Танцуя с девственницами

Уининк, не отвечая, пристально разглядывал человека за стойкой. Это был его главный прием при допросе – этакий запугивающий взгляд. Он в совершенстве освоил искусство молчаливого недоверия.

– Вы весьма наблюдательны, Дон, – заметил Купер.

– Надеюсь, что так. Знаете, сюда приходят самые разные люди. Волей-неволей станешь присматриваться.

– Вы сказали, что она ушла без четверти час.

– Правильно. Так записано в журнале.

– Вы видели, как она приехала?

– Да. Я тогда стоял в дверях. Народу было мало, как сейчас. Ну, может, не до такой степени мало, но все равно не много. Я увидел, как остановилась ее машина. «Фиат», верно? Поэтому пошел в подсобку и подготовил для нее велосипед. Я знаю, какой она всегда брала.

– Где она поставила машину? – спросил Уининк, хотя точно знал, где нашли «фиат».

– Да там же, где она и сейчас стоит. Первое место слева.

– Другие машины на стоянке были?

– Одна или две. Ну, может, три-четыре. Да я же их не считал.

– Был еще кто-нибудь из тех, кого вы знаете? Из постоянных клиентов?

– Нет. Но все, кто брал напрокат велосипеды, записаны здесь, в журнале. Ваш напарник переписал их имена и адреса. Конечно, бывает, что приезжают и со своими велосипедами. Так они и не заходят сюда, если только им не нужна карта или нужно спросить дорогу. Некоторые гуляют пешком либо бегают трусцой. Но таких я не замечаю.

Купер развернул журнал к себе. Запись, следующую после Дженни Уэстон, сделали почти через полчаса – пара из Матлока по фамилии Шарман взяла напрокат тандем. Ладно, другие записи его не касаются. Пусть их проверяет кто-нибудь другой.

– Говорила ли вам Дженни Уэстон хотя бы раз, куда она направляется? – продолжил задавать вопросы Купер.

– Нет, – ответил Дон, – но обычно она ехала на восток, по дороге к Эшборну.

– И вчера тоже?

– Верно. Если отправляешься в дорогу один, вполне разумно сообщать, куда едешь. Так, на всякий случай, – вдруг авария или еще что. Бывает, турист заблудится и не успеет вовремя вернуть велосипед. Начинаешь волноваться, вдруг несчастье случилось. А что поделаешь, если неизвестно, где его искать?!

– И Дженни тоже не вернула велосипед вовремя?

– Да. Она брала его на три часа и по билету должна была вернуть без четверти четыре. Если просрочишь время, доплачиваешь два фунта сверху. Или даже теряешь свои двадцать фунтов залога. Мы в любом случае закрываемся с наступлением темноты.

– Вы беспокоились по поводу того, что она не вернулась?

– Я подумал, что это необычно, только и всего. Многие задерживаются. Но для нее это было странно. Она никогда прежде не опаздывала, поэтому я и удивился. К тому времени, когда надо было бы закрываться, я сообщил бы начальству, а они, скорее всего, позвонили бы вам. Но, как вы знаете, молодой Марк Рупер нашел ее раньше.

Купер навострил уши.

– А вы откуда узнали?

– Мне сказал Оуэн Фокс. Он заглянул сюда из инструкторского центра, когда услышал. Мы же рядышком находимся.

– У вас такие тесные отношения со смотрителями?

– Иногда мы помогаем друг другу. Я много лет знаю Оуэна Фокса. Хороший мужик этот Оуэн.

Уининк зашел за деревянную стойку и принялся разглядывать велосипеды.

– Ух ты, а это что такое?

Он нашел машину, которая выглядела как помесь инвалидной коляски с велосипедом. У нее не было педалей, но имелись две ручки, прикрепленные к приводному колесу. Уининк уселся на сиденье и покачал руль из стороны в сторону.

– Ручной привод, – пояснил Дон, настороженно поглядывая на полицейского. – Для инвалидов.

– Здорово!

Купер почувствовал, что Уининк начинает сходить с ума: так бывало всякий раз, когда он скучал.

– Спасибо, Дон, что уделили нам время.

– Всегда пожалуйста. Вы же видите, у меня сейчас все равно нет клиентов.

– Может, позже вы обнаружите, что дел у вас прибавилось.

– Вряд ли. Не в это время года, да еще в понедельник. Каникулы начнутся лишь на следующей неделе.

– Нет, вы не поняли. Как только люди узнают об убийстве, народ сюда валом повалит.

– Шутите? – с ошарашенным видом спросил Дон. – С чего бы это им валом валить?

– Уж не знаю, как это объяснить, но так всегда бывает, – пожал плечами Купер.

– О, сюда еще наладят автобусные экскурсии, – подхватил Уининк, ухмыляясь уже в дверях. – Маньячные туры, лимитед.

– Чтоб мне провалиться! – Дон бросил нервный взгляд на загон с велосипедами. – Вот это поворот! Кто бы мог подумать, что люди так себя ведут. Может, лучше позвонить хозяину и предложить закрыться на денек?

– Закрыться? Зачем? Вы можете стать телезвездой, дружище, – сказал Уининк.

Дон неуверенно улыбнулся. Полицейские ушли, а он все смотрел на стоянку для машин, совсем не уверенный, что они не шутили.

Диана Фрай вечно об этом забывала. У нее всякий раз вылетало из головы, как полна надежд семья жертвы, когда в начале следствия они видят полицию у своих дверей. Они так верят ей, и так часто необоснованно. В основном они надеются, что их кошмар подошел к концу. Они искренне верят, что полиция сделала все возможное, но редко находится детектив, способный оправдать их надежды.

Мистер Уэстон, о чем-то задумавшись, сгребал листья в саду перед своим домом в Алфретоне. Услышав, что подъехала полицейская машина, он поднял голову и посмотрел в их сторону. Но инспектор Хитченс просто кивнул ему, и Уэстон, вернувшись к своей дорожке, накинулся на листья с таким рвением, словно хотел сровнять их с землей.

– Вы хотите еще что-то узнать? – поинтересовался он, когда полицейские подошли ближе.

– Извините, мистер Уэстон. Всего несколько вопросов, – ответил Хитченс.

– Тут уж ничего не поделаешь. Так оно и будет продолжаться снова и снова.

Семья Уэстонов занимала половину большого одноэтажного коттеджа, построенного в стиле пародии на тюдоровский двадцатых годов – сверху гипс, а снизу кирпич. О тюдоровском стиле напоминали и несколько вставленных как попало в стену кусков почерневшего дерева, которые ничего не поддерживали.

Но дом выглядел прочным и ухоженным. Передняя дверь была сделана под дубовую. Через окно Фрай заглянула в просторную переднюю: кованые светильники в форме пылающих факелов, круглая люстра с электрическими свечами и корзинка для дров рядом с кирпичным камином.

– Я взял отпуск по семейным обстоятельствам на несколько дней, – сказал Уэстон. – Не хочу оставлять Сьюзан одну. Директор моей школы – очень отзывчивый человек.

Фрай заметила, что миссис Уэстон стоит неподалеку и прислушивается к их разговору. Она выглядела бледной и усталой.

– Вы нашли Мартина Стаффорда? – спросила она.

– Еще нет, миссис Уэстон, – ответил Хитченс.

– Так значит, он сбежал.

– Рано или поздно мы обязательно найдем его.

– Он всегда был склонен к жестокости.

– Скорее всего, мы исключим его из списка подозреваемых.

Миссис Уэстон уставилась на него так, словно не поняла, что он сказал.

– Сьюзан… – окликнул ее муж.

– Я всегда говорила, что он нехороший человек, – сказала миссис Уэстон. – И всегда боялась, что этим кончится.

– По-моему, мы вам уже все рассказали о Мартине Стаффорде и добавить больше нечего, – произнес мистер Уэстон. – Может, вы найдете еще что-то в Тотли – в доме Дженни. Ну, письма и все такое.

– Хотел приползти обратно, – пояснила его жена.

– Мы уже были там, – сказал Хитченс. – И нашли вот это…

Уэстоны внимательно рассматривали фотокопию, которую им показал Хитченс. Это была скорее записка, чем письмо, – всего несколько строчек, в которых просили о встрече. Но они были адресованы Дженни и указывали на близкие отношения.

Прочитав про фруктовый вкус, миссис Уэстон побледнела еще больше.

– Здесь нет подписи, – заметила она.

– Да, – подтвердила Фрай, – поэтому мы и показываем ее вам. Вдруг вы узнаете почерк.

– Вы предполагаете, что это написал Стаффорд? – спросил мистер Уэстон. – К тому же тут нет и даты.