Кровавые грехи

Они должны быть более взволнованны этими убийствами. Или хотя бы заинтересоваться ими.

— Шеф, может кофе?

Он посмотрел на улыбающееся и слегка недоуменное лицо Дейла Брауна и нахмурился.

— Ты был на дежурстве сегодня утром. Почему ты все еще здесь, Дейл?

— Я вышел на еще одну смену потому, что Терри необходимо было съездить к матери в больницу в Эшвилл. В этом месяце у меня не много сверхурочных часов, а ты сказал, что если мы хотим получить их — сейчас самое время. Из-за тел найденных в реке.

Он действительно говорил подобное своим людям, но когда посмотрел на стол Дейла, то не увидел на нем ничего, кроме журнала.

Дейл проследил за взглядом начальника и сказал:

— Шеф, сейчас моя очередь отвечать на телефонные звонки. И пока единственный поступивший звонок — жалоба на то, что стерео у соседей включено слишком громко.

Сойер взял стакан кофе из рук офицера.

— Проверь списки пропавших снова. В радиусе ста миль. Мне нужно знать, есть ли хоть один шанс, что эти женщины были не из Резиденции.

— Конечно, шеф, — его голос звучал почти радостно.

Почему у него нет этого сосущего чувства под ложечкой?

Но Сойер не мог критиковать людей только за то, что они не были так расстроены из-за сложившейся ситуации, как он считал необходимым. Поэтому он остановился у стола лишь для того, чтобы забрать сообщения, а затем пошел в свой кабинет.

— Том? Что ты делаешь здесь? И уберись с моего стула!

Доктор Том Мейси — судебно-медицинский эксперт округа — убрал ноги со стола и, зевая, встал со стула Сойера.

— Я почти заснул, — признался он, обходя вокруг стола и садясь на неудобный стул для посетителей.

— Поэтому сегодня утром тебя не было на месте преступления? Вчера взял двойную смену в больнице?

В его доме тоже нет никого, к кому хотелось бы возвращаться.

— Да. И это не было местом преступления, мы оба это знаем. И даже не там выбросили тело, по крайней мере, в соответствии с уликами. Она просто зацепилась за то поваленное дерево.

— Тебе следовало быть там, Том.

— Я добрался туда так быстро, как только смог. И в любом случае я не смог бы сказать тебе больше.

— Лишь то, что ты сказал мне утром? Что она умерла около недели назад?

— Да, около того, — пожал худыми плечами Мейси.

Он был высоким и достаточно худым, чтобы слышать в свой адрес различные шуточки о мертвецах, особенно учитывая должность, которую он занимал в округе.

— Определить точное время очень сложно. Ночи были холодными и горная река просто ледяная в это время года, поэтому разложение, возможно, замедлилось — это если предположить, что тело бросили в воду практически сразу после убийства. Как правило, в этой реке не много хищников, но течение очень быстрое, и, судя по тому, что я увидел, осматривая тело, многочисленные посмертные раны, могли быть получены от поваленных деревьев и полузатопленных камней, пока оно плыло по реке вниз по течению.

— Вниз по течению от Резиденции?

— Ты же знаешь, я не могу сказать этого. Ее могли выкинуть в реку в двадцати милях.

— Или же в двух?

Мейси кивнул.

— Или в двух милях.

— А это значит, что она, возможно, из Резиденции?

— Я не могу исключать такую вероятность, — ответил Том Мейси.

Хантер кинул камешек в ее окно около десяти тридцати, и Руби легко выскользнула из окна своей спальни, чтобы присоединиться к мальчику.

— Ты рано, — прошептала она. — Мои родители пока не спят.

Не спят и продолжают спорить, но очень тихо, ведь она не должна была об этом знать. Спорят по поводу церкви.

— Они скоро лягут, — тихо сказал он в ответ. — А, кроме того, я подождал, пока они не уложат тебя.

Руби с болью вспоминала те дни, когда перед сном ей рассказывали многочисленные истории. И как мама последний раз проверяла ее перед тем, когда они с отцом ложились спать. Но девочка отогнала от себя болезненные воспоминания.

Сейчас все по-другому.

И уже давно.

Она последовала за Хантером, когда они выскользнули из ее двора и, пройдя следующие два двора, достигли привычного места для встреч — амбара за холмом на западном пастбище. Они держались достаточно далеко от церкви и от камер.

— Я не могу оставаться долго на улице, — прошептал Хантер, когда они осторожно пробирались к амбару. — Мои родители все еще проверяют, сплю ли я, но это никогда не происходит до одиннадцати тридцати.

— Зачем мы вообще встречаемся? Это опасно, Хантер.

— Коди сказал, что Брук собирается убежать отсюда, и мы должны отговорить ее.

— Убежать отсюда? Куда она пойдет? Она хочет добраться до Техаса сама? Ей всего двенадцать.

— Да, поэтому мы и должны отговорить ее.

Руби молчала до тех пор, пока они не дошли до сарая и не обнаружили, что их друзья уже на месте. Амбар мог вместить трех пони и полдюжины коров за раз, а сейчас в нем стояли лишь несколько маленьких сельскохозяйственных машин, которые не понадобятся до весны.

Пахло машинным маслом и металлом.

«Это место совсем не похоже на амбар», — решила Руби. Но она отбросила эту мысль, как делала всегда, и просто обратилась к Брук:

— Ты сошла с ума?

Напряженное выражение лица подруги было заметно даже в тусклом свете, который исходил от бойскаутского фонарика Коди.

— Руби, ты тоже одна из числа Избранных. Мы не такие как другие девочки — мы знаем, что должно произойти. Что с нами сделают. Не говори мне, что ты не боишься.

— У нас есть щиты, — Руби изо всех сил старалась сделать вид, что она не напугана.

— И как долго эти щиты будут защищать нас? У Сары был щит, и она умерла. Как много здесь было таких?

— Брук…

— Как много? Людей, которые просто ушли — или, по крайней мере, так говорит нам Отец. А людей, которые остались, но сделали это только потому, что они другие. Но они изменились.

— Мы не изменимся.

— Откуда ты можешь знать?

До того, как Руби смогла ответить, впервые заговорил Коди.

— Я знаю, что Брук не сможет добраться до Техаса без помощи, — рассудительно сказал он. — Но я знаю еще кое-что. Что бы ни ждал Отец, оно почти здесь.

В тусклом свете они все посмотрели друг на друга, и никто из них не стал притворяться, что им не страшно. Даже Руби.

— Она не утонула? — спросил Сойер своего медицинского эксперта.

— Нет. В легких нет воды. Нет никаких признаков огнестрельного ранения, ножевой раны или ударов, нанесенных тупым предметом, которые были бы нанесены до смерти.

— А ее кости?

— То же самое, что и у Эллен Ходжес.

— Но ты не можешь сказать мне, как это произошло.

— Господи, Сойер, даже с моим неуемным воображением я не могу представить, как это могло произойти. Это невероятно. Как можно раздробить кости, не причинив вреда тканям, которые их окружают и коже? Я не знаю. И не верю, что судмедэксперт в Чапел-Хилле поймет.

— Том, от тебя чертовски мало помощи.

— Прости.

— Полагаю, ты не смог установить личность погибшей?

— Я? Нет, не смог. У нее нет татуировок, родимых пятен или других особых примет. Ее рост примерно метр семьдесят, она была скорей всего стройной, около тридцати, брюнетка. Мой отчет у тебя на столе.

Сойер открыл папку и внимательно изучил все документы, лежащие внутри.

— Ты не написал цвет глаз.

Это не был вопрос, потому что он и так знал, каким будет ответ. Знал это с точностью, от которой его начинало тошнить.

— Я не могу сказать, какими они были до смерти. Сейчас ее глаза белые.

Сойер сделал вдох и медленно выдохнул. Он положил руку себе на затылок и осознал, что этим жестом пытается унять дрожь, которую вызывает в нем нечто, находящееся за пределами его понимания.

Он не хотел, чтобы его предположения оказались верными.

— Как и у Эллен Ходжес, — сказал он.

Мейси кивнул.

— И это — еще одна вещь, не имеющая медицинского объяснения, которая сводит меня с ума. Никаких следов использования химических препаратов, никаких признаков травмы, просто нет цвета. Как и то, что произошло с костями — этого просто не может быть.