Чеченская марионетка, или Продажные твари

новым никаких «потому что…» не возникало. После третьей встречи они поняли, что жить друг без друга не могут. У майора были жена и шестнадцатилетний сын. Два месяца они с Лизой встречались тайно. Но оба мучились из-за необходимости врать и выкручиваться.

Однажды Лиза сказала своему пианисту:

– Нам нужно поговорить.

Он остановил ее:

– Я знаю, Лизонька, ты хочешь уйти от меня. Не мучай себя. Поступай, как считаешь нужным.

А через полчаса Лизе пришлось вызывать «Скорую». У пианиста случился инфаркт.

У жены Константинова инфаркта не случилось. Она дослушала супруга до конца и спокойно сказала:

– Разводиться и разменивать квартиру мы не станем. Ты волен гулять на стороне, сколько влезет. Я ведь тоже не ангел и даже рада, что так получилось. Но для нашего сына и для окружающих мы останемся мужем и женой. А если ты попытаешься настаивать на другом варианте, я тебе гарантирую: сына ты больше никогда не увидишь и на службе поимеешь серьезные неприятности.

Навещая своего пианиста в больнице, Лиза кормила его с ложечки, гладила по голове и говорила, что никуда не уйдет.

– Пусть ты живешь своей жизнью, – слабо улыбался пианист, – пусть. Только не бросай меня.

«Будь что будет», – решили Лиза и Глеб и продолжали встречаться. А еще через месяц Лиза с удивлением узнала, что беременна. Родившийся мальчик даже в младенчестве походил на Константинова.

Папой маленький Арсюша называл пианиста, и пианист любил мальчика, как собственного сына, – Других детей у него не было. Лиза и Арсюша оставались его семьей.

– Остальное меня не касается! – говорил он. Константинова мальчик знал с первых дней жизни и называл его, как мама, Глебушка. Ребенок не задумывался, кто такой этот Глебушка, откуда он взялся. Он обожал Константинова, смотрел ему в рот, пытался во всем подражать. Он радовался, что у него есть папочка, ласковый, уютный, «маленький» – как он сам говорил о нем, хотя пианист был крупный, очень полный мужчина; и есть Глебушка, сильный, большой, строгий. Детское чутье подсказывало Арсю-ше, что эти два мира в его и маминой жизни нельзя смешивать. Никогда в присутствии пианиста он не говорил о Константинове.

Странная ситуация неожиданно оказалась оптимальной для всех. Лиза воспринимала пианиста как близкого родственника. Больше десяти лет они спали в разных комнатах. Пианист часто болел, страдал ишемической болезнью сердца и гипертонией, Лиза ухаживала за ним, как за малым ребенком. Он к тому же оказался совершенно беспомощен в быту, рассеян, забывчив. Жить один не мог, но никакой другой женщины, кроме Лизы, не желал. Никто так хорошо не знал его привычек, вкусов, болезней, слабостей, никто не мог с такой легкостью создать вокруг него тот бытовой комфорт, который так необходим для нормальной работы.

Жена Константинова больше всего на свете любила свою выстраданную, ухоженную квартиру и дорожила общественным мнением. Стать брошенной женой представлялось ей несопоставимо страшней, чем просто нелюбимой женщиной. К тому же она вела свою,