Исчезнувший

• Неизвестный, возможно, носил каштановый парик.

• Красный земляной каштан гикори и лишайник пармелия консперса растут в основном в Центральном парке.

• Грязь, пропитанная необычным минеральным маслом. Отправлена на анализ в ФБР.

• Черная шелковая ткань, 72x48 дюймов. Использовалась для маскировки. Происхождение установить невозможно.

• Иллюзионисты часто используют ее.

• Применяет накладки, чтобы скрыть отпечатки пальцев.

• Накладки для пальцев.

• Следы латекса, касторового масла, грима.

• Следы альгината.

• Используется при выплавлении латексных приспособлений.

• Орудие убийства: белая шелковая веревка с черной шелковой сердцевиной.

• Веревка применяется для фокусов — «Смена цвета». Происхождение проследить невозможно.

• Необычный узел.

• Отправлено в ФБР и Морской музей — информации нет.

• Такие узлы применялись Гудини, освободиться от них почти невозможно.

• Использовал для записи в журнале регистрации исчезающие чернила.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ПРОФИЛЬ ИЛЛЮЗИОНИСТА

• Преступник будет использовать прием отвлечения — против жертв и для того, чтобы спастись от полиции: физическое (для отвлечения внимания); психологическое (чтобы отвести подозрения).

• Бегство из музыкальной школы похоже на трюк «Исчезнувший человек». Слишком распространен, чтобы проследить.

• Преступник в первую очередь иллюзионист.

• Прекрасный манипулятор.

• Владеет также приемами протейской магии. Будет использовать костюмы для трансформации, нейлон и шелк, накладную лысину, накладки для пальцев и прочие латексные приспособления. Может выглядеть как представитель любого пола, возраста или расы.

Глава 9

По пути они ощущали множество запахов: цветущей сирени, лосьона для загара, дыма от жарящихся семейных барбекю из цыплят и ребрышек.

Пройдя по мокрой траве, Сакс и Кара приблизились к огромному белому шатру «Сирк фантастик».

— Так что, он больше чем твой начальник? — спросила Кара, заметив целующуюся на скамейке парочку.

— Линкольн? Да.

— Мне так и показалось... Как вы познакомились?

— Во время расследования серийного убийства. Несколько лет назад.

— Трудно, когда он в таком состоянии?

— Да нет, не трудно, — ответила Сакс, и это была чистая правда.

— Врачи могут для него что-нибудь сделать?

— Предлагают операцию, но это рискованно и, вероятно, ничего не даст. В прошлом году он решил не делать ее, и был страшно этим доволен. Так что пока все зависло. Но возможно, когда-нибудь он передумает. Поживем — увидим.

— Похоже, ты против.

— Верно. Много риска и мало пользы. По-моему, вопрос в том, насколько оправдан риск. Например, ты очень хочешь арестовать какого-нибудь преступника, собрала на него кучу бумаг. Получила ордер. Тебе известно, что он находится там-то и там-то. Станешь ли ты сразу выбивать дверь, если не знаешь, спит ли он или же стоит за дверью с двумя дружками и все они держат в руках «МП-5»? Или же предпочтешь вызвать подмогу, рискуя тем, что они ускользнут? Иногда риск оправдан, иногда нет. В данном случае я не уверена, что он оправдан. Но если Райм попытается, я буду вместе с ним. Именно так мы и работаем.

Затем Сакс рассказала, что Райм проходит курс лечения, включающий в себя электронную стимуляцию мышц. Кое-кому это дает обнадеживающие результаты, а так как вмешательство в функции организма здесь минимально, это менее рискованно, чем хирургическое вмешательство.

— Через несколько лет может наступить некоторое улучшение. Когда Райм за что-то берется, успех гарантирован на сто десять процентов. — Сакс вдруг умолкла; с чужими людьми она редко говорила о Райме. Но к Каре почему-то испытывала симпатию. — Он не любит, когда я говорю об этом, но иногда занимается только этими упражнениями. Райм исчезает, и день-два я ничего не слышу о нем.

— Тоже своего рода «Исчезнувший человек»? — улыбнулась Кара.

— Ну да! — засмеялась Сакс. Обе на миг замолчали. «Может, Кара ожидает от меня большего?» — подумала Сакс. Рассказов о тяжелой борьбе с неумолимыми обстоятельствами, о том, как реагируют, когда они вместе появляются на публике, о пикантных подробностях из жизни инвалида. Или даже каких-то намеков на характер их отношений. Но если Кара и сгорала от любопытства, она ничем не выказала этого.

Кроме явного чувства зависти, она как будто ничего не испытывала.

— В последнее время мне не очень-то везет с мужчинами, — призналась Кара.

— Ни с кем не встречаешься?

— Не совсем так. Последняя встреча была у меня дома. Французские тостики и мимозы. Завтрак в постели. Очень романтично! Он сказал, что на следующий день позвонит.

— И не позвонил.

— Да, и наверное, стоит добавить, что этот завтрак был три недели назад.

— А ты звонила ему?

— Я никогда бы не сделала этого! Это его проблема.

— Ну и правильно. — Сакс хорошо знала, что гордость и сила духа — вещи взаимосвязанные.

— Есть один старый трюк, который исполнял фокусник Уильям Элсуорт Робинсон. Он назывался «Как избавиться от жены, или Машина для развода», — засмеялась Кара. — Это как раз про меня. Я быстрее всех заставляю любовников исчезнуть.

— Положим, они и сами неплохо умеют исчезать, — вздохнула Сакс.

— Большинство парней, с которыми я встречалась, работая в магазине, интересовались двумя взаимоисключающими вещами: или одну ночь покувыркаться в сене, или, наоборот — свить семейное гнездышко где-нибудь в пригороде... К тебе когда-нибудь сватались?

— Конечно. Это бывает ужасно — впрочем, все зависит от того, кто сватается.

— Ты совершенно права, сестренка! Ну так вот, ни кувыркаться в сене, ни вить семейное гнездышко мне не подходит. Правда, иногда хочется немного порезвиться. И пусть немного поухаживают.

— А как насчет коллег?

— Так ты заметила, что я исключила их из своего уравнения? Другие исполнители... Нет, это не по мне. Возникает конфликт интересов. Они, разумеется, утверждают, будто любят сильных женщин, но большинство вообще не желают видеть в этом деле никаких женщин. Соотношение тут примерно сто к одному. Теперь, правда, стало получше. О, теперь есть знаменитые женщины-иллюзионисты! Принцесса Тенко, японская иллюзионистка, — настоящее чудо. Есть и другие. Но так стало только сейчас. Двадцать или тридцать лет назад женщины были только ассистентками. — Кара покосилась на Сакс. — В полиции ведь тоже так, да?

— Сейчас уже не так плохо, как раньше. В шестидесятых и семидесятых женщинам пришлось ломать лед. Вот тогда было трудное время. Но и на мою долю тоже кое-что выпало. Перед тем как перейти в следственный отдел, я была в патрульной службе. Когда мы патрулировали на «адской кухне» [12], в Мидлтауне, женщине обязательно давали в напарники опытного копа-мужчину. Иногда мне попадались типы, которым претила мысль о том, что им придется дежурить с женщиной. Один за время всего дежурства не сказал мне ни слова. Восемь часов мы расхаживали по улице, и этот парень молчал! Когда мы отправлялись на ленч, я сидела и наблюдала за посетителями. Расположившись в полуметре от меня, он читал спортивный раздел и вздыхал, потому что вынужден был впустую тратить время с бабой-напарником. — На Сакс нахлынули воспоминания. — Когда я работала в доме «семь-пять»...

— Где?

— Ну, в округе; мы называем их домами. Обычно копы не говорят «семьдесят пятый», у них всегда получается «семь-пять» или «семьдесят пять».

— Понятно.

— Ну так вот, наш постоянный начальник отсутствовал, и его временно замещал сержант, принадлежавший к старой школе. Это был один из первых дней моей работы в «семь-пять», а в этой смене я была единственной женщиной. Я прихожу в зал заседаний на инструктаж и вижу, что к кафедре приклеена примерно дюжина прокладок «Котекс».

— Не может быть!

— Еще как может! Постоянный начальник никому бы этого не спустил. Но ведь копы во многих отношениях как дети. Они дурачатся до тех пор, пока взрослые их не остановят.