Жажда

Тень двинулась, перелилась через ее тело. От нее пахло темным, маслянистым, ядовитым дымом.

А потом это был уже не дым. Она стала твердой, шершавой, неподдающейся.

Сюзанна еще раз задержала дыхание и попробовала позвать кого-нибудь. Ничего. Попыталась пошевелить ногами и встать. Ничего. Поднять сжатые в кулаки руки и ударить эту тень. Тоже ничего.

Холодные жесткие руки прикоснулись к ней, прошлись по ее бокам. Ее тело из сна дернулось, но осталось лежать на месте. Чужие руки медленно двинулись к ее бедрам, к подолу ее футболки.

«Это всего лишь сон… всего лишь сон…»

Руки подняли ее футболку вверх, на бедра.

«Всего лишь сон… сон…»

Она снова зажмурилась.

Тень опять начала говорить. Обиженное неразборчивое гудение.

«Просыпайся… просыпайся…»

Вспышка света. Крик. Но кричала не Сюзанна.

Потом тишина.

Сюзанна открыла глаза. Тень пропала. Она лежала в темноте одна.

Сердце билось по-прежнему учащенно, дыхание было резким и прерывистым. Она не открывала глаз. Ей хотелось попасть в другой сон. Более безопасный и добрый.

Сюзанна спала.

Разбудил Сюзанну резкий пронзительный звук.

Она вскочила и открыла глаза. Часто заморгала. Огляделась по сторонам. Вздохнула. Вокруг была ее спальня, похожая на утробу матери. Она снова закрыла глаза.

Но этот звук не давал ей спать: громкий голос Криса Мойлса [2]в свойственной ему неприятной манере настойчиво говорил, что ей пора вставать.

Она снова открыла глаза. Что-то было не так. В конце концов она поняла, в чем дело, хоть на это и ушло несколько секунд. Из-за краев затемняющих штор пробивался солнечный свет.

Сюзанна снова вздохнула. Обычно она любила еще некоторое время поваляться после того, как сработал будильник, лелея последние окутывавшие ее туманные завитки не окончательно ушедшего сна. Долежать до последнего, чтобы потом сбросить пуховое одеяло и неохотно поплестись под душ.

Но только не сегодня утром. Только не после этого ночного кошмара. Она не хотела оставаться в постели ни секунды дольше.

Отбросив теплое одеяло, она почувствовала, как затекшие руки покалывают невидимые иголочки. Она пошевелила ногами и опустила их на пол. Они болели и казались более тяжелыми и не такими гибкими, чем обычно. Она попыталась сесть. Перед глазами все плыло. Она поморгала, но комната отказывалась останавливаться. Она снова упала на кровать.

Тело ощущалось так, будто она, очень энергично поработав в тренажерном зале, настолько бурно посидела в пабе с Зоей и Рози, что после просто рухнула в постель и не шевелилась всю ночь. С той только разницей, что она твердо знала, что ничего подобного не было.

Она весь вечер просидела дома, смотрела по телевизору «Улицу Коронации», жуя батончик «Фрут-энд-Нат». Потом были пара телефонных звонков, продолжительная ванна с пеной и раннее укладывание в постель с романом Кейт Аткинсон. Никаких тренировок в зале. Только небольшой бокал вина – все, что оставалось в бутылке.

Сюзанна снова попыталась встать и таки сделала это, хотя ноги ее дрожали, а комната плыла перед глазами.

Наверное, я заболеваю, подумала она. Возможно, это свиной грипп.

Спотыкаясь, она подошла к окну, для устойчивости облокотилась одной рукой на подоконник и открыла шторы, приготовившись взглянуть на то, каким сегодня обещает быть день.

Но до того, чтобы смотреть в окно, дело не дошло.

Жалюзи были подняты – что объясняло, откуда в комнате появился дополнительный свет, – а к оконному стеклу что-то прилеплено. Она нахмурилась, не очень понимая, что это может здесь делать и почему подняты жалюзи. Затем она сняла со стекла то, что там было, и рассмотрела более внимательно.

И почувствовала, как сердце ее оборвалось.

Это была фотография. На ней была она сама в спящем виде. Ее слишком большая футболка, которую она надевала в постель вместо ночной рубашки, – и которая и сейчас была на ней, – была задрана вверх, открывая ее подстриженный лобок и верхнюю часть бедер.

Кровь ринулась по ее сосудам с бешеной скоростью. Грудь лихорадочно вздымалась, как будто телу ее не хватало воздуха. Ноги затряслись еще больше.

Она перевернула фотографию. И задохнулась от накатившего страха. Аккуратно напечатанные прописные буквы. Она прочла:

В голове мгновенно возник вчерашний кошмарный сон. Тени. Огни. Голос.

Прикосновение чьих-то рук на теле.

Голова Сюзанны отчаянно закружилась, ноги подогнулись, глаза закрылись сами собой.

Это был не сон. Все было на самом деле.

Она потеряла сознание.

Глава 2

– Что ж, – сказал сержант Микки Филипс, пытаясь нахально улыбнуться, – кому-то она не понравилась.

Но улыбка его очень быстро исчезла, а лицо побледнело, приобретя цвет заплесневелой замазки. Он быстро свесился через борт, и его вырвало прямо в реку.

– Делать это нужно в пакет…

Совет инспектора Фила Бреннана явно запоздал.

– Простите.

Извинения сопровождались глубокими вдохами и сплевыванием.

Фил Бреннан сокрушенно покачал головой и отвернулся от нового сержанта к тому, из-за чего они все здесь находились. Новенький он или нет, винить его особо было нельзя. Не за что. За годы работы в Бригаде по расследованию тяжких преступлений – БРТП – он видел много всяких неприятных вещей, но зрелище, которое открылось перед ними сейчас, определенно было одним из самых диких.

Это тело когда-то было женщиной. Но сейчас оно больше напоминало что-то из лавки мясника или фильма ужасов. Или со скотобойни. Женщина была раздета и сильно изуродована. Ее мучили. Торс, руки и ноги были испещрены сеткой порезов, большинство из них глубокие. Следы от кнута, решил Фил. Следы от ножа. И даже следы от цепи.

Но среди всего этого ужаса в глаза Филу бросились две вещи. Первое было то, что вагина ее была жестоко обезображена, еще сильнее, чем остальное тело, а ноги широко расставлены в сторону основания мачты маяка. Второе – это то, что на лбу ее было вырезано ШЛЮХА.

– Думаю, – сказал Фил, – кто-то пытается оставить нам послание…

Он стоял на палубе плавучего маяка, пришвартованного у набережной Короля Эдварда на реке Колн в Колчестере. Транспарант, натянутый на передних перилах, гласил, что маяк этот используется Морским кадетским корпусом. Два берега реки, казалось, олицетворяли собой разные миры. Вдоль набережной вытянулся ряд одноэтажных зданий, все отгорожены друг от друга, везде занимаются каким-то бизнесом, и все выглядят не слишком процветающими: свалка, гараж, пара небольших производственных мастерских. Яркие рекламные щиты во всеуслышание ратовали за благоустройство города.

На противоположной стороне вдоль берега выстроились кварталы жилых зданий из стекла, металла и дерева; некоторые из них были крутыми и сдержанными, другие – безвкусными и кричащими. Эти новые контуры на месте старых доков воочию демонстрировали реконструкцию и благоустройство территории вокруг порта.

На одной стороне прошлое, на другой – будущее, подумал Фил. Старое и разваливающееся против нового и сияющего. А посредине мертвая женщина на плавающем маяке.

Фил помотал головой, стараясь отогнать мысли, занимавшие его еще по дороге на службу. Мысли о его личной жизни. Их нужно было растолкать по углам и заняться работой.

Сержант Микки Филипс снова перешел в вертикальное положение. Фил посмотрел на него.

– Что, уже полегчало?

Тот кивнул; щеки его горели от напряжения и замешательства.

– Простите. Думал, будет проще…

Лицо Фила осталось суровым.

– Если так, то, возможно, как раз сейчас сам Господь подсказывает, что тебе следует работать охранником в универмаге.

– Ясно. Да, босс. – Микки Филипс рискнул еще раз взглянуть на тело. – А это… это она, как вы думаете, босс?

Фил тоже посмотрел вниз. Там начали собираться мухи. Он отогнал их, хотя знал, что они все равно вернутся.