Эфирное время

ми между бровями.

В этой международной пестроте резко выделялась группа северо-корейских товарищей, полдюжины одинаковых маленьких мужчин в одинаковых серых костюмах. Они дисциплинированно семенили по залу ожидания, как отощавшие серые гусята, сквозь толпу сытых петухов и павлинов.

Лиза нашла маленькое уютное кафе, выпила чашку кофе, съела горячий бутерброд с сыром, потом не спеша обошла сувенирные лавки, купила для Юры зажигалку «Зиппо», такую, каких нет в Москве, сделанную по образцу самых первых «зипповских» зажигалок, с фигуркой девушки в развевающемся на ветру платье. Долго выбирала в ирландском магазине свитера ручной вязки для мужа и детей, и когда наконец выбрала, услышала рядов вкрадчивый знакомый голос.

– Лиза, вы знаете, здесь все значительно дороже. Транзитный аэропорт, деться некуда, люди слоняются по магазинам, и эти сволочи взвинчивают цены до неприличия.

Она не вздрогнула, не испугалась. Она знала, Красавченко непременно возникнет опять, и была даже рада, что он возник здесь, а не в Шереметьево-2.

– Давно не виделись, – усмехнулась она, взглянув ему прямо в мертвые глаза.

– Действительно, давно. Я успел соскучиться. Но ничего, у меня есть утешение. Я могу хоть каждый день любоваться вами на видеопленке. Между прочим, изумительное зрелище.

Лиза заставила себя не реагировать. Привидение. Дурно пахнущий сгусток воздуха. Пустое место. Она расплатилась, взяла пакет, вышла из магазина.

– Эротическое кино много потеряло в вашем лице. Из вас получилась бы настоящая секс-бомба. Грудь, пожалуй, стоило бы немного увеличить, ну и вообще, добавить пару киллограмчиков, для округлости форм. Но это уже детали. Главное – темперамент, страсть, – не унимался Красавченко и даже попытался взять ее под руку.

У круглой стойки бара в центре зала Лиза заметила двух немецких полицейских. Они сидели на высоких табуретках и пили колу.

– Давайте выпьем и поговорим, – внезапно предложила она с любезной улыбкой. – Пойдемте, я угощаю, – и, не оборачиваясь, решительно направилась к открытому круглому бару.

Полицейские тем временем спрыгнули с табуреток, постояли еще минуту и разошлись в разные стороны. Один, пожилой, пузатый, не спеша пошел прямо на Лизу. Когда между ними осталось не больше метра, она уже открыла рот, чтобы произнести: «Простите, офицер, этот человек преследует меня, оскорбляет непристойными предложениями и сексуальными домогательствами». Но тут же спиной, всей кожей почувствовала, что Красавченко уже нет рядом. Он успел вовремя испариться, как и положено привидению.

– Вы что-то хотели спросить, леди? – дружелюбно улыбнулся полицейский.

– Нет… извините… – Она поняла, что стоит, преграждая дорогу полицейскому, с открытым ртом, и, опустив голову, быстро отошла в сторону, к залу отдыха, нашла свободное кресло, села, вытянула ноги, закрыла глаза.

«Ну, и чего бы ты этим добилась? Конечно, здесь к подобным заявлениям относятся куда серьезней, чем у нас, но транзитный аэропорт, толпы людей. Кому охота возиться со