Человек под лестницей

Вскоре они привыкли к шорохам под лестницей, так же как к журчанию воды в трубах, скрипу половиц и шелесту роз.

Вернисаж

Это было как на картине — красный элеватор, ярко-синее море, гладко вылизанные волнами камни, солнечные блики на воде и на оконных стеклах. Да, картина. Гармоничная, спокойная, классически красивая. Пожалуй, единственная классически красивая картина, какую сегодня доведется увидеть Фредрику.

Он припарковался у причала и помог Фабиану слезть с детского кресла. В лицо им дул соленый ветер.

На парковке, которая обычно в это время года бывает зияюще пуста, стояло уже довольно много автомобилей. Очевидно, выставка Паулы привлекла немало посетителей.

— Где мама? — спросил Фабиан, нервно озираясь.

— Там, наверху, в красном доме, вот где она, — ответил Фредрик и ткнул пальцем в сторону красного элеватора, к которому они с сыном и направились.

— Почему она взяла с собой Оливию, а меня нет? — с обидой в голосе спросил мальчик.

— Оливия еще совсем маленькая и должна всегда быть с мамой, а ты у нас уже большой. Ну ничего, сейчас мы к ним сами придем.

Когда Бодиль Молин два года назад собралась купить здание элеватора под картинную галерею, никто не верил в успех этой затеи. Бодиль была не первой, кто буквально влюбился в красоту этого места и в деревенский шарм постройки. По роду работы в муниципалитете Фредрику, как советнику по развитию экономики, пришлось иметь дело с самыми разными претендентами на покупку: в старом элеваторе хотели устроить подарочный бутик, кафе-мороженое, рыбную коптильню и даже магазин по продаже одежды для морского отдыха. Но Кунгсвик не был туристической Меккой, а залетных приезжих и любителей рыбной ловли было слишком мало, чтобы окупить такой магазин. Когда Бодиль Молин поделилась с Фредриком своими планами, он поначалу отнесся к ним весьма скептически.

Но, вопреки всем ожиданиям, галерея имела успех.

У Бодиль были хорошие связи в среде художников и газетчиков, а кроме того, умение убеждать и бьющая через край энергия. Бодиль приглашала к себе как местных знаменитостей, так и неуклюжих застенчивых новичков. Надутые маститые критики, обычно редко покидавшие большой город, протоптали по извилистым улочкам тропу к старому красному зданию. В одном толстом ежемесячном журнале появилась статья «Женщины, которые верят в себя». Речь шла о Бодиль Молин. Ну, а когда прошлой зимой в галерее прошла выставка известного американского фотографа, в Кунгсвик нагрянули телевизионщики и сняли короткий, но зрелищный фильм. Было показано, как фотограф пробирается по заснеженным камням к старому элеватору, который ярким красным пятном выделялся на фоне мрачных шхер под свинцовым зимним солнцем.

Помимо элеватора Бодиль арендовала два старых лодочных сарая. Один из них она приспособила под маленький магазинчик, работавший с мая по сентябрь. В магазинчике продавали со вкусом сделанные работы местных умельцев, книги, открытки и постеры. В другом сарае Бодиль организовала гостиницу, что, впрочем, было незаконно. Лодочные сараи были собственностью общины и считались объектами культурного наследия, но пока никто не возражал. Бодиль разрешили арендовать сараи и делать с ними все, что ей угодно.

Фредрик взял Фабиана за руку и пошел к элеватору по настилу, положенному на бетонные сваи, торчавшие из мелкой воды.

Сколько же народу собралось внутри! Выставочный зал был заполнен почти до отказа. Отдельные голоса сливались в неразборчивый гул. В резком контражуре [1]окон посетители напоминали стадо овец в стойле. На пороге зала, еще не успев войти, Фредрик ощутил какое-то неясное, но сильное беспокойство.

Видимо, волнение его передалось Фабиану, он вцепился в руку отца, сжал коленки и плаксивым голоском спросил:

— Где мама?

Фредрик огляделся. Большинство посетителей стояли вдоль стен спиной к картинам и пристально смотрели вперед, на других посетителей, словно это и были самые интересные экспонаты.

— Она должна быть где-то здесь. Сейчас мы ее найдем. Пошли.

Но не успели они сделать и нескольких шагов, как их увидела Бодиль Молин. На ней было свободное льняное платье, напомнившее Фредрику о древнегреческой дамской моде. Прокладывая себе путь в толпе, Бодиль направилась к ним. Ее улыбка была такой сияющей и приветливой, что Фредрик невольно почувствовал себя польщенным. Последние метры, где почти не было людей, Бодиль почти пробежала. Она обняла Фредрика, пожалуй слишком крепко, если вспомнить, что знакомство их было чисто деловым и довольно поверхностным. Но беглые, символические объятия не входили в репертуар телесного языка Бодиль Молин. Она обнимала от души всех — художников, журналистов и коммунальных служащих, всех, с одинаковой силой и интимностью, словно они были ее любовниками. Это ошеломляло, едва не сбивало с ног, но было приятно. Ощутив полное налитое тело Бодиль, Фредрик мысленно пожелал, чтобы его так же приветствовала жена.

— Фредрик! И Фабиан! Я уже давно вас ищу. Вы останетесь? Здесь на втором этаже есть чем закусить. Паула не говорила?

— Где мама? — робко повторил Фабиан.

— Сейчас, малыш, мы пойдем и поищем твою маму.

Бодиль взяла Фабиана за свободную руку и потянула отца и сына, словно цепочку, сквозь толпу.

Высокая, стройная, со стянутыми в строгий узел светлыми волосами, Паула стояла в углу и говорила с каким-то журналистом. В руке она держала неизвестный Фредрику огромный экзотический, завернутый в целлофан цветок. Да настоящий ли он? Фредрик хотел подождать, когда закончится интервью, но Фабиан тотчас бросился к Пауле. Не прерывая беседы, она рассеянно улыбнулась, притянула к себе сына и легким кивком поздоровалась с мужем.

«Как странно устроены люди, — печально подумал Фредрик. — Женщина, с которой я едва знаком, приветствует меня как жена, а жена здоровается со мной так, будто мы едва знакомы». Но он понимал, что Паула занята и ее холодности не стоит придавать особого значения.

Какая-то молоденькая девушка, показавшаяся Фредрику знакомой, протянула ему блюдо с крошечными булочками. Наверное, это дочь сотрудника или продавщица магазина, куда Фредрик иногда заходил. В маленьком городке то и дело встречаешь одних и тех же людей в самых разных ситуациях. Это как в маленьком театре, где одни и те же актеры играют множество разных ролей. Продавец скобяной лавки оказывался членом родительского комитета класса, где учится дочь, а на следующий день выясняется, что он же — футбольный тренер сына. Мало того, послезавтра из газеты узнаешь, что он, кроме того, еще и активист движения «зеленых».

Поначалу Фредрик смущался, не зная, как вести себя с людьми, играющими такие разные роли. Потом ему стало ясно, что эти разные, иногда взаимоисключающие роли и есть только роли. Фредрик научился разглядывать за этими ролями людей, истинные их лица. Этот навык был не нужен в большом городе, где продавец скобяной лавки — это продавец скобяной лавки и больше никто.

Он взял две булочки. Они оказались на удивление вкусными. Откуда Бодиль их берет? Девушка не успела отойти, и Фредрик взял еще одну.

С другого подноса он взял напиток — стакан безалкогольного сидра — и отошел в угол, откуда мог видеть жену и ждать, когда у нее освободится время для него. Он не чувствовал себя обиженным. Просто сегодня был ее день.

На Пауле была шелковая блузка без рукавов, переливавшаяся серыми и розовыми оттенками; странный, но очень благородный цвет. Наряд выглядел изящно, как китайский фарфор, и казался очень дорогим. Брюки были из того же материала. Кто-то избавил Паулу от чудовищного цветка и поставил его к другим букетам на ближайший подоконник.

Видимо, ее совершенная внешность — шелк, белые руки, зачесанные назад блестящие волосы — по странной ассоциации напомнила ему о мраморной ванне и о том, что произошло утром. В животе шевельнулось неприятное ощущение.