Жилец (ЛП)

— Да, мистер Чандлер? — спросила она с любопытством.

— Помните парня, который убил старого джентльмена в железнодорожном вагоне? Он спрятался у одной женщины… знакомой его матери. Долгое время она помогала ему скрываться. Но потом выдала и получила немалое вознаграждение!

— Едва ли я бы кого-нибудь выдала за вознаграждение. — Миссис Бантинг проговорила это, как всегда, медленно и веско.

— Выдали бы, миссис Бантинг, даже не сомневайтесь. Ведь это долг каждого добропорядочного гражданина. И при этом вы получили бы такую сумму какую мало кто зарабатывает за всю свою жизнь.

— Выдать кого-то за деньги значит стать вровень с обычным доносчиком, — упрямо продолжала миссис Бантинг. — А кому захочется, чтобы его называли доносчиком? К вам это не относится, Джо, — поспешно добавила она, — ловить преступников — ваша работа. Нет ничего глупее, чем искать убежища у вас. Это все равно, что шагнуть в клетку льва…

Бантинг хихикнул. Дейзи вставила кокетливо:

— Если бы я совершила что-нибудь дурное, я бы не побоялась обратиться за помощью к мистеру Чандлеру.

У Джо засверкали глаза.

— Если бы вы так сделали, мисс Дейзи, вам не пришлось бы опасаться, что я вас выдам.

Ко всеобщему удивлению, миссис Бантинг, сидевшая склонив голову за столом, издала возглас, в котором присутствующим послышались нетерпение, гнев и даже боль.

— Эллен, тебе что, нехорошо? — забеспокоился Бантинг.

— В боку кольнуло, — едва ворочая языком отвечала бедная женщина. — Уже прошло. Не обращайте внимания.

— Я, правда, не верю, что есть люди, знающие, кто такой Мститель, — быстро продолжил Чандлер. — Его выдал бы всякий: если не в интересах общества, то в своих собственных. Кто решится укрывать такое чудовище? С ним ведь опасно находиться наедине!

— Вы, стало быть, считаете, что он не в себе и не несет ответственности за свои поступки? — Миссис Бантинг подняла голову и устремила на Чандлера пронзительный взгляд.

— Мне не хотелось бы думать, что он не заслуживает виселицы, — задумчиво ответил Джо. — Тем более после всех хлопот, которые он нам доставил!

— Виселица для него слишком мягкое наказание, — вставил Бантинг.

— Ничего подобного, если он больной человек, — резко возразила его жена. — Это же просто зверство! Раз он сумасшедший, его место в больнице.

— Вы ее только послушайте! — Бантинг насмешливо взглянул на Эллен. — Ей лишь бы поспорить.1 В последние дни я стал замечать, что она, кажется, сочувствует этому извергу. Вот что значит не брать в рот ни капли спиртного.

Миссис Бантинг поднялась со стула.

— Что за чушь ты городишь, — произнесла она сердито. — Если среди этих убийств среди посетителей пивных станет меньше женщин, то, можно сказать, они пошли на пользу. Пьянство — национальный позор Англии, это я всегда говорила и сейчас говорю. А теперь, Дейзи, детка, давай-ка, поднимайся! Оставь газету. Мы уже достаточно наслушались. Постели скатерть а я спущусь в кухню.

— Не забудь про ужин для жильца! — крикнул ей вслед Бантинг. — Мистер Слут не всегда звонит в колокольчик, — пояснил он, обращаясь к Джо. — В это время он часто ходит на улицу.

— Не часто а иногда, если нужно что-нибудь купить, — резко бросила миссис Бантинг. — А об ужине я помню. Раньше восьми мистер Слут никогда не ужинает.

— Можно, Эллен, я отнесу ему ужин? — попросила Дейзи. Повинуясь мачехе, она встала, чтобы застелить стол скатертью.

— Конечно нет. Я уже говорила: он любит, чтобы только я ему прислуживала. Тебе и внизу хватит работы — лишняя пара рук мне очень пригодится.

Чандлер тоже встал. Ему почему-то неловко было бездельничать, когда Дейзи трудилась.

— Кстати, — обратился он к миссис Бантинг, — я совершенно забыл о вашем жильце. Как он, все в порядке?

— Тише воды ниже травы, — отозвался Бантинг. — Этот мистер Слут просто подарок.

Когда его жена вышла, Дейзи рассмеялась. — Вы не поверите, мистер Чандлер, но я еще ни разу не видела этого замечательного жильца. Эллен хранит его для себя. На месте отца я начала бы ревновать!

Оба мужчины разразились хохотом. Эллен? Даже подумать смешно.

ГЛАВА XII

— Что я еще могу сказать? По-моему, Дейзи обязана поехать. Нельзя все время делать только то, чего хочет твоя левая нога. Так уж устроен этот мир!

Миссис Бантинг, казалось, не обращалась ни к кому конкретно, хотя и муж, и падчерица находились в комнате. Она стояла у окна и смотрела прямо перед собой, не глядя ни на Бантинга, ни на Дейзи. Когда она говорила таким сердито-решительным безапелляционным тоном, домочадцам оставалось только повиноваться.

На мгновение воцарилась тишина, а затем Дейзи взволнованно запротестовала:

— Не понимаю, почему мне нужно ехать, если я не хочу! Я ведь тебе помогаю, Эллен? Дела в доме идут не хуже, чем когда ты была совсем здорова…

— Я и сейчас здорова… совершенно здорова! — огрызнулась миссис Бантинг, обратив к падчерице свое бледное изможденное лицо и зло сверкая глазами.

— Мне так редко удается побыть с тобой и с отцом. — В голосе Дейзи послышались рыдания, и Бантинг обратил на жену укоризненный взгляд.

Дейзи послала приглашение сестра ее покойной матери, служившая домоправительницей в большом особняке на Белгрейв-Сквер. "Семейство" уехало на Рождество в гости, и тетя Маргарет (Дейзи была ее крестницей) пригласила племянницу провести у нее два-три дня.

Девушка уже не однажды гостила в просторных угрюмых комнатах цокольного этажа дома 100 по Белгрейв-Сквер и убедилась в том, что это совсем не сладко. Тетя Маргарет принадлежала к числу тех слуг, которых современные наниматели ценят на вес золота, — то есть представителей старой закалки. Когда "семейство" бывало в отъезде, ее обязанностью (как она считала, почетной) было перемыть шестьдесят семь предметов из собрания очень ценного фарфора (они хранились в двух горках в гостиной), а кроме того — спать поочередно на всех кроватях, чтобы они не запахли затхлостью. Именно эти труды она намеревалась разделить с Дейзи, и при мысли о них девушке становилось плохо.

Однако дело нужно было уладить без промедления. Письмо, с вложенным в конверт телеграфным бланком, пришло час назад, тетя Маргарет была не из тех, кто позволяет собой манкировать.

Разговоры о приглашении велись непрерывно с самого завтрака, и миссис Бантинг заявила сразу, что Дейзи должна ехать, — раздумывать тут нечего и спорить не о чем. Спор, тем не менее, разгорелся, причем впервые Бантинг воспротивился воле жены. От этого, естественно, Эллен только укрепилась в своем решении.

— Девочка верно говорит, — заметил Бантинг, — здоровье у тебя не совсем в порядке. На днях тебе дважды становилось плохо — этого ты не можешь отрицать. Почему бы мне не сесть на омнибус и не посетить Маргарет? Я бы объяснил ей, как обстоят дела. Она поймет, не сомневайся!

— И думать забудь! — Миссис Бантинг раскипятилась почти так же, как падчерица. — Неужели я не имею права, как все люди, немного похандрить, а потом прийти в себя?

Схватив ее за руки, Дейзи взмолилась:

— Ну пожалуйста, Эллен, скажи тете Маргарет что не можешь без меня обойтись! Не хочу я жить в этом мерзком каменном мешке!

— Поступай как знаешь, — глухо отозвалась миссис Бантинг. — Я устала от вас обоих! Настанет день, Дейзи, когда ты, как я, поймешь, что деньги — это главное в жизни. Вот когда тетя Маргарет оставит наследство не тебе, а кому-нибудь другому, оттого что ты не захотела погостить у нее пару дней в это Рождество, тогда ты поймешь, каково… поймешь, какой была дурочкой, но раскаиваться будет поздно!

И тут, уже радуясь своей удаче, бедная Дейзи в последний миг осталась с носом.

— Эллен права, — вздохнул Бантинг. — Деньги значат много… ужасно много, хотя я не ожидал услышать от Эллен, что важнее в жизни ничего нет. Было бы самой настоящей глупостью, детка, обидеть тетю Маргарет. Да и потерпеть-то нужно всего ничего — каких-то два дня.