Душа зла

Бролен повернулся и увидел Салиндро, поглощенного беседой с офицером Хорнером. Без сомнения, он объяснял ему, что дело будет успешно расследовано, ведь им займется инспектор Бролен. Слишком смелое обещание. Не прошло и трех часов, как он сюда приехал, но чувствовал себя не лучшим образом. У него было время осмотреть тело, что Бролен и сделал с максимальным вниманием, убедившись, что сходство убитой с жертвами палача очевидно. Однако Лиланд Бомонт уже больше года покоился на глубине шести футов под землей. Стал пищей для червей. Тем не менее у него появился последователь: не было никаких сомнений, что это — своеобразный знак обожания. Тот, кто это сделал, желал показать, что он ценит «творчество» Лиланда Бомонта. На жаргоне таких называли copycat, «подражатель» — этот тип серийного убийцы встречается очень редко, но при этом он крайне опасен. Такие люди опасны, поскольку мотивация их поступков произрастает из смеси ревности и обожания по отношению к какому-либо знаменитому убийце, что вынуждает их убивать схожим образом, но при этом побуждает превзойти «учителя» по количеству жертв. А Портлендский Палач, по не зависящим от него обстоятельствам, остановился на цифре «три».

Бролен покачал головой, слишком рано делать какие-либо выводы. Ему предстоит кропотливо изучить отчет судмедэксперта и снимки жертвы, сделанные на месте преступления.

Словно чувствуя, что от его компетентности ожидают многого, судмедэксперт, делавший первоначальный осмотр, подошел к Бролену. Этот медик работал в подчинении у доктора Фольстом, как и все городские судмедэксперты. Подумав об этом, Бролен не смог сдержать внутренней улыбки: он вспомнил выражение ее лица в тот момент, когда он сказал ей, что ему нужно срочно уйти.

— Крейг должен был сказать вам, что мы установили приблизительное время смерти. Определенно можно будет сказать после вскрытия.

Судмедэксперт колебался, как будто хотел удостовериться, что никто их не подслушивает, и добавил:

— Видели, что ей воткнули между ног?

Бролен молча кивнул.

— Какому психу могло прийти в голову такое? — спросил эксперт.

— Сраный извращенец! — бросил Салиндро, приближаясь к ним. — Сраный извращенец!

Вдали захлопали двери автомобилей, некоторые из них стали уезжать.

— Ладно, вскрывать ее будем завтра, скорее всего во второй половине дня. Вы будете присутствовать? — спросил медик.

Салиндро закудахтал:

— А что, увиденного нами сегодня не достаточно?

— Я приеду, Скажите судмедэксперту, чтобы он меня дождался, я буду после полудня, — предупредил Бролен.

Присутствие при вскрытии могло дать ему дополнительное понимание механизмов поведения убийцы. Намного полезней, нежели чтение отчета, следить за восстановлением деталей de visu, сопоставляя каждую рану с очередным жестом убийцы, а потом — с управлявшими им эмоциями. Конечно, ничего приятного в этом не было; побывав на некотором количестве вскрытий, он прекрасно представлял себе, что подобные процедуры оставляют негативные впечатления в голове, болезненный осадок, от которого много ночей подряд не получается уснуть. «Все возвращается на круги своя», — подумал Бролен, вспомнив, как ему удалось избежать сегодня днем общения с доктором Фольстом.

Салиндро смотрел на него, вытаращив глаза.

— В любом случае, если шеф узнает, что я поехал туда вместе с тобой, он отправит меня сортировать почту, — заметил Салиндро. — Жаль, но тебе придется ехать одному, друг мой.

Судмедэксперт показал на автомобиль «скорой помощи», стоявший вдалеке.

— Мне надо отвезти молодку в холодильник, — произнес он, удаляясь в сторону машины.

Салиндро все еще смотрел на Бролена. Тот был совершенно погружен в свои размышления и, не мигая, глядел перед собой.

— О чем ты думаешь? — спросил Салиндро, подтягивая ремень, поддерживавший его толстый живот.

Поднялся легкий ветерок. Ночь медленно накрывала лес своим прохладным покрывалом. Последние проблесковые маячки исчезли вдали, и двое мужчин остались в почти кромешной темноте, едва разрезаемой светом, горевшим в салоне «Мустанга». Контраст между суетой, наполнявшей лес на протяжении нескольких часов, и постепенно воцарявшимся спокойствием и был разительным. Исчезли мощные прожектора, а вместе с ними бесстыдный свет, озарявший место преступления. Природа снова стала осторожно вступать в свои права, понемногу опуская на лес темную, таинственную пелену.

Бролен ответил не сразу:

— Тип, который это сделал… Я спрашиваю себя, чем он сейчас занимается.

11

Одеколон обжигал кожу свежевыбритых щек. Поспав всего пять часов, Бролен приехал в Главное полицейское управление в семь тридцать, одетый во все чистое, но еще не проснувшийся окончательно.

Он не стал задерживаться на первом этаже и как можно скорее сел в лифт, чтобы не слышать воплей задержанных ночью. На шестом этаже в отделе по расследованию уголовных преступлений обстановка была поспокойнее — по крайней мере, на первый взгляд. Не заходя к себе в кабинет, Бролен прямиком отправился в Отдел по установлению личностей. Несколькими часами ранее, перед тем как вернуться домой, он оставил там полароидные снимки жертвы — для сравнения со снимками всех пропавших без вести.

Макс Лейрнер по-прежнему находился там, именно ему Бролен отдал ночью фотографии. При виде Бролена на лице Лейрнера появилось разочарованное выражение, слегка усиленное чувством усталости.

— Сожалею, но пока ничего. Я сравнил твои снимки со всеми, которые у нас есть, и даже с теми, что хранятся в картотеке несовершеннолетних, но это ничего не дало, — произнес он, прежде чем Бролен успел хоть что-то сказать.

— Ты отправил запрос в национальную картотеку? — спросил Бролен.

— Да, но и там тоже пока ничего нет.

Бролен закусил губу. Если эта женщина из Калифорнии или Айдахо, ФБР точно заберет дело себе, ссылаясь на то, что оно вышло за пределы юрисдикции штата.

— Позвони мне, если хоть что-то появится, и попроси сделать это тех, кто тебя сменит.

Макс Лейрнер кивнул, и Бролен направился к себе в кабинет. Он был напряжен, плохо выспался и знал, что день будет трудным и утомительным. Сегодня должны были появиться первые заключения — от судмедэксперта, из отдела по установлению личностей, от команды, занимавшейся поиском потенциальных свидетелей, и, Бролен это знал, в первые сутки с момента обнаружения тела становится ясно, в какую сторону направится расследование, — будет ли это по-настоящему плодотворная работа или просто куча дерьма.

Зайдя в кабинет, инспектор с удивлением обнаружил на столе коробку с пончиками и понял, кто ее принес. Салиндро что, никогда не спит? Он должен был сейчас разбирать отчеты ночных патрульных служб вместе с несколькими постовыми. На коробке было нацарапано вкривь и вкось: «Встреч, в 8 утра, в кабинете кптн — совещание». Бролен сразу же узнал почерк друга.

Несколько минут спустя он толкнул дверь, на которой висела табличка с трафаретной надписью «Кптн. Чемберлен», сообщавшей о том, в чьи именно владения попадал всяк сюда входящий. Это был высокий худой мужчина под пятьдесят, вечно натянутый, как струна, с лицом, изборожденным подвижными морщинами, и черными усами над верхней губой. Он «железной рукой» держал свой отдел, но при этом в достаточной степени заботился о подчиненных, за что они уважали его. Когда Бролен только начал работать с ним, ему показалось, что им удается слышать друг друга, и, хотя за прошедшие два года дружба между ними так и не завязалась, это впечатление постепенно превратилось в уверенность.

В комнате уже находилось несколько человек, и, несмотря на ранний час, над головами висел табачный дым. Кроме капитана Чемберлена, возглавлявшего Отдел по расследованию уголовных преступлений, здесь находились его помощник Ллойд Митс, Салиндро, осуществлявший координацию между инспекторами и патрульными, и еще двое мужчин в костюмах-тройках, которых Бролен никогда раньше не видел. Кивком поприветствовав собравшихся, он присоединился к ним, усевшись за большой стол.