потому что его «Нет!» в ответ на предложение о помощи звучит категорически. Он уверен, что никто не может ему помочь. Какая-то травма, стоящая за этим, должно быть, спровоцировала неслыханный комплекс, настолько немыслимый, что таящееся в нем скрытое безумие, которым такого типа личности страдают с самого рождения, буквально извергается наружу. Он ненавидит мир и, возможно, считает его своим должником. Видимо, он пережил какие-то чудовищные унижения или, во всяком случае, так считает. Музыка, наверное, была едва ли не единственным счастливым островком в его жизни. И он дает нам подсказки только на языке музыки. Этот музыкальный фрагмент – его послание. А сегодня он дал нам еще одну примету, которую надо присоединить к той, что прозвучала в первый раз. Это, несомненно, вызов, но в то же время и невольная, неосознанная мольба. По сути он просит нас остановить его, если сможем, потому что сам он не остановится никогда.

Комната словно превратилась в мир теней, плесени и паутины, в какое-то место, куда никогда не проникал солнечный свет. В царство мышей.

– Барбара, можно послушать эту музыку еще раз?

– Конечно.

Девушка нажала кнопку, и комната почти тотчас заполнилась звуками гитары, исполнявшей вариации на тему «Samba Pa Ti», менее шумной, чем обычно, более откровенной, в иной трактовке. В самом начале слышна была овация публики, такое случается, когда певец на концерте приступает к своему коронному номеру, и слушатели тотчас узнают его.