Браво-Два-Ноль

С нами пришел проститься даже полковой старшина.

— Смотаетесь на место, сделаете дело и возвращайтесь назад, — таково было его краткое напутствие.

Внезапно Боб кое-что вспомнил.

— Мать мою за ногу! — обратился он к своему приятелю. — Я не составил завещание по всей форме. Фамилия моей матери там есть, свою подпись я поставил — тебе придется порыться в моих вещах, чтобы разыскать ее адрес. Можно на тебя положиться, что все будет сделано как надо?

Я переговорил с летчиками. Им выдали бронежилеты, и они были заняты решением мировой проблемы: как с этими бронежилетами поступить? Подложить под задницу, чтобы не отстрелили яйца, или же надеть, чтобы не получить пулю в грудь? В конце концов они все же решили надеть бронежилеты, потому что без яиц жить можно.

— Хотя у него их все равно нет, — заметил второй пилот, — как вы сами скоро выясните.

Еще не совсем стемнело, и мы увидели свирепый песчаный вихрь, поднятый несущими винтами вертолета при взлете. Затем пыль улеглась, и остались только ребята, стоящие задрав головы вверх и машущие нам.

Мы полетели на небольшой высоте над пустыней.

Сначала мы разглядывали местность под нами, но смотреть особенно было не на что: лишь огромное песчаное пространство с поднимающимися кое-где холмами. Тут и там в пустыне встречались странные кружки, похожие на круги пшеницы, но только наоборот: зерновые тянулись вверх, а не были скошены вниз. Это были сельскохозяйственные оазисы, с воздуха напоминающие зеленые заводы по переработке сточных вод: большие водяные колеса непрерывно вращались, направляя воду по ирригационным каналам. Посреди этой безжизненной пустыни они выглядели совсем не к месту.

Совсем стемнело. Когда до границы оставалось километров двадцать, летчик обратился ко мне по внутреннему переговорному устройству:

— Скажи своим ребятам, пусть выглянут в иллюминаторы.

В тысяче футов над нами непрерывными волнами пролетали самолеты. Подчиняясь командам АВАКСов, они двигались по сложным воздушным коридорам, синхронизируясь во времени с точностью до долей секунды. У всех самолетов были включены бортовые огни. Все небо было расцвечено разноцветными огоньками. Это напоминало кадры из «Звездных войн» — самолеты разных размеров светились каждый своим цветом. Мы летели со скоростью около ста узлов, так что самолеты, наверное, делали все пятьсот-шестьсот. Мне захотелось узнать, известно ли им о нас. Быть может, как раз сейчас они говорят себе: «Постараемся сделать нашу работу как можно лучше, чтобы этим ребятам на вертолете ничто не помешало выполнить свое задание». Впрочем, я решил, что они вряд ли подозревают о нашем существовании.

Два истребителя с ревом понеслись вниз, проверяя, кто мы такие, но тотчас же снова взмыли вверх.

— До границы осталось пять километров, — предупредил летчик. — Смотрите, что сейчас произойдет.

Не успел он договорить, как вдруг словно перегорел единственный предохранитель, управляющий освещением Блэкпула: небо стало непроницаемо-черным. Все самолеты разом погасили свои бортовые огни.

Мы совершили посадку в кромешной темноте для «горячей» дозаправки: это означало, что во время заправки топливом мы оставались на борту вертолета, а несущие винты продолжали вращаться. Именно здесь мы должны были получить последнее «летим» или «не летим», в зависимости от разрешения конфликтной ситуации. Пока наземная команда суетилась в темноте вокруг вертолета, я с нетерпением смотрел в иллюминатор, ожидая, когда кто-нибудь подаст сигнал. Наконец один из техников подбежал к пилотской кабине и покрутил рукой над головой: возвращайтесь.

Ублюдок!

Подбежал второй техник с клочком бумаги в руках; летчик приоткрыл стекло, и он просунул ему записку.

Через мгновение в наушниках прозвучал голос первого пилота:

— Не летим, не летим, нам нужно возвращаться назад.

Динджер тотчас же бросился к переговорному устройству.

— Слушай, пошли всех к такой-то матери. Давай в любом случае перелетим через границу, просто чтобы можно было говорить, что мы там побывали. Ну же, до нее осталась всего какая-то пара километров, на то, чтобы слетать туда и обратно, много времени не потребуется. Нам обязательно нужно там побывать, иначе по возвращении на базу нас засмеют.

Однако у летчиков на этот счет было другое мнение. Мы провели на земле еще минут двадцать, пока продолжались предполетный осмотр и заправка топливом, после чего снова поднялись в воздух и направились на юг. Там нас уже ждали машины. Выгрузив свои вещи из вертолета, мы загрузили их в машины и вернулись в расположение полуроты, которая к этому времени успела перебраться на противоположный край аэродрома. Ребята вырыли щели-укрытия и завесили их одеялами и кусками картона, защищая от ветра. В целом получилось что-то наподобие лагеря бездомных: вокруг чахлых костров на земле лежали сбившиеся в кучу тела.

Все мои ребята были в отвратительном настроении, не только подавленные тем, что нам, уже морально готовым к выполнению задания, пришлось вернуться назад, так и не побывав на той стороне границы. Кроме того, нас терзало неведение: мы гадали, что с нами будет дальше. Я же страдал вдвойне, потому что расстался со своим ковриком.

Весь день двадцатого числа мы просто слонялись без дела, ожидая, когда в воздушном коридоре нам выделят свободное место.

Мы еще пару раз проверили содержимое наших рюкзаков и постарались устроиться поудобнее на тот случай, если ждать нам придется долго. Мы натянули маскировочные сети — не в целях маскировки, поскольку весь район аэродрома надежно охранялся, — а просто чтобы чуточку защититься от ветра и обеспечить хоть какую-то тень. Когда сверху тебя что-то прикрывает, создается иллюзия надежной защиты. Устроившись таким образом, мы стали носиться по лагерю на ЛУМ (легких ударных машинах) и «мизинчиках», ища, чего бы стырить. Воистину мы попали в настоящий рай для клептоманов.

Еще мы совершили несколько выгодных обменов с янки. Наша кормежка во много раз превосходит американские БГУ (блюда, готовые к употреблению), однако в их составе есть кое-какие приятные мелочи — например, пакетики шоколадных конфет «Эм-энд-Эмс» и маленькие бутылочки с острым соусом, придающим новый вкус обычному бифштексу и клецкам. Еще одна прекрасная вещичка в американском наборе — прочная пластмассовая ложка, которая придается к каждому БГУ. Можно прожечь маленькое отверстие в рукоятке, пропустить через него шнурок и держать ложку в кармане — получится великолепная, практически идеальная «гоночная ложка».

Поскольку во время нашего прерванного полета коврики из пенополиуретана перешли в мир иной, мы попытались раздобыть у американцев удобные походные койки. Такого добра у них навалом, оно только что из ушей не лезет, и, благослови господи их хлопчатобумажные носки, янки с радостью готовы махнуть койку на пару коробок сухих пайков.

«Маленькая Америка» располагалась с противоположной стороны аэродрома. Там можно было найти все: от микроволновых печей и автоматов по выпечке пончиков до видеомагнитофонов, крутящих по двадцать четыре часа в сутки мультсериал про семейку Симпсонов. А почему бы и нет — определенно, янки знают, как воевать со вкусом. Американские школьники присылают солдатам большие коробки всякой всячины: рисунки, выполненные шестилетними малышами, на которых изображены хороший парень со звездно-полосатым флагом и плохой — с иракским, а также горы мыла, зубной пасты, пишущих принадлежностей, расчесок и дезодорантов. Эти коробки просто вскрывают и оставляют в столовой, чтобы каждый мог взять себе все что нужно. О более радушном приеме мы не могли и мечтать; завалившись к янки в гости, мы попивали пенистый капуччино, роясь в коробках. Можно не добавлять, что мы забрали с собой большую часть содержимого этих посылок.

Среди янки было много выдающихся личностей, разговаривать с которыми — одно удовольствие. Особенно это относилось к американским летчикам, которых я принял за членов Национальной гвардии. [8] Все они на гражданке были адвокатами и управляющими лесопилками — здоровенные ребята лет сорока-пятидесяти, увешанные значками и нашивками, пыхтящие огромными сигарами, летающие на штурмовиках «Тандерболт» и вопящих на все небо: «Вот здорово!» Для некоторых из них это была уже третья война. Это были замечательные ребята, и им было что рассказать. Слушать их было очень полезно с познавательной точки зрения.